"Исскуственный интелект" и проблема субъективного в философии

       .   

       Специфическим качеством  человеческого сознания, который  нельзя не учитывать при сопоставлении  его с “машинным мышлением”, является субъективно-сознательное отражение  бытия. Наличие объективных физико-химических процессов мозга с одной стороны  и субъективных ощущений с другой обуславливает постановку психофизической  проблемы. Мозг каким-то образом "производит" ощущения, образы, представления, смыслы, способен испытывать желания, страхи, надежду, любовь. Иными словами, помимо внешней, функциональной стороны, сознание обладает "внутренней" стороной - субъективным миром непосредственно  данного, переживаемого. Для описания внутреннего мира субъекта необходимы такие категории, как "чувственное  качество", смысл, "самость" и  т.п. - которые, как представляется на первый взгляд, не имеет ничего общего с категориями, с помощью которых  мы описываем мозг, как физический объект. В отличие от вещного, физического мира, который существует "публично" - доступен для всех, сфера субъективного доступна лишь "внутреннему" наблюдению. Поскольку наука занимается лишь исследованием "объективного", научный подход к решению психофизической проблемы должен быть дополнен философским анализом.

       Однако, реальное сопоставление "внутреннего  опыта" и предположительно соответствующего ему "нейродинамического субстрата" приводит к весьма неоднозначным, противоречивым результатам. Складывается впечатление, что фундаментальные свойства сферы  субъективного отличны от свойств  нейрофизиологической системы. Например, одно из наиболее фундаментальных свойств  субъективного - это его целостность. Любой акт чувственного переживания - это синтез ощущений в целостные  полимодальные образы, которые в  свою очередь объединены в единое целостное феноменальное поле совместно  переживаемого. Однако, нейрофизиологические исследования показывают, что мозг - это, напротив, скорее совокупность относительно автономных функциональных модулей  и, соответственно, не обладает тем "слитным  единством", которое характерно для  нашей сферы субъективного.

       Необходимость различать сознание и субъективное связана с тем, что сознание, в  обычном смысле этого слова, непременно предполагает знание о том или  ином содержании сферы субъективного. То есть осознание предполагает возможность  осуществления рефлексивного акта. С другой стороны, человек вполне может что-то ощущать не давая  себе отчет о наличии у себя данного ощущения. То есть помимо рефлексируемого  содержания субъективного существует внерефлексивное (дорефлексивное, иррефлексивное) субъективное, которое можно, также, обозначить как "бессознательное".

       Поскольку внерефлексивное содержание субъективного - это то, о чем мы не можем дать отчет, не имеем явного знания, то возникает  вопрос : как же мы в таком случае вообще способны прийти к заключению, что помимо осознаваемого содержания в субъективном может присутствовать что-то еще? Очевидно, это возможно, прежде всего, в силу нашей способности  к ретроспективному анализу состояний  собственной сферы субъективного.

       Отрицательное отношение к метафизике, которое  демонстрировал И. Кант, в значительной мере было оправдано противоречивостью "догматических" метафизических систем 17-18 веков. Действительно, для  этих систем, как правило, характерно резкое противопоставление внутреннего  мира субъекта и внеположной ему "объективной реальности" (так  называемый "картезианский дуализм"). Индивидуальное сознание рассматривалось  преимущественно как нечто замкнутое  в себе и в лучшем случае лишь внешним образомвоспроизводящее окружающее. Вселенная в целом представлялась как механический агрегат индивидуумов, каждому из которых познавательно доступна лишь ограниченная часть, фрагмент реальности. С этой точки зрения задача метафизики - установить "общий план" бытия, определить, что представляет собой мир "сам по себе" - очевидно неразрешима. На самом деле, метафизика возможно и имеет право на существование, но лишь как "метафизика всеединства", т.е. как метафизика, изображающая субъекта укорененном во всеобщем надиндивидуальном бытии. В русской философии основателем "метафизики всеединства" был, как известно, В.С. Соловьев. Его идеи получили дальнейшее развитие в работах С.Л. Франка, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского и других российских философов. По сути же, "метафизика всеединства" восходит к Гегелю, а также к античному неоплатонизму.   
 

       Имеющийся богатый эмпирический материал, добытый  естественными науками, тем не менее  не дает ответа на вопрос: как субъективное соотносится с конкретными физиологическими процессами. Следовательно, необходимы принципиально новые гипотезы из которых можно было бы дедуктивно вывести проверяемые следствия. Но сформулировать такие гипотезы можно  лишь на основе понимания возможных  вариантов сущностной связи материи  и субъективного. 

       Например, мы знаем, что многие субъективные состояния  можно помимо воли субъекта вызвать  электрическим раздражением мозга, причем полученный эффект (ощущение) в  этом случае совершенно не похож на вызвавшую его причину (электрический  ток). Но в таком случае можно ли гарантировать, что переживаемый нами чувственный мир не есть продукт  воздействия некоторых "трансцендентных  экспериментаторов", которые вызывают в нас чувственные переживания  путем сложного комбинированного раздражения  нашего мозга? Но если это допустить, то тогда нужно признать, что переживаемый нами "мозг" - это лишь один из образов, по прихоти "экспериментаторов" выбранный  в качестве как бы "символа" или условного "носителя" сферы  субъективного, так что всякое видимое "воздействие" на этот образ приводит к глобальным изменениям всей программы  дальнейшей стимуляции. Первым к такого рода "картине мира", по-видимому, пришел Дж. Беркли, По Беркли, трансцендентным  источником ощущений является Бог. Бог  непосредственно вкладывает ощущения в душу каждого индивида, как бы показывает каждому из нас индивидуальный "кинофильм", причем его сюжет  непрерывно корректируется в зависимости  от наших волевых решений. Поскольку  всегда можно сослаться на "божественный произвол" - такого рода онтологии  не могут быть каким-то образом опровергнуты. Можно лишь указать на недостаточную  объяснительную и предсказательную силу такого миросозерцания - поскольку  данный тип онтологии совместим  с любыми возможными фактами и, следовательно, бесплоден с точки зрения научного подхода.

       В традиционной философии широко распространено представление, согласно которому проблема субъективного попросту не существует. В самом общем плане стратегия  “элиминации” субъективного сводится к тому, чтобы показать, что субъективное как бы выдает себя не за то, чем оно  является на самом деле. Далее используются два различных подхода. В первом случае пытаются доказать, что то, что  мы принимаем за субъективное на самом  деле есть просто физические состояния  мозга, которые мы по ошибке принимаем  за некую "субъективную реальность". Такой подход, в частности используется представителями "элиминирующего материализма" (Дж. Смарт, Р. Рорти, Д. Армстронг и др.. В рамках этого направления выдвигается требование полной редукции "ментальных терминов", которые нам навязывает обыденный язык, к "научным" (и тем самым более адекватным) нейрофизиологическим или физическим терминам.

       Данный  способ элиминации субъективного оказывается  не самостоятельной, замкнутой в  себе точкой зрения, но зависит от решения  других теоретико-познавательных вопросов - в частности, зависит от решения проблемы статуса "трансцендентного предмета знания".

       Исходным  пунктом второго способа элиминации субъективного является критика  так называемого "удвоения реальности". Согласно этой гипотезе нет никакой  необходимости рассматривать то, что мы непосредственно вокруг себя воспринимаем, как нечто существующее "в голове". То, что мы непосредственно  видим, слышим, осязаем и т.д  это не ощущения, а сами реальные предметы внешнего мира и их свойства - как они существуют "сами по себе", "в подлиннике". Одним из первых такую "экстериоризацию" субъективного осуществил А. Бергсон. Согласно разработанной им "интуитивистской" теории познания, "материя совпадает с чистым восприятием", она "абсолютно такова, как кажется" и, следовательно, "было бы напрасно придавать мозговому веществу способность порождать представления". Это означает, что то, что мы воспринимаем вокруг себя - это не образы, порожденные мозгом, или существующие "внутри мозга", а сами внешние объекты. Психический аппарат лишь входит в контакт, связывается с этими внешними объектами и в результате эти объекты обретают способность управлять поведенческими актами. Таким образом, с точки зрения Бергсона, мозг отнюдь не генератор образов или вообще каких-либо субъективных состояний, а просто некая "рефлекторная машина".

       Здесь, однако, возникает сложность, связанная  с тем, что сфера субъективного  состоит не только из образов внешнего мира, но также из представлений, воспоминаний, смыслов, интеллектуальных и волевых  актов, эмоций. Ясно, что все это  весьма трудно отождествить в внешними объектами - как они существуют "сами по себе". Для того, чтобы решить эту проблему по крайней мере в  отношении памяти, Бергсон предложил  рассматривать воспоминания как  непосредственный доступ к прошлым  состояниям внешнего мира. Таким образом, по крайней мере одну из разновидностей памяти - так называемую "память духа" (декларативную эпизодическую память - по современной терминологии) - удается  также "вынести" за пределы мозга  и "спроецировать" в объективную  реальность.

       Однако, признание актуальности психофизической  проблемы приводит также к неоднозначному результату. Наиболее хорошо разработанным  является функциональный подход, но он тоже не лишен недостатков. В краткой  форме сущность "функционального  подхода" можно передать формулой: "психика есть функция мозга". При этом, как "функция мозга" рассматривается и субъективное - т.е. "внутренняя сторона" психического. Субъективные феномены не тождественны веществу мозга, а представляют собой  его деятельность. При этом деятельность мозга нередко рассматривается  не изолированно, а как деятельность, вовлеченная в реальную предметную деятельность субъекта во внешнем мире, т.е. ту деятельность, через которую  осуществляется жизнь человека в  природе и в обществе. Хотя субъективное процессуально, оно не тождественно физическим, химическим или физиологическим  процессам в мозге, но понимается как функция "более высокого уровня", каксистемное свойство, несводимое к процессам более низкого уровня.

       Функциональный  подход оформился в самостоятельное  направление, состоящее из ряда течений, таких как "эмерджентный материализм", "информационный подход", "функциональный материализм" и др. сравнительно недавно - в начале 60-х годов. Не малую  роль при этом сыграло влияние  так называемой "компьютерной метафоры" (уподобления мозга компьютеру, а  психической деятельности - выполняемой  компьютером программе). Таким образом, это сравнительно новое (и, вместе с тем, наиболее популярное) направление решения психофизической проблемы.

       Однако, философские "корни" функционализма уходят в глубокую древность. Подлинным  основателем функционализма можно  считать Аристотеля, который, в частности, утверждал, что душа относится к  телу также, как зрение относится  к глазу (т.е. как его функция). Душа, по Аристотелю, также, есть "форма  тела" и, таким образом, она не тождественна материи, но есть проявление ее упорядоченности, структурной организации, есть "принцип" и, одновременно. "цель" ее деятельности. Аналогия современного "функционализма" и учения Аристотеля о душе представляется не случайной. По своей философской сущности "функционализм", как мы увидим далее, и есть современная  форма Аристотелизма.

       Следует заметить, что материя мозга на первый взгляд, не обладает такими свойствами субъективного, как целостность, временная  нелокальность, качественная разнородность. Если, например, мы субъективно наблюдаем  качественные различия между зрительными  и слуховыми ощущениями, то нейрофизиологические исследования, напротив, показывают качественную однородность нервных процессов  в зрительном и слуховом анализаторах. Точно так же отсутствует соответствие между временными параметрами субъективных состояний и аналогичными параметрами  физических состояний предполагаемого  нейрофизиологического субстрата  психического. Так, например, мы можем  наблюдать динамику нервных процессов  на временных интервалах намного  меньших минимально различимого "кванта" субъективного времени. Это означает, что наблюдаемые в нейрофизиологических исследованиях временные отношения "нейронных событий" в микроинтервалы времени никак не проявляют себя на уровне наших субъективных переживаний. Аналогично, пространственная "зернистость" материи мозга, т.е. "составленность" мозга из дискретных единиц: атомов, молекул, отдельных нервных клеток - никак не проявляется на уровне субъективных переживаний. Наш внутренний мир предстает перед нами как  нечто единое, не составленное из каких-то независимых друг от друга элементов.

       Е. М. Иванов настаивает на том, что ”… "тождественные" с точки зрения макропараметров состояния нейрона  могут характеризоваться совершенно различными микропараметрами, т.е. на самом  деле не тождественны. Поэтому функционально тождественные физиологические состояния нервной системы практически никогда не бывают тождественны физически. Следовательно, если субъективные состояния коррелятивны физиологическим состояниям мозга, то это означает отсутствие изоморфизма физического и субъективного”.

       Однако  мне такое противопоставление физического  и физиологического кажется не вполне верным. На чем может основываться уверенность, что два физиологических  состояния функционально тождественны? Если с той точки зрения, что  они сопровождаются одним и тем  же субъективными переживаниями, то в этом случае и вся разнородная  масса физических “микропроцессов” может считаться “функционально”  тождественной друг другу. Если же речь идет об идентичности двух физиологических состояний, т.е. макросостояний нейрона, то строго говоря такая абсолютная идентичность невозможна, а если иметь ввиду относительное сходство процессов, то оно возможно и на “микроуровне”, например химическом. Вообще употребляемые в данном контексте термины “физиологический” и “физический” выглядят механистическими и абстрактными, хотя на самом деле им соответствует вполне конкретное содержание.

       Естественным  временным масштабом сферы субъективного  оказывается тот временной интервал, внутри которого мозг вполне проявляет  себя как взаимосвязанное функциональное целое. Всякий более дробный временной  анализ деятельности мозга в силу запаздывающего характера физических силовых связей, превращает его из связанного целого в конгломерат  независимых друг от друга элементов  или областей и, таким образом, "уничтожает" те системные качества, которые мы связываем с субъективными явлениями. Это означает, что субъективное, как системное свойство, может  существовать лишь в некотором характерном  для него интервале времени, вне  которого оно просто исчезает, лишено какого-либо бытия.

       Эта проблема наиболее правдоподобно решается в рамках так называемого "информационного  подхода". 

       Функционализм обычно противопоставляют теории психофизического тождества. Последняя утверждает, что  некоторая часть материи мозга  и субъективное - суть одно и то же. Одно из основных возражений против "теории тождества" исходит из здравого смысла: каким же образом материя и  субъективное могут быть тождественными, если совершенно очевидно, что материя - это одно, а ощущения, образы, смыслы и т.п. - это нечто совсем другое, если они совершенно не похожи друг на друга.