Идейно-художественное своеобразие поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души»

     Гоголь  начал работать над «Мертвыми  душами» в середине 1835 года, то есть еще раньше, чем над «Ревизором». 7 октября 1835 года он сообщает Пушкину, что написал три главы «Мертвых душ». Но новая вещь еще не захватила  Николая Васильевича. Он хочет написать комедию. И лишь после «Ревизора», уже за границей, Гоголь по-настоящему берется за «Мертвые души».

     Гоголь  задумал «Мертвые души» как «предлинный  роман, который, кажется, будет сильно смешон». Автор предназначал «Мертвые души» «для черни», а не для дворянского  читателя, для буржуазии в ее различных  прослойках, городского мещанства, недовольного помещичьим строем, привилегированным  положением дворянства, произволом бюрократического правления. Они, «все почти люди бедные», как отмечал Гоголь социальные особенности  своих читателей, требовали обличения, критического отношения к налаженному  господствующим классом быту. Гоголь «барин-пролетарий» (по словам А. Герцена), без дворянского паспорта, без  имения, переменивший в поисках заработка  несколько профессий, был близок к этим читательским слоям. Он стал изображать русскую действительность в форме романа, потому что социальная тематика и метод критического изображения  жизни этого жанра соответствовали  интересам и вкусам нового читателя, отвечали «всеобщей потребности», служили  оружием в классовой борьбе, выражали требования передовых общественных групп.

     Такой роман, удовлетворяющий «всемирной…  общей потребности» критического отношения  к действительности, дающий широкие  картины жизни, излагающий и жизнь  и правила нравственности, и хотел  создать Гоголь.

     Но  работа над «Мертвыми душами», захватывая новые стороны жизни, новых героев, заставляла предчувствовать возможности  все более широкого развития произведения, и уже в 1836 году Гоголь называет «Мертвые души» поэмой. «Вещь, над которой  сижу и тружусь теперь, - писал  Гоголь Погодину из Парижа,- и которую  долго обдумывал, и которую долго  еще буду обдумывать, не похоже ни на повесть, ни на роман, длинное, длинное, в несколько томов, название ей «Мертвые души». Если Бог поможет выполнить мне мою поэму, то это будет первое мое порядочное творение. Вся Русь отзовется в нем».

     Чем дальше двигалась работа над новым  произведением, тем более грандиозными представлялись Гоголю его масштабы и более сложными задачи, которые  перед ним стояли. Три года проходят в напряженном труде.

     Осенью 1839 года обстоятельства заставили Гоголя совершить поездку на родину, и, соответственно, сделать вынужденный перерыв  в работе. Восемь месяцев спустя Гоголь решил вернуться в Италию, чтобы ускорить работу над книгой. В октябре 1841 года он снова приезжает  в Россию с намерением напечатать свое произведение – итог упорного шестилетнего труда.

     В декабре последние исправления  были закончены, и окончательный  вариант рукописи поступил на рассмотрение Московского цензурного комитета. Здесь  «Мертвые души» встретило явно враждебное отношение. Как только председательствовавший на заседании цензурного комитета Голохвастов  услышал название «Мертвые души», он закричал: «Нет, я этого никогда  не позволю: душа бывает бессмертна –  мертвой души не может быть, –  автор вооружается против бессмертия!»  Голохвастову растолковали, что речь идет о ревизских душах, но он пришел в еще большую ярость: «Этого и  подавно нельзя позволить… это значит против крепостного права!» Тут  подхватили члены комитета: «Предприятие Чичикова есть уже уголовное преступление!»  Когда один из цензоров попробовал было объяснить, что и автор не оправдывает Чичикова, со всех сторон закричали: «Да, не оправдывает, а вот  он выставил его теперь, и пойдут другие брать пример и покупать мертвые  души…»

     Гоголь  в конце концов был вынужден забрать  рукопись и решил отправить ее в Петербург.

     В декабре 1841 года в Москве гостил Белинский. Гоголь обратился к нему с просьбой захватить с собой рукопись в  Петербург и посодействовать  ее скорейшему прохождению через  петербургские цензурные инстанции. Критик охотно согласился выполнить  это поручение и 21 мая 1842 года, с  некоторыми цензурными исправлениями, «Похождения Чичикова или Мертвые души» вышли из печати.

     Сюжет «Мертвых душ» состоит из трех внешне замкнутых, но внутренне очень связанных  между собой звеньев: помещики, городское  чиновничество и жизнеописание  Чичикова. Каждое из этих звеньев помогает обстоятельнее и глубже раскрыть идейный и художественный замысел  Гоголя.

Глава 2. Глава 2. Поэма «Мертвые души» как критическое изображение быта и нравов XIX века

     2.1. Жанровое своеобразие   и композиция  поэмы «Мертвые  души»

     Гоголь  назвал «Мертвые души» поэмой, однако известный критик В.Г.Белинский определил  их жанр как роман. В истории русской  литературы утвердилось это определение  Белинского, и «Мертвые души», сохранив в подзаголовке слово «поэма», признаны гениальным романом из русской жизни. Определение Белинским жанра, развитое в его статьях (1835-1847), основывалось на опыте изучения эволюции русского реализма в 30-40-х годах, произведений зарубежных произведений романистов, оно выковывалось в полемике с  критиками разных направлений, особенно реакционных и славянофильских, и изменялось на протяжении ряда лет, когда Белинский писал о «Мертвых душах». В гоголеведческой литературе, в тех случаях, когда рассматривается  жанр «Мертвых душ», не принимаются  во внимание и не анализируются взгляды  Белинского и их эволюция в решении  вопроса, романом или поэмой надо признать «Мертвые души». Между тем  именно учение Белинского о романе до настоящего времени является основополагающей теорией этого жанра.

     В первой же статье, написанной по выходе поэмы в 1842 году, Белинский, отмечая  юмористический характер дарования  Гоголя, писал: «Комическое» и «юмор» большинство понимает у нас как  шутовское, как карикатуру, – и  мы уверены, что, многие не шутя, с лукавою  и довольною улыбкою от своей  проницательности, будут говорить и  писать, что Гоголь в шутку назвал свой роман поэмою…»(1,220) Это был  ответ Н. Полевому, писавшему в  «Русском вестнике»: «Мы совсем не думали осуждать Гоголя за то, что он назвал «Мертвые души» поэмою. Разумеется, что такое название шутка»(10,29). Следует отметить, что в 1842 году Белинский принимал жанр «Мертвых душ», как поэму, основываясь на высоком, патетическом лиризме Гоголя, на обещании автора показать во второй и третьей части «Россию с другой стороны» и вывести новые лица, новых героев.

     Появление нашумевшей брошюры К. С. Аксакова «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова, или Мертвые души» поставило перед Белинским проблему жанра как выражения содержания, идейного смысла и художественного метода произведения Гоголя.

     К. С. Аксаков утверждал в своей  брошюре, что в поэме Гоголя «древний эпос восстает перед нами», что в  художественной манере Гоголя он видит  «эпическое созерцание… древнее, истинное, то же, какое и у Гомера», что  можно и должно сравнивать Гоголя с Гомером, что «Мертвые души» - поэма, подобная «Илиаде».

     Белинский резко возражал против сравнения  «Мертвых душ» с «Илиадой»: «Напрасно  он (автор брошюры) не вникнул в  эти глубоко знаменательные слова  Гоголя: «И долго еще определено мне чудною властию идти об руку с моими странными героями, озирать  всю громадно несущуюся жизнь, озирать  ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы».(1,255). Обоснование жанра Белинский видит теперь в тоне изображения русской жизни, в юморе, соединенном с незримыми, неведомыми миру слезами, и в лиризме. Белинский подчеркнул критический пафос «Мертвых душ», опровергая мысли Аксакова о якобы созерцательном отношении Гоголя к изображаемой им действительности.

     В следующей книге «Отечественных записок» Белинский опять писал  о «Мертвых душах» и опять разбирал вопрос, почему Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой. Жанр произведения Гоголя еще не был ясен ему самому. В  промежутке между двумя статьями Белинского появилась рецензия на «Мертвые души» О. Сенковского, где тот  насмехается над словом «поэма»  в приложении к «Мертвым душам». Белинский объясняет эти насмешки тем, что Сенковский «не понимает значения слова «поэма». Как видно  из его намеков, поэма непременно должна воспевать народ в лице его героев. Может быть, «Мертвые души» и названы поэмою в этом значении; но произвести какой-нибудь суд над ними в этом отношении  можно тогда, когда выйдут две  остальные части поэмы».

     В этих словах видно раздумье Белинского о причинах выбора Гоголем для  «Мертвых душ» жанра поэмы. Он все  еще не отказывается называть «Мертвые души» поэмой, но теперь уже в совсем особом понимании этого определения, почти равном отказу. Он писал, что «пока готов принять слово поэма в отношении к «Мертвым душам» за равносильное слову «творение».

     В рецензии на второе издание «Мертвых душ» (1846) Белинский, как всегда, высоко ставит произведение Гоголя, но уже  определенно называет их не поэмою, а романом. В приведенных словах Белинского видно признание глубины  живой общественной идеи, значительности пафоса «Мертвых душ». Но теперь признание  важности основной идеи дает возможность  Белинскому определенно назвать  их романом.

     Белинский окончательно признал «Мертвые души»  Гоголя социальным романом, и этого  признания не изменял в дальнейших высказываниях о «Мертвых душах». Сообразно с этим исторически  правильным определением жанра, данным Белинским, надо признать, что название Гоголем «Мертвых душ» поэмой должно приниматься только в условном значении, потому что автор назвал поэмой произведение, необладающее основными признаками этого жанра.

     В начале 1847 года появилась статья «О мнениях «Современника» исторических и литературных» Ю.Ф. Самарина(10,35), который продолжал линию Аксакова, Шевырева и других консерваторов и славянофилов в отрицании социального значения творчества Гоголя. Публицисты, критики правого лагеря продолжали бороться с пониманием Белинским огромного общественного значения «Мертвых душ».

     Самарин доказывал, что «Мертвые души» несли  примирение, т. е. утверждали социально-политические основы крепостнического государства, и тем самым приглушали политическую борьбу прогрессивных слоев общества, дезориентировали читателя в его  стремлении «осознать себя» и  свою роль, свою деятельность гражданина и патриота. Исходным пунктом взглядов Белинского и его противников  были контрастные концепции русского исторического процесса. Белинский  признавал неизбежность смены одного общественного строя другим, более  прогрессивным, а его противники идеализировали прошлое, утверждали незыблемость крепостнической системы.

     Белинский отмечал огромное влияние произведений Гоголя на дальнейшее развитие «натуральной школы» в сторону создания русского реалистического романа. Историзм мышления Белинского привел его к определению  жанра «Мертвых душ» как роману, и в этом была победа передового, прогрессивного начала русской жизни и литературы середины XIX века.

     В литературе есть нетрадиционные и смешанные  жанры, к которым относят те произведения, которые по форме и содержанию не укладываются в рамки традиционного  толкования того или иного рода или  жанра литературы. Иначе говоря, по разным признакам их можно отнести  к разным родам литературы.

     Подобным  произведением и является прозаическая поэма Гоголя «Мертвые души». С одной  стороны, произведение написано прозаической речью и имеет все необходимые  компоненты – наличие главного героя, сюжета, который ведется главным  героем, и пространственно-временной  организации текста. Кроме того, как и любое прозаическое произведение, «Мертвые души» разделены на главы, содержат множественные описания других действующих лиц. Иначе говоря, гоголевский  текст полностью отвечает требованиям  эпического рода, за исключением одного. Гоголь не просто назвал свой текст  поэмой.

     Сюжет «Мертвых душ» строится таким образом, что мы сначала наблюдаем коллежского  советника Чичикова в общении  с людьми разных сословий, но больше всего – с чиновниками губернского  города NN и помещиками, владельцами ближайших к городу имений. И только когда читатель вгляделся в героя и других персонажей, осознал смысл происходящего, он знакомится с биографией героя.

     Если  бы сюжет сводился к истории Чичикова, «Мертвые души» можно было бы назвать  романом. Но автор не только рисует людей и их взаимоотношения –  он сам вторгается в повествование: мечтает, печалится, шутит, обращается к читателю, вспоминает свою юность, говорит о тяжелом писательском труде. Все это создает особую тональность повествования.

     Соотношение частей в «Мертвых душах» строго продумано  и подчинено творческому замыслу.

     Глава 1 поэмы является своеобразным вступлением. Автор знакомит читателей с главными действующими лицами: с Чичиковым  и его постоянными спутниками – Петрушкой и Селифаном, с  помещиками Маниловым, Ноздревым, Собакевичем. Здесь же дана зарисовка общества губернских чиновников. Главы со второй по шестую посвящены помещикам, олицетворяющим собой «благородное» сословие России, «хозяев жизни». В главах 7 – 10 главах мастерски нарисовано губернское общество. Городские верхи, мелкие чиновники, дамы «просто приятные» и «приятные  во всех отношениях» пестрой толпой проходят перед мысленным взором читателя. В главе 11 дана биография  Чичикова, приобретателя мертвых  душ. Заключительные строки «Мертвых душ» посвящены горячо любимой родине: Гоголь патриот воспевает величие  и силу России.