Поэтический мир Велимира Хлебникова

 Хлебников, выдвинув 20-гранную структуру Земли-Зангези, ведет диалог с Пифагорейцами... Только 20 - число Земли, число генетического кода. (В. Бабков)   

 На  периферии колеса расположены  двенадцать нидан - звеньев цепи взаимозависимого происхождения. Так устроен часовой механизм бытия, через который реализуются благородные истины Будды о страдании-тяготе. В мифологии двенадцатеричная символика соответствует звездному зодиаку. В библейской традиции каждое колено Израиля символизируется определенным животным, которое изображено на его флаге (Иуда - лев, Иосиф - телец...). С этим же зодиаком связан круг христианских апостолов, которые вечно продолжают действовать в мире и крутить колесо времени, осуществляя свое служение. "Имена ваши записаны на небесах" (Лк.10:20). "Люди и звезды - братва!" (В. Хлебников).   

 В  драме "Ошибка смерти", где  Хлебников изображает периодически  повторяющуюся Тайную вечерю, 12 гостей  ведут хоровод и пьют из  черепов:   

  Барышня Смерть: Друзья! Начало бала Смерти. Возьмемтесь за руки и будем кружиться... Ты часы? Мы часы!   

5. В.  Бабков и другие исследователи  говорят об очевидных параллелях  идей Хлебникова с новым естествознанием  начала века: общей и специальной  теорией относительности, квантовой теорией, генетикой, космогонией... Целые числа, которые играли столь большую роль у Пифагора и Платона, оказались необходимыми новой физике для описания квантовых состояний. Одно ее из важнейших положений состоит в том, что миром, образно говоря, управляют волны. Эта идея, которая все больше проникает в биологию, социальные и гуманитарные науки, является одной из центральных для Хлебникова.   

 Теория предсказаний Хлебникова, конечно, весьма сом-нительна, и не нужно больших усилий, чтобы доказать ее несостоятельность в целом, но сам факт ритмических биений пространственно-временного пульса трудно отрицать.   

 В теории Хлебникова, конечно же, не хватает коэффици-ента случайности, а также возможных ускорений и замедле-ний ритма времен под воздействием многих факторов, но, повторяю, важен сам принцип. Отсюда ряд ошибок или не-точностей в других предсказаниях; но в главном он гениаль-ный провидец.   

 Заблуждение часто следует рука об руку с прозрением. Хлебников явно поспешил с выводами и отстал от времени в своем стремлении построить некую таблицу Менделеева для всех событий. Здесь, как ни странно, поэт оказался даже старомоден в своем железном историческом детерминизме. В его таблице времени явно не хватает квантовых скачков, принципа неопределенности, вероятности, случайности. Он почти опережал теорию относительности, но явно не успевал за квантовой механикой. Заметим, что в такой же ситуации оказался сам Эйнштейн, так и не принявший Гейзенберга и Нильса Бора. (К. Кедров. Поэтический космос)   

 Построения "закона времени" действительно  уязвимы и страдают субъективными  оценками. Впрочем, столь суровая  критика справедлива скорее по  отношению к современным открывателям, которые выглядят банальными  эпигонами Хлебникова и не  обладают его талантом. Такова "новая хронология" А.Т. Фоменко, где на основе данных астрологического типа совмещаются и напрямую отождествляются лица и события из разных эпох и стран (по Хлебникову, "веками позже, но в те же дни"). Для математика астрологическая повторяемость - обычное разложение по волнам, в ряды Фурье... Однако построение новых жестких схем и систем взамен "традиционной" науки неуместно и воистину является заблуждением.   

 Ю.  Тынянов говорит о числовых  построениях Хлебникова:   

 Может быть специалистам они покажутся неосновательными, а читателям только интересными. Но нужна упорная работа мысли, вера в нее, научная по материалу работа - пусть даже неприемлемая для науки, - чтобы возникали в литературе новые явления. Совсем не так велика пропасть между методами науки и искусства. Только то, что в науке имеет самодовлеющую ценность, то оказывается в искусстве резервуаром его энергии.   

 В  своей сущности метод Хлебникова  есть живое познание - мифологическое, поэтическое и научное; его  тексты в высшей степени многомерны. Числовые ряды, как и звукотворчество, открывают перспективы для ищущего, дают новые возможности. "Я не выдумывал эти законы: я просто брал живые величины времени, стараясь раздеться донага от существующих учений".   

 Наука (поэзия и проч.), реально творимая живыми людьми в определенную эпоху, опирается на нечто, вне науки находящееся, - на жизненное отношение к окружающему, свойственное времени и месту. Ибо научное исследование возможно, когда объяснение идет не дальше некоего уровня представлений, принимаемого научным сообществом как данное, - научной мифологии.   

 Хлебников - с одной стороны, Вавилов, Планк, Эйнштейн - с другой, питались одной и той же мифологией, почерпая из нее исходные интуиции. Коснуться некоторых концепций нового естествознания начала века полезно, чтобы расширить круг ассоциаций для более полного понимания Хлебникова. Ведь Хлебников обладал серьезными познаниями во множестве областей, он знал обо всех вещах именно то, что нужно знать, и последовательно уничтожал указатели на контекст истолкования. Вообще же его творчество ориентировано не на анализ, не на истолкования, но на мгновенное постижение-озарение: сразу и во всей полноте. (В. Бабков)   

 Сознавая  все это, тот же К. Кедров  пишет:   

 Хлебников, и это самое интересное и важное, таков, что отнюдь нельзя сказать: это вот - верное толкование, а все иные - нет. Напротив, очень часто верно и то, и другое, хотя бы первое не могло одновременно сосуществовать со вторым, и некоторое третье, и т.д. Так что следует говорить о порождении смысло-образом серии дискретных ликов, которые в итоге замыкают круг полного мира смысло-образа.   

 Некоторые  современные авторы (напр., Ю.А. Лебедев)  проводят параллели "Досок  судьбы" с многомировой (эвереттовской)  интерпретацией квантовой механики. В ней полная реальность складывается из множащихся в каждой точке ветвей бесконечно разнообразного мира, каждая из которых существует физически, "здесь и сейчас". История - не линия, а дерево, которое прорастает множеством "стройных многочленов, построенных на тройке и двойке". Этим объясняется неоднозначность, а иногда и сомнительность предсказаний "закона времени" - не все возможности реализуются в нашем мире, в иных мирах наши двойники могут оказаться более удачливы...   

 Чтобы  понять течение мысли Хлебникова, попробуем восстановить некоторые логические пробелы в его рассуждениях в терминах современной физике. О высших мирах можно говорить по-разному, в то числе на этом языке; мы последуем книге "Крылья Феникса. Введение в квантовую мифофизику" (/i/irhin_w_j/fenix.shtml).   

 Здесь  важно соотношение высшего и  низшего, "квантового" и "классического"  мира. Наш классический мир существует  и развивается лишь благодаря  тому, что происходят изменения  в непроявленном - квантовом (на  гуманитарном языке - архетипическом  и мифологическом). Реальных событий в нашем проявленном мире нет, есть только непонятное изнутри и кажущееся бессмысленным чередование сцен какой-то драмы; в восточной терминологии это нереальное бытие. Наоборот, квантовый мир - невидимое реальное небытие. Здесь, в высшем мире, нет ни времени, ни эволюции, а играют волны, идет смена фаз и чередование квантовых состояний. Это чередование проявляется дискретно и ведет к переходам измеряемых величин в четкой детерминированной последовательности; в результате необусловленное становится обусловленным.   

 Отсюда сияние лучей власти. По мере спуска от потолка скрепы к ее полу, они утрачивают знаки власти и из "образов бога" делаются лучиной для самовара.   

 Но тайны игры степеней известны очень мало; это нетронутая земля.   

 Изучая снова, мы увидим высеченные кумиры древних божеств мира, как головы первых трех чисел в облаках тайны. (Доски Судьбы, Лист III)   

 Пока  дискретности не возникло, каждый  элемент высшего мира находится  на своем месте - в неподвижном  состоянии. Мир расположенных "на высотах" идолов (у Хлебникова - числовые показатели степени), сурово порицаемых в Библии, в то же время есть мир квантов. Сами по себе они неизменны, бездушны, не имеют силы: не способны действовать и двигаться, чувствовать боль и убивать. Это состояния абсолютной необусловленности, пустотности - буддийской шуньяты. Идолы, они же языческие боги (по Пифагору, "числа - боги на земле"), изготовлены из дерева жизни и питаются энергией проявленного мира. Это атрибуты Бога, дискретные дробные формы на границе двух миров, но уже не Бог (категория Единого, Безначального).   

...Ставил  упершиеся в небо   

 Столбы  для пения на берегу моря,   

 Поставил  и населил пением и жизнью  молодежи   

 Белые  храмы времени, вытесанные из  мертвого моря,   

 Я  нашел истины величавые и прямые,   

 И  они как великие боги вошли  в храмы   

 И  сказали мне: "Здравствуй", протянув  простодушные руки,   

 Наполнили  дыханием   

 Пустынные  белые храмы.   

(В.  Хлебников)   

 Проявленный  мир локален и переходит от  одного энтропийного состояния к другому, а нелокальный и недетерминированный мир существует над ним. С другой стороны, необусловленного нет без обусловленного - нижний мир взаимно влияет на верхний и обеспечивает его существование. Законы спускаются вниз, квантовые состояния в определенной последовательности переходят в проявленный мир.   

 В  действительности нет никакого  взаимодействия волн и материи, подвижного и неподвижного, но есть лишь проявление и кажущееся уничтожение квантовых состояний (хотя на самом деле "наверху" ничего не происходит). На уровне мифов-архетипов происходит стирание некоторых высших законов и этапов, которые проявляются в нашем мире уже во времени. В результате внизу уничтожаются энергетические состояния - "выдергиваются" некие процессы, которые отражают глобальные квантовые явления. Возникают надломы в судьбах людей, катастрофические события, войны, природные катаклизмы и бедствия, а в конце концов - распад системы (в библейской терминологии - Страшный суд).   

 С  осознанием квантов обычный мир уже существовать не может. Подходя к порогу квантового мира, исследователь приближается к пониманию последних времен своей локальной системы отсчета и должен измениться сам. Как только квантовое знание становится доступным, система начинает исчезать.   

 Я умер и засмеялся 
Просто большое стало малым, малое большим 
(В. Хлебников)   

 Локальные  уровни-состояния, соответствующие  классической физике, получаются  из высшей Реальности через  отражение. Зона разделения земного  и небесного, внешнего и внутреннего  есть зеркало, в этом смысле мир квантовой физики - зазеркалье.   

6. Комментируя  построения Хлебникова, В. Бабков  широко привлекает понятие энантиоморфизма  (киральности). Это явление состоит  в том, что в нашем пространстве  есть правые и левые объекты  - зеркально равные, но, подобно двум рукам или двум типам винтов, не совмещаемые поворотами. С ним связана асимметрия жизни: киральны многие органические молекулы и аминокислоты; лишь левовращающая глюкоза усваивается животными организмами; в подавляющем числе случаев раковины моллюсков закручены в правую сторону; сердце у позвоночных животных обычно расположено слева; полушария мозга выполняют разные функции... Понятие энантиоморфизма может быть приложено и к времени (по Хлебникову, "время - винтарь"):   

 Из идеи нового естествознания о неразделимости времени и пространства в природных явлениях В.И. Вернадский выводил следствие: время должно иметь строение, не противоречащее строению пространства. Векторы пространства и жизненных сил полярны и энантиоморфны. Полярность времени бросается в глаза: жизненные процессы необратимы. Напротив, "видеть энантиоморфность векторов времени мы не умеем", говорил Вернадский, и отмечал [в "Проблеме времени, пространства и симметрии"] две возможности: "энантиоморфность - resp. диссиметрия - не может выражаться во времени... или... энантиоморфность времени выражается в том, что в процессе, идущем во времени, закономерно проявляется, через определенные промежутки времени, диссиметрия"... Что же до Хлебникова, то он сумел видеть эту самую энантиоморфность векторов времени, и на этой способности построил законы времени в Досках Судьбы.   

 В.И.  Вернадский рассматривал молекулярную  диссимметрию как особое "свойство  пространства... связанного с жизнью". Предшественник Вернадского Луи Пастер считал, что диссиметрия непосредственно связана со свойствами космического пространства; Вернадский полагал, что она проявляется в спиральной структуре галактик.