СОДЕРЖАНИЕ 

      Введение

      Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) готовился к карьере пастора  в Тюбингенскому теологическом  институте. Магистр философии, кандидат теологии под воздействием французской  революции уделил большое внимание социальной философии. Вместе с Шеллингом изучал Платона и Канта. Позже выдавал с ним "Критический философский журнал". Работал домашним учителем и занимался критическим осмыслением причин возникновения и социальной роли христианства.

      С 1801 г. после защиты диссертации начинает в Энском университете преподавательскую деятельность. Первое из фундаментальных трудов "Отличие между системами Фихте и Шеллинга" (1801) сделало его известным.

      Философская позиция Гегеля сложилась на основании  критического отношения к своим  предшественникам, прежде всего Фихте и Шеллинга. Но определеная зависимость от них, в частности Шеллинга, не помешала Гегелю в создании оригинальной философской системы, которая за своей фундаментальностью не уступала кантовской, и имела существенную содержательную новизну, обусловленную диалектическими идеями.

      С момента издания "Наука логики" Гегель становится официальным государственным  философом Пруссии. В 1818 г. Гегеля приглашают к Берлинскому университету, где  он работал профессором, ректором до своей смерти. При жизни была выдана "Феноменология духа" (1807), "Наука логики" (1812-1816), "Философия права" (1821), "Энциклопедия философских наук" (1817, 1827, 1830).

      1. Г.В. Гегель и его диалектика

      Как и Шеллинг, Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770—1831) близок Пармениду, утверждавшему, что «одно и то же есть мысль и бытие», но Парменид на основании этого отрицал движение, а Гегель, напротив, создал диалектическую систему. Еще ближе он к гераклитову тождеству огня и логоса и к утверждению стоиков, что в идеале мудрец тождествен космическому разуму.

      Понятийную  диалектику Канта, близкую Платону, Гегель опрокинул в бытие. Он подошел к Канту, как Аристотель к Платону, вернув «мир идей» в объективную действительность, но представил их функционирование в соответствии с духом XIX в. как процесс. Идеи, по Гегелю, не только присутствуют в природе, как у Аристотеля; природа — инобытие идеи и как таковая тождественна человеческим представлениям в их абсолютной истинности. Аристотель мыслил познание как постепенное проникновение в идею, так что «ум и предмет его — одно и то же», но изначальную тождественность бытия и мышления, при которой только и возможна абсолютная истина, обосновали Шеллинг и Гегель.

      Аристотель  сформулировал законы формальной логики, Гегель сформулировал законы диалектики. Аристотель ввел принцип развития, но результаты познания у него неизменны, как и идеи. Гегель обосновал движение в мире внутренним образом, чего не сделал Аристотель, предположивший первоначальный толчок извне. Подобно Спинозе, Гегель объяснил движение развитием субстанции (в этой роли у него выступает Абсолютная Идея).

      По  мнению Аристотеля, противники формальной логики «должны утверждать, что ни для одной вещи не может быть такого [обозначающего сущность] определения, а что все есть привходящее». У Гегеля изменяется сама сущность вещей, а стало быть, и определения ее. Опровергающим закон противоречия Аристотель возражал: «В таком случае все будет одним». Именно это и взял за основу Гегель, введя понятие Абсолютной Идеи.

      Диалектика  Гегеля противостоит метафизике Аристотеля. Аристотель сформулировал законы мышления, познающего мир; Гегель — законы развития самого мира. Таких законов три: закон единства и борьбы противоположностей, закон перехода количественных изменений в качественные и закон отрицания отрицания, и сам универсум рассматривается в виде триады: идея, природа, дух.

      Гегель  отличает диалектику от софистики. Последняя  «пользуется односторонними и абстрактными определениями в их изолированности... Диалектика существенно отлична от такого образа действий, ибо она ставит себе целью рассматривать вещи в себе и для себя, т. е. согласно их собственной природе, обнаруживая при этом конечность односторонних определений рассудка». Гегель говорит об иронии Сократа как о субъективной диалектике, а объективную распространяет на весь мир. «Мы знаем, что все конечное, вместо того, чтобы быть прочным и окончательным, наоборот, изменчиво и преходяще, а это и есть не что иное, как диалектика конечного, благодаря которой последнее, будучи в себе своим другим, выходит за пределы того, что оно есть непосредственно, и переходит в свою противоположность». Рассматривая примеры диалектики Гегеля, вспоминаем Лао-цзы и Чжуан-цзы.

      Однако  сформулированные Гегелем законы диалектики столь же неподвижны, как и законы логики Аристотеля. Логическое противоречие системы Гегеля остается таким, которое отметил Аристотель. Отрицающие закон непротиворечия тем самым отрицают собственные законы. Абсолютная истина в этом случае постулируется, но цена, заплаченная за нее, оказывается еще выше, чем заплаченная Кантом за истину научную. Преодолевающая, по мнению Гегеля, формальную (рассудочную) логику, логика диалектическая противоречит самим основам мышления, стремящегося к определенному результату. Истина перестает быть соответствием и становится движением. Законы диалектики, имея эвристическое значение, ничего не дают для устойчивого познания, как и идущий от Сократа метод майовтики играет лишь пропедевтическую и регулирующую роль.

      Аристотель  свел к минимуму находящееся вне  реального мира, и таковым оказался у него только Бог— как перводвигатель. Его модификацией, которая не только придает начальное движение миру, но превращается в него, выступает гегелевская Абсолютная Идея. В этом смысле различие между Гегелем и Аристотелем такое же, как между неоплатоником Плотином, который считал мир эманацией Бога, и христианином Фомой Аквинским, который уподобил перводвигатель Аристотеля Богу, создавшему мир.

      Гегель  поместил перводвигатель внутрь действительности, представив ее самодвижущейся. Натолкнуть Гегеля на Абсолютную Идею мог сам Аристотель словами: «Ум деятелен, когда обладает предметом мысли». Таким образом, Гегель совершил синтез Аристотеля (а через него Платона) и Канта. В то же время Гегель писал, что нет ни одного положения Гераклита, которое он не включил бы в свою систему. По сути, его философия и есть переложенный на западный манер Гераклит, Логос которого может рассматриваться как предтеча идей Платона и Канта.

      Интересна гегелевская трактовка Аристотеля. «Согласно этому предрассудку различие между Платоном и Аристотелем состоит в том, что первый признает истинным идею, и только идею, а последний, напротив, отметая идею, держится действительности, и поэтому он должен рассматриваться как основатель и вождь эмпиризма. Относительно этого взгляда мы должны заметить, что действительность, несомненно, составляет принцип аристотелевской философии; это, однако, не вульгарная действительность непосредственно наличного, а идея как действительность. Полемика Аристотеля против Платона состоит, далее, в том, что он называет платоновскую идею одной только dnuamis (сила, возможность. — А. Г.) и утверждает в противовес этому, что идею, которая обоими одинаково признается единственно истинной, следует рассматривать как energeia (деятельность), т.е. как внутреннее, которое всецело проявляется вовне, и, следовательно, как единство внутреннего и внешнего или как действительность...». Гегель объясняет здесь не только то, что Аристотель сделал с Платоном, но и то, что он сам сделал по отношению к Канту, а именно: вывел его «идеи» из человеческого сознания в природу. Гегель тоже связал идеи с действительностью, но иным способом — не эмпирически, как Аристотель, а с формальной стороны обеспечения нахождения истины, т. е. как тождество бытия и мышления.

      Величие философа заключается в глубине  и широте его синтеза. Чем более  разнородные вещи он соединяет и  чем удачнее это делает, тем более ценна его работа. Кант пытался соединить агностицизм и науку, разум и чувство. Гегель предпринял попытку соединить мышление и бытие, диалектику и логику (конструируя диалектическую логику).

      Из  кантовских антиномий «чистого»  разума Гегель делает вывод не о  том, что разум не способен в принципе достичь абсолютной истины, а о  том, что самой действительности свойственны противоречия, открываемые разумом. Так появилось представление об объективной диалектике бытия. По мнению Гегеля, антиномий не четыре, как у Канта, а они содержатся «во всех предметах всякого рода, во всех представлениях, понятиях и идеях. Знание этого и познание предметов в этом их свойстве составляют... диалектический момент логического». Гегель назвал вывод Канта об антиномичности мышления, когда оно имеет дело с бесконечным, отрицательным. «Истинное же и положительное значение антиномий заключается вообще в том, что все действительное содержит в себе противоположные определения и что, следовательно, познание и, точнее, постижение предмета в понятиях как раз и означает познание его как конкретного единства противоположных определений».

      По Канту, «чистое» мышление не может подняться выше антиномий бытия, и это его недостаток. По Гегелю, мышление способно подняться до диалектики бытия, и это его достоинство. Различие в подходе объясняется тем, что для Канта основная цель мышления — добиться общечеловеческих результатов, и она оказывается недостижимой для «чистого» разума. По Гегелю, мышление должно отражать текучесть бытия, и он считает, что это возможно, хотя критерию общезначимости знания не удовлетворяет и гераклитовское «все течет, все изменяется».

      Гегель  последователен в своем идеализме. Действительно, всякий, кто захочет утверждать что-то как абсолютно истинное, должен прежде принять гипотезу тождества бытия и мышления. Но гегелевская диалектика не дает возможности высказать ни одно общезначимо истинное положение. Формальная логика, по Гегелю, не соответствует диалектике бытия, но без нее оказывается невозможным устойчивое познание.

      Если  по Шеллингу о тождестве субъекта и объекта мало что можно сказать  с помощью разума, то Гегель постарался расширить возможность разумного проникновения в суть данного тождества. Для этого он отошел от формально логического мышления, ограниченность которого показал Кант, и обратился к мышлению диалектическому. Гегель не мог не войти в конфликт с современной ему наукой, пользующейся формально-логическим аппаратом. Нынешние попытки создания трехзначной логики и эволюция науки в сторону статистического описания мира ведут к его более полному постижению в том же направлении, по которому шел Гегель.

      Гегель  упрекал Канта за то, что тот ставил границы мышлению до самого акта мышления, которое гипотеза тождества бытия и мышления делало безграничным. Гегель критикует критическую по отношению к философии позицию Канта, говоря о невозможности опровергнуть философскую систему извне. Оправдание способности познавать абсолютное «есть само по себе философское познание и поэтому может иметь место лишь внутри философию).

      Как для Декарта и Канта, метод для Гегеля — самое главное. Если для Канта важно, чтобы метод был общезначим, то для Гегеля — чтобы он был имманентен предмету исследования.

      В противоположность древнегреческим  философам, больше занимавшимся этикой, немецкая классическая философия искала прежде всего формальные основания познания бытия. Кант не рассматривал вопрос о происхождении априорного. Он не историчен в подходе к разуму, который берет как нечто готовое. Дарвиновское учение позволяет выдвинуть гипотезу о зависимости разума от окружающей природы, к которой человек приспосабливался в процессе эволюции, и в данном смысле служит естественно-научным основанием претензий Гегеля и Шеллинга на тождество бытия и мышления, идущих, однако, гораздо дальше, чем может позволить себе любая наука.

      Тождество бытия и мышления Гегель выводит  из аналогии между качеством и мыслью, обладающими, по его мнению, общим свойством самосущественности. «Качество... есть для себя самого, т. е. оно существует благодаря своей простоте, опираясь на себя. Но вследствие этого оно, по существу, и есть мысль». Гегель ссылается на твердую уверенность обыденного мышления в согласии мысли с вещью. «Отчаяние, приведшее к утверждению, что наше познание лишь субъективное познание и что никакое другое познание нам недоступно, есть болезнь нашего времени». Скептицизм, впрочем, сопровождал развитие философии и в Древней Греции.

      Гегель  чувствует основную слабость скептицизма  — отказ от поисков абсолютной истины. Если миром человека «является масса чувственных созерцаний, то у него нет основания гордиться таким миром». Гегель обвиняет скептиков не только в скудости, но и в лености мысли. 

      2. Абсолютный идеализм и логика

      Основная  идея гегелевской философии близка религиозным представлениям. «Истинное положение вещей на деле таково, что вещи, о которых мы непосредственно знаем, суть простые явления не только для нас, но также и в себе и настоящее определение конечных вещей и состоит в том, что они имеют основание своего бытия не в самих себе, а во всеобщей божественной идее. Это понимание вещей также должно называться идеализмом, но в отличие от субъективного идеализма критической философии мы должны его назвать абсолютным идеализмом. Этот абсолютный идеализм хотя и выходит за пределы обыденного реалистического сознания, но по существу не может рассматриваться только как собственность философии, а, наоборот, образует основание всякого религиозного сознания, поскольку именно последнее рассматривает совокупность всего существующего, вообще весь существующий мир как сотворенный и управляемый богом».