Философия В.Соловьева

    1) родовая форма; 2) национально-государственный  строй;  3) всемирное общение жизни.

    Последняя из этих форм есть осуществление идеи Всеединства - идеал будущего, когда  в "действительном нравственном порядке" будут преобразованы и воссоединены все элементы бытия, содержащие, даже в своем несовершенном состоянии, "искру Божества".

    Разорванное эмпирическое существование человека противопоставляет человека человеку, человека природе, скрывая от нас  подлинную сущность человеческого  бытия, а именно, бытия в Боге, в Абсолюте, в единстве. Для достижения всеединства разобщенность абсолютно  необязательно рассматривать как  непреодолимое препятствие. В определенном смысле она даже необходима для истинного  плодотворного всеединства, которое  предполагает синтез многогранных, много качественных индивидуальностей. Поэтому процесс дифференциации, отделения элементов от едино сущего очень нужен для плодотворного синтеза, и полезен до тех пор, пока он не угрожает хаосом и полным небытием. 

2. Теория  познания и этические  идеи В. Соловьева

    Принципы  онтологии, которые лежат в основе философской концепции Владимира  Соловьева неразрывно вязаны с его  гносеологическим учением. В своей  основе единство онтологии и гносеологии  у Соловьева базируется на платоновской идее единства истины, добра и красоты.

    На  основе этой идеи Соловьев разрабатывает концепцию целостного знания, которое предполагает постепенный синтез религии, философии, науки. Процесс объединения происходит сначала в рамках философии, где достигается единство между ее тремя направлениями: мистицизмом, рационализмом и эмпиризмом. Каждое из них представляет участников будущего универсального синтеза. Главный смысл новой теории познания - достичь понимания универсального во всем объеме его с сохранением индивидуального во все его своеобразии.

    Органическая  логика Соловьева предлагает обратить внимание на те формы познания, которые  оставались на периферии рационалистических систем, а именно, на роль интуиции, непосредственного умственного  созерцания. Эти формы знания близки мистическому и в то же время художественному  видению мира, которое успешнее, чем понятийное мышление справляется  с задачей охватить все в единстве. Интуиция и непосредственное умосозерцание  должны стать связующими звеньями между  научным, художественным и религиозным  видением мира. В концепции цельного знания подробно прорабатывается мысль  о единстве познавательной и этической  деятельности (истина и добро).

    Безусловного  характера истины мы не находим ни в отвлеченно эмпирическом, ни в  отвлеченно-рациональном познании, ни в отвлеченной науке, ни в отвлеченной  философии; первая дает нам только относительную  реальность, вторая — только относительную  разумность. Опыт показывает нам, что  бывает; разум определяет, что должно необходимо быть при известных условиях и, следовательно, чего может и не быть, если этаж условий нет. Но это  условное бытие предполагает то, что  есть безусловно, что и составляет собственный предмет истинного  знания.¹⁷

    Истина  не может быть ни данным опыта, ни понятием разума, оно не может быть сведено  ни к фактическому ощущению, ни к  логическому мышлению, — оно есть сущее всеединое. Как такое, оно  познается первее чувственного опыта  и рационального мышления в тройственном акте веры, воображения и творчества, который предполагается всяким действительным познанием. Таким образом, в основе истинного знания лежит мистическое, или религиозное, восприятие, от которого только наше логическое мышление получает сваю безусловную разумность, а наш  опыт — значение безусловной реальности. Будучи непосредственным предметом  знания мистического, истина (всеединое  сущее) становится предметом знания естественного, т.е., будучи сознательно  усвояема человеческим разумом и  человеческими чувствами, она вводите  в формы логического мышления и реализуется в данных опыта.

    В гносеологическом аспекте принцип  всеединства реализуется через  концепцию цельного знания, представляющего  собой неразрывную взаимосвязь  трех разновидностей этого знания: эмпирического (научного), рационального (философского) и мистического (созерцательно-религиозного). В качестве основополагающего принципа цельное знание предполагает в существование  абсолютного начала - Бога. Эмпирическое знание раскрывает внешнюю сторону явлений, рациональное - особенности мышления. Однако истина постигается через непосредственное созерцание, интуицию.

    Соловьев  считает, что невозможно без опоры  на нравственность получит критерий истины.¹⁸ В нравственном сознании познающего заключено единственно стоящее свидетельство истинности полученных им результатов. Убедиться в их истинности со стороны, как правило, невозможно: безнравственное сознание легко находит убедительно звучащие аргументы в пользу своей мнимой истинности. Только высоконравственная личность познающего субъекта является гарантом истинности добытых им знаний. Органическая логика предусматривала, что для познания человеку необходим не только логический инструментарий, но и угол зрения, жизненная позиция.

    Человек в современном его состоянии  далеко отстоит от центра всеединства, находясь в периферийных его областях, где силы обособления, разъединения преобладают над силами объединениями. Периферийное сознание не в состоянии  охватить единый идеальный, сущностный космос, возвысится до его понимания. Редкую возможность для этого  предоставляют редкие вспышки вдохновения, озарения близки к тем, которые испытывают истинные художники, поэты, пророки. В  такие моменты открывается подлинность  мира, его единство. Среди вдохновенных чувств помогающих периферийному сознанию преодолеть его слепоту, первое место  принадлежит любви. В ней запечатлен отблеск могущественных, всеохватывающих  сил единения.

    В теории познания Соловьева, как и  у Платона, в качестве одного из существенных элементов выступает Эрос. Благотворны  даже низшие стадии любви, соединяющие  разнополые существа и подтверждающие существование часто неосознаваемого  единения. Но эта любовь является слабым и искаженным намеком на те возвышенные  и всемогущие силы любви, которые  господствуют в идеальном сущностном бытии, создавая его единство. Познание невозможно без любви, ощущаемой  как стремление к достижению всеединства. Эгоистическая замкнутость противопоказана  познающему субъекту, лишь его любовь и открытость другим людям, ко всему  миру дают необходимый угол зрения для истинного понимания, формируют  ту нравственную основу, без которой  познание рано или поздно окажется бессильным, а то и опасным.

    Познание  у Соловьева связано с этикой, с эстетическими чувствами, но, главным  образом, с реальным "собирательным  творчеством". Подобно искусству, идеал которого не в "предварении", а в "осуществлении" - в подвиге  Пигмалиона, оживившего камень, Орфея, потрясшего своды Аида - познание становится истинным и плодотворным, включаясь  в реальное творчество - свободную "теургию", как его называет Соловьев. В реальном творчестве преобразуются общество, земная природа, универсум. Средством  для решения этих колоссальных проблем  Соловьев предлагает единение свободно-нравственного  человечества, развивающегося благодаря  нравственному совершенствованию  каждой личности и всего общества.

    Человек, по Соловьеву, оказывается связующим  звеном между божественным и природным  миром именно как существо нравственное. Это придает всем областям философии  Соловьева этическую окраску. Двойственная природа человека такова, что он томится противоречием между  исканием абсолютной свободы ("положительной  свободы") и пребыванием в мире "суеты беспощадной", которая, выражаясь в неограниченном самоутверждении  единичного "Я", только приумножает  сумму господствующей в мире механической причинности. "Положительная свобода" у Соловьева, выражающаяся в самоотречении  личности, однако, не означает отказ  от ее индивидуальности и свободы. Человеческая личность не только объективно реализует, но и субъективно ощущает свою свободу, во-первых, в акте любви (к  другому человеческому существу, к природе, к богу) и, во-вторых, в  нравственном поступке. Соловьев полагает, что, преодолевая детерминацию силою  нравственного подвига, человек  тем самым приближает себя к абсолюту, знаменующему полноту "истины, добра  и красоты". Так платоническое  учение об эросе сочленяется у  Соловьева с кантовским категорическим императивом на основе христианской антропологии. Соловьев учил, что не может быть цельного мировоззрения  и эффективной жизненной практики без "...господствующей и объединяющей любви...", ¹⁹пронизывающей все существо человека. Проблему реализации добра на земле Соловьев решает как церковный мыслитель, для которого личность Христа - свидетельство и гарантия конечного торжества добра в мире.

    Философ считал, что солидарность - это всеобщий факт мирового развития человечества. Единство космоса и истории (восходящее к метафизическому их единству) "неизбежно  подчиняло историософские воззрения  Соловьева тенденциям детерминизма. Действительно, весь исторический процесс, по Соловьеву, неуклонно и необходимо (по самой сути его метафизики) ведет  к торжеству добра, т.е. "воплощению божественной идеи в мире"²⁰ Личное совершенствование каждого не может быть отделено от общего, личная нравственность - от общественной.

    Человеческое  влечение к добру оправдывает  собою то, что очень часто считается  несовместимым противоречием. Так, нравственности свойственно аскетическое начало. Но она вовсе не цель, а  только путь к добру, да и то не единственный. Характерно, что здесь идет перекличка с буддизмом, в котором также  провозглашается "серединный путь", не поощряющий чрезмерных отклонений. Это еще раз показывает, что, сколько  бы ни было религий, все они имеют  в себе зерно истины, надо только суметь его увидеть.

    Личность  человека - на первом плане. Но этот план тоже далеко не окончательный. Вл. Соловьев дает целую теорию семьи, где личность хотя и на первом плане, но находится  в согласии с другим рядом личностей, или предков, или потомков. Половая  любовь вполне оправданна, но и она не довлеет, а содержит в себе и многое другое. Деторождение благо - благо, но тоже не единственное. Личность есть полнота, но для завершения этой полноты она нуждается в обществе. Общество есть полнота, но завершение этой полноты не просто в обществе, а во всем историческом процессе, т.е. в человечестве. Экономическая и политическая жизнь, государство и право - это неотъемлемые моменты исторического стремления человечества к правде и добру. Но и самая общая нравственная организация должна быть религиозной и завершаться во вселенской церкви.

    Выступая  против того, что представлялось ему  сгустками мирового зла, - смертной казни, религиозного национального  гнета, племенной вражды, - Соловьев стремился собственной жизненной  практикой обнаружить присутствие  в мире самозаконной нравственности, соотносящей человека с миром  безусловного. Через драму личных переживаний и чувство личной ответственности за судьбы мира Соловьев хотел найти выход из проблемы, которой он не сумел дать корректное теоретическое разрешение, - из проблемы свободы и необходимости в  истории. В этом смысле Соловьев оказался философской предтечей этики  религиозного экзистенциализма. 

    Учение  о добре и любви. 

    Проблема  соотношения добра и зла волновала  философов во все времена. Книга  В. Соловьева “Оправдание добра” - одна из попыток вновь обратиться к этой проблеме. Почему же именно этой книге уделяется огромное и пристальное  внимание?

          “Оправдание добра” - уникальная работа. В этой книге  впервые за всю историю этики  обобщается теоретическая работа о  добре, содержательно раскрывающая и утверждающая его. “Оправдание  добра” уникальна еще и потому, что она оптимистична по своему духу и твердо противостоит пессимистическим и негативистским концепциям морали. Самой яркой  из таких концепций  была конечно же концепция Ницше, изложенная в его книге “По  ту сторону добра и зла”. Основная идея этого труда заключалась  в “снятии” проблемы добра и  зла, отказ от признания ее основополагающего  характера. Ницше предлагал заменить старую нормативную этику, различающую  добро и зло, новой этикой, которая  находится по ту сторону добра  и зла. Разумеется, подобный пессимизм  и “умаление” добра встречались  и раньше, поэтому наступил момент, когда совершенно явной стала  необходимость опровергнуть подобные концепции.

          Именно в ответ  на эту “критику” добра Соловьев пишет оправдание добра, с тем, чтобы защитить добро от предъявленных ему обвинений. Из этой первоначальной задачи постепенно выросла вторая - попытаться дать позитивную теорию добра. Кроме того, в своей работе Соловьев решил и такую специфическую задачу, как рассмотрение основных этических понятий - добро, зло, смысл жизни, смысл смерти, страдание, любовь - в свете нового духовного и социального опыта. Таким образом в России в конце XVIII века начал складываться новый образ нравственной философии. Даже если бы в процессе написания “Оправдания добра” Соловьев углубился в решение только одной задачи: исследовать добро, дать его определение, раскрыть его ипостаси, разновидности, т.е. не выходить за рамки этики, - уже и тогда дело, за которое он взялся, было бы значительным и трудным.

          Но Владимир Соловьев увидел и поставил перед собой  еще более сложную задачу: он увидел необходимость говорить о свойствах  добра не как об отвлеченных моментах идеи и не как об эмпирических фактах, а имея в виду ”полноту нравственных норм для всех основных практических отношений единичной и собирательной  жизни”. Таким образом для философа проблема добра выходит за рамки  этики, затрагивая сферу истории  человечества, социологии, психологии, метафизики.