Философия России 19-20 века

   Нам предлагают безучастно смириться с фактом, что  блок, созданный в военных целях, ничем не угрожает нашей стране, даже если приблизится на пятьсот  километров. Придерживаются ли западные страны подобной логики по отношению  к себе? Скажем, США, официально признавая, что в настоящее время на горизонте  для Америки не видно военной  угрозы, тем не менее, не сокращают  вооруженные силы и не распускают своих военных блоков, ибо задают себе правомерный вопрос а что  будет через десять-двадцать лет? Такие страны, как Франция, увеличивают  военный бюджет и проводят ядерные  испытания. И одновременно считают  беспокойство России по поводу военного строительства по соседству неоправданным. Забота Запада о безопасности абсолютна, забота России - претенциозная нервозность 

   В августе 1994 года последние русские войска ушли с территории Запада. Возвратилась на российскую территорию Западная группа войск. В то же время впервые со времен Петра Первого складывается ситуация, когда на Западе у нас  нет военных союзников. Даже в  глухие времена сталинского изоляционизма наша страна сотрудничала (тайно) с Германией до 1933 года, с Италией - до 193б года, с Францией и Чехословакией в период 1935-1938 гг., снова с Германией вплоть до второй мировой войны, когда мы во второй раз в этом веке стали полнокровными военными союзниками Запада. Впоследствии Варшавский договор был инструментом влияния СССР на границах Запада. Все это ушло. Территориально страна вернулась к допетровской эпохе, и столь же подозрительны польско-литовские соседи.

   Разумеется, есть одно большое отличие. Чрезвычайными  национальными усилиями созданы  стратегические силы сдерживания, которые  сделают неприкасаемой любую  границу, указанную Россией в  качестве последнего рубежа национальной обороны. Этот фактор, чрезвычайно существенный сам по себе, не должен быть переоценен: никто в мире не верит в сознательное использование этой "запредельной" (и в плане последствий - самоубийственной) силы, выражаемой в мегатоннаже и  числе ракетоносителей. В противном  случае такие государства, как Эстония, не выставляли бы территориальный счет, а Латвия признала бы русскоязычных  своими гражданами. Нет сомнений, что  первое же упоминание, первый же намек  на ядерный фактор вызвал бы быстрое  выяснение отношений с Западом  и его неизбежное отчуждение, что  сразу же поставило бы Россию перед  выбором между полной изоляцией  и обращением к глубинам Евразии, ибо на юго-западных границах неизбежно  бы возник, в той или иной форме, новый "санитарный кордон", так  или иначе связанный с НАТО. Запад вышел бы, как в 1612, 1812, 1918, 1941 годах к границам окружающих Москву областей. Поэтому переоценивать  ядерный фактор не следует в мире националистических реалий окружающей Россию среды, на которую Запад влияет едва ли не в решающей степени. После  распада Советского Союза, давшего  России новые границы, ее геостратегическое  положение значительно осложнилось. Главный положительный фактор - прекращение  противостояния с Западом, но на другой чаше весов прибавились новые  негативные факторы. Восточноевропейские  страны из союзников превратились в  подозрительно (если не неприязненно) относящихся к новой России субъектов  Европейской политики, не стремящихся  быть мостом между Россией и Западом, скорее готовыми на роль санитарного  кордона в отношении России.

   Бывшие  республики Союза, ныне суверенные государства, не испытывают ни малейшей благодарности  к правительству, стране, обеспечившей их новорожденный суверенитет. Соседство  с ними не укрепляет безопасности России, по меньшей мере, исходя из трех обстоятельств:

   - отсутствие исторически легитимных, географически выверенных границ;

   - отсутствие  двуязычия во всех четырнадцати  странах - бывших республиках  Союза: если на Западе таким  двуязычием

   - нестабильность  во всех четырнадцати новых  государствах; своей независимости³

   Не лучше  положение на огромных старых границах России, Видя ослабление северного  соседа, не смягчили своих территориальных  претензий два великих тихоокеанских  соседа России - Япония и Китай.

   Итак, если прежняя угроза безопасности России заключалась в эскалации противоборства с Западом в развивающихся  странах (лобовое столкновение со второй половины 50-х годов было немыслимо), то нынешние угрозы проистекают из потенциальной нестабильности сопредельных государств, из попыток возрождения  на западных границах санитарного кордона, загоняющего Россию в леса и степи  самой безлюдной части Евразии.

   За нейтрализацию  ядерного противостояния Россия заплатила  немалую цену. Между тем на Западе зреет и укрепляется та точка  зрения, что эта цена еще недостаточна.

   Постоянный  спор внутри России о перспективах армии не имеет доктринального характера. Забыта доктрина брежневского периода  о стратегическом балансе, горбачевского  периода о разумной достаточности, подготовка новой военной доктрины мыслится как детальная формулировка российских интересов.

   Что чрезвычайно  настораживает, нынешнее снижение Россией  уровня своею военного потенциала, имеет скорее стихийный, неуправляемый (или частично управляемый) характер

   Нынешняя  военная политика российского правительства  далека от совершенства. Прежде всего, это, собственно, не политика, а сумма  акций в ответ на возникающие  проблемы.

   Нет также  четкой линии (и, очевидно, внутреннего  единства) по следующим проблемам: возможности  большой войны, применения ядерного оружия и т.п. Складывается впечатление, что подходы российского руководства  разрабатываются во многом под влиянием Запада. Наконец, региональные конфликты  в СНГ убедительно показали, сколь  неожиданной является эта проблема для российского руководства. В  текущей ситуации в этой сфере  у России две главные проблемы:

   Проблема 1 - может ли Россия выработать единую военную политику.

   Проблема 2 - может ли она "продать" эту  политику Западу.⁴

   История ныне ставит вопрос, сумеет ли Россия достаточно быстро преодолеть свой системный кризис и выработать убедительную для российского  населения и одновременно приемлемую для остального мира (Запада в первую очередь) систему геополитических  координат. В конечном счете геополитическое  влияние России будет определяться не количеством танков, а тем, станет ли Россия геополитическим "хартлендом" Евразии или, потерпев экономический  крах, превратится в евразийский "медвежий угол".

   Обладает  ли Россия потенциалом и структурами, достаточными для нейтрализации  указанных угроз?

   Здесь есть три подхода. Первый предполагает все  пустить на самотек;

   Второй  вариант действий предполагает возобладание во всей стране - и шире - психологии "второго Сталинграда", создание той атмосферы, когда ни одна жертва не кажется чрезмерной, когда каждый человек в стране является мобилизованным, а разница между "тылом и  фронтом" растворяется. России не привыкать  к очередной мобилизации, она  делала это в текущем веке неоднократно.

   Что касается третьего подхода, то он должен сочетать как интересы Запада (безопасность), так и интересы России (модернизация экономики и общества). Для реализации этого сценария необходимы реализм  и компетентность.

   Дело не только в, том, что новая Россия  - это лишь половина прежнего Советского Союза. Не менее значимо то, что  эта Россия вступила в полосу кризиса - экономического, морального, общественного.

   Но самая  главная проблема в том, что содружество  государств не создало надежных механизмов взаимодействия своих частей, не удалось  обеспечить сохранения хотя бы самых  необходимых экономических и  этнических связей.

   С западной же стороны именно самоограничение  России становится сейчас критерием  в проверке ее готовности жить "неимперским  образом", цивилизованно отпуская прежние республики и не драматизируя факт наличия двадцатипятимиллионной диаспоры.

    Стороны все более переходят в разные весовые категории, Ньютоновская инерция  еще действует с обеих сторон, но уже посуровели американцы, и  менее уверены в себе русские. Обе стороны еще какое-то время  могут действовать, словно подобие  биполярного мира еще сохранилось. Но долго инерционный момент не продержится. Помешает, как учит физика, трение.

    Политико-экономические  и цивилизационные трения неизбежны, а в условиях потери взаимопонимания  и материальных тягот отчуждение рискует прийти достаточно быстро.

в) Резюме

   Подводя итоги  этой главы, посвящённой рассмотрению реального положения дел, хочется  сказать

   Будущее невозможно выстроить в одной плоскости, слишком сложен наш мир. В целях  прояснения перспектив есть смысл выделить крайние точки, зафиксировать экстремальные  тенденции.

   Первый  вариант развития отношений между  Россией и Западом, возглавляемым  Соединенными Штатами, видится как  торжество западной, прежде всего  американской, русофобии и российского  западничества. Россия никак не реагирует, не предпринимает специальных инициатив, соглашается на все действия мирового региона-лидера, передоверяет фактически свою безопасность другим, этот путь соответствует идеализму многих западников, он не требует дополнительных усилий и лишних затрат. Возможно он соответствует менталитету части общества.

   Второй  вариант развития российско-американских, российско-западных отношений предполагает отторжение России в северную и северо-восточную  Евразию. НАТО, таможенные барьеры и  визовые запреты встали на пути России в западный мир и ей приходится устраивать свою судьбу собственными усилиями, как мобилизуя оставшееся влияние в рамках СНГ, так и  за счет поиска союзников вне элитного западного клуба - прежде всего в  Азии, в мусульманском, индуистском  и буддийско-конфуцианском мире.

   Отторгнутая Западом Россия укрепит связи  с жаждущими военного сотрудничества Ираном, Ираком и Ливией, но глобально  будет строить союз с Китаем, допуская товары китайской легкой промышленности на российский рынок, модернизируя тяжелую  и военную промышленность своего крупнейшего соседа, чей ВНП через  пятнадцать лет превзойдет американский. Такое сближение "второго" и "третьего" миров создаст новую схему  мировой поляризации при том, что больше половины мировой продукции  будет производиться не в зоне Северной Атлантики, а на берегах  Тихого океана, где ожесточенная Россия попытается создать из Приморского  края свою Калифорнию.

   Главная цель этих недвусмысленных усилий по расширению НАТО заключается в том, чтобы  показать серьезность обеспокоенности  страны, на чей суверенитет многократно  посягали в ее истории, в том числе  и в XX веке. "Расширители" НАТО должны будут подумать о негативных последствиях пренебрегающего интересами России шага. Шага неспровоцированного, вызывающего. Шага, который Запад  жестко делает, вопреки ясно выраженной озабоченности России, не принимая многочисленных компромиссных предложений  Москвы, не щадя ее национальную гордость, заведомо отсекая российские аргументы  как незрелые. Пусть Запад взвесит  плюсы и минусы введения в свое лоно трех-четырех держав, которые  уже и без того находятся в  западной зоне влияния. Если, скажем, Франция  не считает свое членство в Североатлантическом  союзе достаточной гарантией  своей безопасности и параллельно  развивает ядерные силы, то почему Россия, двукратная спасительница Франции  в нашем веке, должна положиться на судьбу, не раз ее подводившую?

   Отторгнутая Западом Россия укрепит связи  с жаждущими военного сотрудничества Ираном, Ираком и Ливией, но глобально  будет строить союз с Китаем, допуская товары китайской легкой промышленности на российский рынок, модернизируя тяжелую  и военную промышленность своего крупнейшего соседа, чей ВНП через  пятнадцать лет превзойдет американский. Такое сближение "второго" и "третьего" миров создаст новую схему  мировой поляризации при том, что больше половины мировой продукции  будет производиться не в зоне Северной Атлантики, а на берегах  Тихого океана, где ожесточенная Россия попытается создать из Приморского  края свою Калифорнию.

   Реализм диктует, что драма "или-или" - довольно редкое явление в истории. Третий вариант менее экзотичен и  более реалистичен. Сценарий компромисса  базируется на идее договоренности с  Североатлантическим Союзом, обеспечивающей определенные смягчающие условия его  распространения на восток. Обязательной задачей российской дипломатии становится изучение возможностей заключения между  Россией и НАТО особого соглашения или договора, предваряющего, обусловливающего или, в крайнем случае, дополняющего расширение альянса на Восток.

   Задача  российской дипломатии состоит в  том, чтобы реализовать идею создания такой системы европейской безопасности, в которой взаимозависимыми элементами могли бы стать Россия-НАТО-европейские  институты. ⁵

   Усеченная, замиренная Россия в границах 1992 года будет постепенно терять рынки в  соседних странах, международное влияние  и даже исконную любовь 25 миллионов  зарубежных русских, отверженных в  странах своего проживания. Россия перестанет быть одним из бастионов  мировой науки, она станет бедным потребителем второсортных товаров  из Европейского Союза, превращаясь  постепенно из субъекта в объект мировой  политики. Скорее всего, очевидцы не ощутят драмы: погружение будет медленным  и смягченным западной благотворительностью. Но определенно закроется петровская глава русской истории. Не Амстердам, а Манила станет ее аллегорическим будущим.

   Идея быть вместе с Западом или против него - заглавная тема нашей истории. Наши предки испытали оба пути, они так  или иначе делали свой выбор. Теперь этот выбор предстоит сделать  нам, и, похоже, что это будет последний  выбор. Ибо скорость научно-технической  революции такова, что, опоздав к  экспрессам "Североатлантический" и "Восточноазиатский", мы рискуем  в лучшем случае стать Бразилией, а в худшем Индией. Обе эти страны имеют право на уважение, но обе  они смотрят в хвост улетающим  в будущее экспрессам, и не они  будут определять судьбу грядущих поколений.