Место Ахматовой в русской поэзии

                Одновременно с модернистскими  течениями продолжал жить и  развиваться реализм. Их выразители, как известно, не принимали друг друга, вступали в острую полемику друг с другом. Эстетическая борьба опиралась на существенные позиционные различия реалистов и модернистов, что, впрочем, не исключало контактов двух направлений. В такой сложной обстановке начинался путь А. А. Ахматовой к искусству, через постижение многоплановых отношений людей, духовной атмосферы времени.

                                                        Акмеизм.

                   Как уже было сказано, А.  Ахматова входила в «цех поэтов»  и разделяла их эстетические взгляды. Детально разработанной философско-эстетической программы акмеизм не выдвинул. Для акмеистов оказалась неприемлемой импрессионистическая изменчивость и текучесть слова в символизме, а главное - «излишне  настойчивая тенденция к восприятию реальности как знака непознаваемого, как искаженного подобия высших сущностей». Главное значение в поэзии акмеизма приобретает художественное освоение многообразного и яркого земного шара. Акмеисты ценили такие элементы формы, как стилистическое равновесие, живописная четкость образов, точно вымеренная композиция, отточенность деталей. В стихах акмеистов «эстетизировали» хрупкие грани вещей», утверждались «домашняя атмосфера любования «мнимыми мелочами».

                Акмеисты вырабатывали тонкие  способы передачи внутреннего мира лирического субъекта. Часто состояние чувств не раскрывалось непосредственно, оно передавалось психически значимым жестом, движением, перечислением вещей. Подобная манера «материализации» переживаний была характерна, например, для А. Ахматовой:

                              

                                О нет, я не тебя любила,

                               Палила сладостным огнем 

                               Так объясни, какая сила 

                               В печальном имени твоем.

 

                 Пристальное внимание акмеистов  к материальному, вещному миру  не означало их отказа от  духовных поисков. После начала  Первой мировой войны, утверждение  высших духовных ценностей стало  основой творчества бывших акмеистов.  В их произведениях зазвучали мотивы совести, сомнения, душевной тревоги и самоотчуждения (стихотворение Н. Гумилева «Слово»):

 

                                   Но забыли мы, что осиянно 

                                   Только слово средь земных  тревог,

                                   И в Евангелии от Иоанна 

                                  Сказано, что Слово - это Бог.

 

                    Высшее место в иерархии акмеистических  ценностей занимала культура. «Тоска  по мировой культуре» назвал  акмеизм О. Мандельштам. Если символисты оправдывали культуру внешними по отношению к ней целями (для них она - средство преображения жизни), а футуристы стремились к ее прикладному использованию, то для акмеистов культура была целью себе самой. С этим связано и особое отношение к категории памяти. Память -важнейший компонент в творчестве А. Ахматовой,

Н. Гумилева и О. Мандельштама.

                   В эпоху футуристического бунта  против традиций акмеизм выступал  за сохранение культурных ценностей,  потому что мировая культура была для них  общей памятью человечества.

 

 Традиции, которые унаследовала  А. А. Ахматова от других  поэтов.

А. А. Ахматова ближе всех из числа  своих современников к самой  главной, исходной литературной традиции - пушкинской. Не только стихи, но даже письма Пушкина она помнила если не наизусть, то близко к тексту. Изучала творчество Пушкина как профессиональный литературовед, раскрывала его Тайнопись, глубинный смысл того, что кажется простым и сразу понятным. Она «гордилась тем, что ей довелось застать краешек столетия, в котором жил Пушкин».

Классичность стихов Ахматовой  по сравнению с тем, что писали ее выдающиеся современники, связана  с ее ориентацией на другого человека, другую личность. Имя Пушкина было для нее самым дорогим - в настойчивом стремлении быть верным лишь одной поэзии, а не силе власти или требованиям толпы.

              Поздние стихи Ахматовой по-пушкински  просветленные и мудрые, заметно  более гармоничны и музыкальны, чем прежние. В них вошла  несвойственная раньше напевность, встречаются, хотя и редко, даже внутренние рифмы, делающие стих легким, как бы плавно скользящим из авторских добрых рук по спокойной глади зеркального источника животворящей Вечности. В стихотворении «Летний сад» она пишет:

                      

                      И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,

                      Любуясь краской своего двойника.

                      И замертво спят сотни тысяч  шагов.

                      Врагов и друзей, друзей и врагов.

                      А шествию теней не видно конца

                      От вазы гранитной до двери  дворца.

                      Там шепчутся белые ночи мои 

                      О чьей-то высокой и тайной  любви 

                      И все перламутром и яшмой  горит, 

                      Но света источник таинственно скрыт.

 

 

 И своим учителем А. А.  Ахматова считала Иннокентия  Анненского.

                          

                          А тот, кого учителем считаю,

                           Как тень прошел и тени не  оставил,

                           Весь яд впитал, всю эту одурь  выпил, 

                           И славы ждал, и славы не  дождался...

 

 Ахматова усвоила напряженный  психологизм Анненского, отказавшись  не только от символики, но  и сложных метафор. Для многих символистов важнейшей была тема смерти. Смерть или противостояние низменной, грубой, грязной жизни, или осознавалась как манящая ужасная война, или осмысливалась в качестве одной из причин трагизма бытия. Эта тема занимает большое место у Иннокентия Анненского. У ранней Ахматовой это не самостоятельная тема, но поэтическая мысль, пронизывающая художественный мир.

            А вот Александр Блок выделил  Ахматову из акмеизма, потому  что ее стихи, хоть и в  меньшей мере, чем у него, были  проникнуты теми же глухими предчувствиями близящихся перемен, той же вибрацией боли, что и его собственные. Он и был ее сокровенным учителем. Она и в ту, боевую пору акмеизма не могла отказаться от Блока. Во второй книге "Четки" (1914) Ахматова поместила известное стихотворение, посвященное встрече с Блоком в декабре 1913 года,- "Я пришла к поэту в гости":

                                     

                                     Я пришла к поэту в гости. 

                                      Ровно полдень. Воскресенье.

                                      Тихо в комнате просторной,

                                      А за окнами мороз

                                      И малиновое солнце 

                                      Над лохматым сизым дымом...

                                      Как хозяин молчаливый

                                      Ясно смотрит на меня!

                                      У него глаза такие,

                                      Что запомнить каждый должен;

                                      Мне же лучше, осторожной,

                                      В них и вовсе не глядеть.

                                      Но запомнится беседа,

                                      Дымный полдень, воскресенье 

                                      В доме сером и высоком

                                      У морских ворот Невы.

                   Сила поэзии - краткость, величайшая  экономия выразительных средств.  Сказать многое о немногом - вот  один из заветов подлинного  искусства. И Ахматова научилась этому у нашей классики, в первую очередь у Пушкина, Баратынского, Тютчева, а также у своего современника, земляка по Царскому Селу Иннокентия Анненского, большого мастера естественной речевой информации и афористического стиха.

 

                                       Эволюция лирики Ахматовой.

 

               Ахматова начала писать стихи  еще в детстве и сочинила  их, по ее словам, великое множество.  То была пора, если воспользовавшись  выражением Блока, «подземного  роста души». От тех стихов ничего не сохранилось. Но те, которые нам известны, показывают, что для них были весьма характерны некоторые «ахматовские» черты -лаконичность формы, строгость и четкость рисунка, а также какая-то внутренняя почти драматическая напряженность. Удивительно, но есть в этих стихах и чисто ахматовская недосказанность, то есть едва ли не самая знаменитая ее черта как художника:

                                         

                                          Молюсь оконному лучу -

                                           Он бледен, тонок, прям.

                                           Сегодня я с утра молчу,

                                           А сердце - пополам.

 

 Детское простодушие этого  стихотворения не может спрятать  сложности чувства. Трагедия одиночества, почти обреченности на него слышны в первых стихах Ахматовой. Комната - храмина пустая, на рукомойнике позеленела медь. Молчание оставленного любовью места нарушено лишь оконным лучом. И хотя луч «бледен, тонок, прям, он словно праздник золотой».

 Первым сборником стихотворений  Анны Ахматовой был «Вечер»  (1912). Много в этой книге разочарований  в любви, печали, грусти:

 

                                            Сжала руки под темной вуалью...

                                           «Отчего ты сегодня бледна?»

                                            - Оттого, что я терпкой печалью 

                                            Напоила его допьяна. 

                                            Как забуду? Он вышел, шатаясь,

                                            Искривился мучительно рот...

                                            Я сбежала, перил не касаясь, 

                                            Я бежала за ним до ворот. 

                                            Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

                                            Все, что было. Уйдешь, я умру».

                                            Улыбнулся спокойно и жутко 

                                            И сказал мне: «Не стой на  ветру».

 

           Это стихотворение было написано в 1911 году в Киеве. Здесь идет речь о ссоре между любящими. Стихотворение делится на две неравные части. Первая часть (первая строфа) - драматический зачин, ввод в действие (вопрос: «Отчего ты сегодня бледна?»). Всё дальнейшее - ответ, в виде страстного, всё ускоряющегося рассказа, который, достигнув высшей точки («Уйдешь, я умру») резко прерывается нарочито будничной, обидно прозаической репликой: «Не стой на ветру».

          Смятенное  состояние героев этой маленькой драмы передано не длительным объяснением, а выразительными частностями их поведения: «вышел, шатаясь», «искривился рот», «сбежала, перил не касаясь» (передаёт быстроту отчаянного бега), «крикнула, задыхаясь», «улыбнулся спокойно» и так далее.

           Стихотворение полно движения, в нём события непрерывно следуют одно за другим. Эти двенадцать кратких строк легко превращаются даже в киносценарий, если разбить их на кадры. Вышло бы примерно так. Вступление: вопрос и краткий ответ. 1часть. Он. 1. Вышел, шатаясь. 2. Его горькая улыбка (крупный план). 2 часть. Она. 1. Бежит по лестнице, «перил не касаясь». 2. Догоняет его у ворот. 3. Её отчаянье. 4. Последний её выкрик. 3 часть. Он. 1. Улыбка (спокойная). 2. Резкий и обидный ответ.

          Это  превосходное стихотворение достойно высочайшей оценки читателя.

          Ахматова  как никто другой умеет раскрыть  самые потаенные глубины внутреннего  мира человека, его переживания,  состояния, настроения. Поразительная  психологическая убедительность  достигается использованием очень емкого приема красноречивой детали:

 

 

                                                Так беспомощно грудь холодела,

                                                Но шаги мои были легки. 

                                                Я на правую руку надела

                                                Перчатку с левой руки.

                

          Не заметная  на первый взгляд деталь: «  Я на правую руку надела/ Перчатку  с левой руки», говорит о  душевной буре, которая происходит  с лирической героиней. Другая точная деталь показывает, что и идти героине не так уж легко, но это опять-таки ее ощущение:

  « Показалось, что много ступеней, / А я знала - их только три!»  Ей в одиночестве остается  разговаривать только с ветром, мимолетным, обреченным на скорую «смерть», чем он ей и «мил». Диалог с ветром - и его, и ее слова - на самом деле, конечно, «разговор с собой, внутренний монолог. Диалог - как мы легко догадываемся - фиктивный. Слова - непроизнесенные. Героине их только хотелось бы услышать, ответить на них». Однако даже внутренняя, воображаемая речь прерывиста («И я тоже. Умру с тобой...»): не хватает сил не только произнести, но и додумать фразу без передышки. Обернувшись (это подразумевается, в тексте «Я взглянула на темный дом»), женщина видит свет там, откуда ушла, но этот свет для нее мрачен, как весь темный дом: «Только в спальне горели свечи / Равнодушно-желтым огнем». Именно из предпоследней строки мы узнаем, что отношения с неким мужчиной, о котором читателю ничего не известно, зашли далеко, а из последней - что виновником их прекращения является он. Сама встреча не показана, но читатель понимает: героиню, конечно, не прогнали, но она поняла, что эта встреча должна быть последней. И оттого, что уходит она в состоянии, противоположном равнодушию, даже свечи, как ей кажется, горят «равнодушно-желтым огнем».