Основные принципы тектологии

Имеет место в тектологии упоминание и о представлении  конструкции системы в виде “пространственной  сетки”. Однако это положение в  тектологии не развито в такой  степени, чтобы судить о приложении его к теории и практике организационного проектирования систем управления. С этих позиций большой интерес представляют работы В.С.Ефремова, посвященные принципам и отличительным сторонам менеджмента будущего. Анализируя тенденции развития конструкций систем управления автор приходит к выводу, что будущее за корпоративной структурой сетевого типа, “в которой отношения сетевого сотрудничества непосредственных исполнителей окончательно вытесняют бюрократические отношения”. Интересны положения и о принципах виртуальности в противовес иерархическим структурам, о формировании и управлении виртуальными коллективами.

Очень интересными и  важными для организации управления являются разработанные А.А.Богдановым общенаучные концепции о принципах  и методах формирования основных организационных механизмов - формирующего и регулирующего; понятия о кризисах и их типах; положений об устойчивости организационных форм. Многими учеными признается, что тектология содержит все исходные идеи, позднее развитые и популизируемые общей теорией систем и кибернетики.

Глава 2. Основные проблемы, изучаемые во всеобщей организационной науке (в разных сферах наук).

Организационная наука характеризуется, прежде всего, и больше всего своей точкой зрения. Отсюда вытекают все особенности  ее задач, ее методов и результатов. Различие с другими науками в их современном виде выступает уже начиная с самой постановки вопроса.

Здесь следует установить два существенных момента:

1) во-первых, всякий научный вопрос, возможно, ставить и решать с организационной точки зрения, чего специальные науки либо не делают, либо делают несистематически, полусознательно и лишь в виде исключения;

2)во-вторых, организационная точка зрения вынуждает ставить и новые научные вопросы, каких не способны наметить и определить, а тем более решить нынешние специальные науки.

Всего ближе организационная точка зрения, казалось бы, должна быть наукам биологическим и общественным, которые трактуют об организмах и организациях. Однако она там имеется в далеко не осознанном виде, применяется не целостно и не планомерно. Поэтому во многих случаях достаточно ее решительного и ясного применения к той или иной задаче, чтобы сразу получилось новое освещение всех раньше известных фактов, а затем и новые выводы, иногда, глубоко отличающиеся от прежних решений.

Так, например, весь огромный вопрос об идеологиях, т. е. о формах речи, мышления, права, морали и проч., вопрос, охватывающий обширную область социальных наук, обычно рассматривался вне представления о социальной организации как целом, части которого связаны необходимой жизненной связью. Марксизм впервые определенно выяснил эту связь, но не полностью, а лишь частично, одну ее сторону — зависимость идеологии от отношений производства как форм вторичных или производных от форм основных. Он оставил без выяснения объективную роль идеологии в обществе, ее необходимую социальную функцию: в организованной системе каждая часть или сторона дополняет собой другие части или стороны и в этом смысле нужна для них как орган целого, имеющий особое назначение. В отдельных случаях марксизм подходил к такой задаче, устанавливая, что та или иная идеология служит интересам того или иного класса, закрепляет условия его господства или является его оружием в борьбе против других классов. Но он не ставил вопроса в общей форме и для многих важных случаев брал без критики старые, донаучные формулировки, например искусство, считал простым украшением жизни, науки математические и естественные — внеклассовыми, высшие научные истины — чистыми, не зависящими от общественных отношений. Организационная точка зрения сразу изменила эти понятия, устранила их пестроту и неопределенность, указала действительное и необходимое место идеологии в жизни общества. Это организующие формы для всей практики общества, или, что то же, ее организационные орудия. Они действительно определяются в своем развитии условиями и отношениями производства, но не только как их надстройки, а именно так, как формы, организующие некоторое содержание, определяются этим содержанием, приспособляются к нему.7

Частная иллюстрация из этой же области — вопрос о происхождении анимизма, т. е. дробления человека и других живых существ, а первоначально и всех вообще объектов природы на «душу» и «тело». Прежние теории анимизма даже не касались того факта, что связь «души» и «тела» имеет вполне ясный социально-организационный характер, именно соответствует той форме сотрудничества, которую я назвал «авторитарной»: отношение активно-властного элемента и пассивно-подчиненного, руководящего и исполнительского. Между тем как только вводится в исследование эта сторона дела, сам собою намечается новый путь к решению задачи. Анимизм оказывается перенесенной в мышление организационной формой трудового бытия людей. При этом является возможность до конца объяснить и все исторические судьбы анимизма: почему его не было, как это теперь признается, в самых первых фазах жизни человечества, до развития авторитарного сотрудничества, почему он усиливается в одни эпохи истории и ослабевает в другие — вслед за ростом или упадком этой социальной формы и т. д.

В политической экономии многие важные вопросы решаются неверно или остаются нерешенными благодаря неспособности специалистов стать на организационную точку зрения. Яркий пример — теории, касающиеся законов обмена. Господствующая в старой официальной науке школа «предельной полезности» исходит из принципов, которые можно назвать прямо-таки «антиорганизационными»: она берет за основу субъективное отношение отдельного человека к его личным потребностям, индивидуальную психику с ее колеблющимися оценками полезных вещей. Между тем обмен товаров есть выражение организационной связи между людьми в обществе как системе производства; и деятельность отдельной психики с ее субъективными оценками сводится к тому, чтобы приспособлять данное лицо с его хозяйством к объективным, от него не зависящим условиям социальной организации. Никакие субъективные оценки не могут изменить для индивидуума даже той цены товара, которую он находит в данный момент на рынке, а тем более технических условий производства этого товара, являющихся наиболее постоянным моментом в образовании цен.

Теория трудовой стоимости, напротив, исходит из понятия  об общественной организации производства и в этом смысле стоит на организационной  точке зрения. Но и она до сих пор проводила ее не вполне законченно; между тем полное и формальное доказательство ее правильности достигается только при дальнейших шагах на этом пути. Оно состоит в исследовании того, при каких условиях взаимного обмена отдельные капиталистические предприятия способны поддерживать и развивать свою долю работы в общей системе производства. Оказывается, что именно при обмене на основе трудовой нормы, со строго определенными и косвенно от нее же зависящими отклонениями.

На деле всего  полнее организационная точка зрения, проводилась до сих пор именно в науках, которые не употребляют самого термина «организация» — в физико-химических. Она только иначе там обозначается — именно как «механическая» точка зрения. Она исследует всякую систему со стороны как отношений внутри ее — между всеми ее частями, так и отношений между нею как целым и ее средой, т. е. всеми внешними системами. Как уже выяснилось, «механизмами» называются сначала те организованные системы, которые планомерно устраиваются самими людьми, а затем все те системы, строение которых удалось познать и сделать понятным в такой же мере, как познается и понято строение этих технически создаваемых систем.8

Однако и  в науках физико-химических вполне осознанное и потому до конца последовательное применение организационной идеи может дать новые постановки вопросов. Так, например, в современной физике огромный интерес вызывают споры о «принципе относительности», а его формулировка и исследование всецело основываются на соотношениях между наблюдателями, улавливающими те или иные события, и на условиях сигнализации, позволяющих согласовать их наблюдения. Ясно, что здесь расширяется в организационном смысле понятие физической среды, в него вносятся элементы, прежде не принимавшиеся в расчет, существа, исследующие и их взаимоотношения. Например, так как непосредственная световая сигнализация была бы невозможна, если наблюдатели удаляются друг от друга быстрее, чем со скоростью света, — луч сигнала от одного не может тогда догнать другого, то признается, что относительная скорость тел всегда меньше скорости света; и эта последняя является уже абсолютным пределом скоростей. Между тем стоит ввести в систему согласования третьего наблюдателя как посредника между двумя — и получается уже иное. При распаде радиоактивных тел некоторые бета-частицы, т. е. электроны, летят со скоростью, близкой к скорости света, например 285 тыс. км в секунду (свет — 300 тыс. км в секунду). Для наблюдателя, помещенного посередине между двумя такими бета-частицами, летящими в противоположные стороны, должно быть вполне ясно, что они объективно удаляются друг от друга со скоростью 570 тыс. км в секунду, т. е. быстрее скорости света. Если на той и другой представить себе особых наблюдателей, это при посредстве первого, находящегося между ними, они могут установить это, хотя непосредственные наблюдения дали бы им иной результат. Приложение организационной точки зрения приводит к гораздо более полному пониманию принципа относительности, чем обычное, устраняющему его загадки.

Организационная точка зрения порождает также постановку вопросов, которые не могли ставиться отдельными, специализированными науками и которые, однако, должны быть признаны вполне научными вопросами. Это как раз те, которые относятся к единству организационных методов в природе, во всякой практике и всяком познании.

2.1. В  биологических науках.

Имеются, положим, такие научные факты. Глаза каракатицы или осьминога представляют величайшее сходство строения с глазами высших позвоночных, например человека. Те и другие единая система, т.е. аппараты гигантской сложности, с сотнями миллионов элементов, высокодифференцированных и стройно связанных между собой. Однако можно считать несомненным, что те и другие развивались совершенно независимо, на двух далеко разошедшихся ветвях генеалогического древа жизни; у общих предков человека и спрута не могло быть глаз в нашем смысле слова, самое большее — пигментные пятнышки в наружном слое тела для усиленного поглощения лучей. Независимость происхождения как бы специально подчеркивается тем обстоятельством, что слои воспринимающей свет сетчатки расположены у высших моллюсков в порядке, обратном расположению однородных с ними слоев у высших позвоночных. Это одно из самых чудесных совпадений в природе.

Может ли биология как специальная наука поставить и решать вопрос о причинах такого совпадения и такой степени совпадения? Имеется общее положение о том, что сходные функции ведут к развитию аналогичных органов. Но понятие об «аналогии» ничего не говорит о возможности такого поразительного совпадения; «аналогичны», например, роговая верхняя кожица человека, хитинная оболочка насекомого, известковая раковина моллюска и т. п. Биология может проследить две линии исторического развития, ряды переходов, приведшие от простого скопления пигмента независимыми путями к архитектурно-тождественным оптическим аппаратам, в миллионы раз более сложным, чем наши микроскопы и телескопы; но сама обособленность обеих линий исключает возможность ответа относительно причин совпадения их предельных результатов.

Биология на самом деле и не ставила вопроса  в такой форме, хотя прошло уже  более шестидесяти лет со времени  исследований А. И. Бабухина над глазами  головоногих. Но с организационной  точки зрения он должен быть поставлен. Это частный случай вопроса о  единстве организационных методов в природе. И его научное решение должно быть достигнуто на основе анализа и обобщения организационного опыта.9

2.2. В  физико – химических науках.

В физико-химических науках существует «закон равновесия», сформулированный А. Л. Ле-Шателье. Он говорит  о том, что системы, находящиеся  в определенном равновесии, обнаруживают тенденцию сохранять его, оказывают  внутреннее противодействие силам, его изменяющим. Например, пусть в сосуде находятся в равновесии вода и лед при 0 °C и нормальном давлении атмосферы. Если сосуд нагревать, то часть льда тает, поглощая теплоту и продолжая таким образом поддерживать прежнюю температуру смеси. Если увеличить внешнее давление, то часть льда опять-таки превращается в воду, занимающую меньше объема, что ослабляет повышающееся давление. Другие жидкости в противоположность воде при замерзании не увеличиваются в объеме, а уменьшаются; они при тех же условиях смеси, при повышающемся давлении проявляют обратное изменение: часть жидкости замерзает; давление, очевидно, так же ослабляется этим, как и в предыдущем случае. К растворам, химическим реакциям, движениям тел принцип Ле-Шателье применяется на каждом шагу, позволяя в самых различных случаях предвидеть системные изменения.

Но тот же закон, как показывают многие наблюдения, применим и к находящимся в  равновесии системам биологическим, психическим, социальным. Например, человеческое тело на внешнее охлаждение отвечает тем, что усиливает внутренние окислительные и иные процессы, вырабатывающие его теплоту; на перегревание — тем, что повышает процессы испарения, отнимающие теплоту. Нормальная психика, когда в силу внешних условий для нее уменьшается количество ощущений, например когда человек попадает в тюрьму, как бы возмещает этот недостаток, усиливая работу фантазии, а также развивая внимание к мелочам; напротив, при перегрузке впечатлениями понижается внимание, направленное на частности, ослабевает деятельность фантазии и т. п.

Ясно, что вопрос о всеобщности закона Ле-Шателье  не может быть поставлен и систематически исследован никакой из специальных  наук: физикохимии нет дела до психических  систем, биологии — до неорганических, психологии — до материальных. Но с общеорганизационной точки зрения вопрос, очевидно, не только вполне возможен, а совершенно неизбежен.

2.3. В  философских науках.

Обычно такие  вопросы называют «философскими». В  этом названии скрываются две идеи. Первая — именно та, что эти вопросы не подлежат ведению специализированных наук; она вполне правильна. Вторая — та, что эти вопросы не имеют строго научного характера, не исследуются всецело научными методами, а какими-то особыми, «философскими». Она должна быть отвергнута.

Как было выяснено, и вопросы специальных наук могут ставиться с общеорганизационной точки зрения, т. е. «тектологически». Эта точка зрения всегда шире и потому способна, по крайней мере в некоторых, а может быть, и во всех случаях, приводить к результатам более полным или более точным. Опыт всех наук показывает, что решение частных вопросов обычно достигается лишь тогда, когда их предварительно преобразуют в обобщенные формы; и при этом вместе с первоначально поставленным решается масса других, однородных вопросов. Основное значение тектологии — в самой общей постановке вопросов.

Отсюда легко  устанавливается отношение тектологии к специальным наукам — объединяющее и контролирующее. Весь их материал и все добытые ими результаты законно принадлежат ей как основа ее работы; все их обобщения и выводы подлежат ее проверке со стороны своей точности и полноты, поскольку на той и другой может отразиться относительная узость точки зрения.

Методы всех наук для тектологии — только способы  организации материала, доставляемого опытом; и она исследует их в этом смысле, как и всевозможные методы практики. Ее собственные методы не составляют исключения: они для нее такой же точно предмет исследования, тоже организационные приемы, не более. Так называемую «гносеологию», или философскую теорию познания, которая стремится исследовать условия и способы познания не как жизненного и организационного процесса в ряду других, а отвлеченно, как процесса, по существу отличающегося от практики, тектология, конечно, отбрасывает, признавая это бесплодной схоластикой.