Учет амортизации нематериальных активов

      Содержание  принципа тесной связи при столкновении императивных норм прямого действия, принадлежащих к различным национальным правовым системам, не имеет позитивной основы. В каждом конкретном случае суду для определения применимости своих или иностранных императивных норм необходимо провести анализ соотношения реализуемых в соответствующих международных частных отношениях особых государственных интересов, а также насколько они обеспечиваются императивными нормами прямого действия. Именно такой подход имеет в виду О.Н. Садиков, когда пишет: «...решение практических вопросов... может достигаться только в результате толкования соответствующих национальных норм. Иногда строго императивный характер таких предписаний ясно выражен в содержании и редакции таких норм, в иных случаях вывод может быть сделан на основе общепринятых приемов толкования»²⁴. Рассмотренный случай еще раз подчеркивает основополагающее значение для международного частного права принципа тесной связи, который лежит в основе не только коллизионного, но и материального регулирования²⁵.

      Соотношение специальных материальных норм, призванных регулировать международные частные отношения, и коллизионных норм.

      По  поводу специальных материальных норм М.М. Богуславский пишет, что они  непосредственно установлены государством «для регулирования внешнеэкономических отношений или иных отношений с иностранным, или международным, элементом». И далее: «Специфика этих правил состоит в том, что они решают тот или иной вопрос по существу, содержат прямые материально-правовые нормы, не используя коллизионного метода»²⁶.

      Исходя  из того что обе группы норм относятся  к национальному позитивному праву, их соотношение должно регулироваться принципом lex specialis derogat lex generalis (специальный закон имеет преимущество перед общим). Проблема заключается в том, что обе группы норм могут рассматриваться как специальные, призванные регулировать международные частные отношения.

      Вместе  с тем анализ сущности этих норм показывает следующее. Коллизионные нормы призваны регулировать выбор применимого права. Эффект регулирования международного частного отношения возникает только вместе с выбранным в соответствии с ними применимым материальным правом. Такой выбор распространяется на регулирование отношений, обладающих не конкретными, а родовыми признаками, т.е. на все международные частные отношения, относящиеся к определенному роду отношений. Например, отношения правоспособности юридических лиц основаны на личном законе юридического лица, в основе которого лежит тот или коллизионный принцип – в России принцип инкорпорации (закон страны, где зарегистрировано юридическое лицо). В то же время материально-правовые нормы, регулирующие конкретные международные частные отношения, прежде всего внешнеэкономические, по отношению к другим нормам, в том числе коллизионным, должны рассматриваться как специальные, так как они регулируют конкретные международные частные отношения и соответственно должны обладать приоритетом перед другими нормами внутригосударственного права, в том числе коллизионными. На это же обращает внимание и И.В. Елисеев, который пишет: «Сверхимперативные нормы... применяются до того, как коллизионная норма укажет на компетентное иностранное право, и, следовательно, исключают саму постановку коллизионного вопроса»²⁷.

      Таким образом, можно сделать следующие выводы.

      Различие между императивными материальными нормами международного частного права, имеющими особое значение, и императивными нормами гражданского права обусловлено системной природой лежащих в их основе связей и отношений, которые объективно определяют своеобразие их правового опосредования.

      Прямое действие императивных норм, имеющих особое значение, при регулировании международных частных отношений носит многоаспектный характер, обусловливая необходимость отдельного изучения прежде всего таких аспектов, как:

      - соотношение императивных коллизионных  и материальных норм при регулировании  международных частных отношений;

      - соотношение императивных норм  прямого действия, принадлежащих к различным национальным правовым системам;

      - соотношение специальных материальных норм, призванных регулировать международные частные отношения, и коллизионных норм.

       2 Критерии квалификации императивных норм, имеющих особое

значение. Соотношение института императивных норм, имеющих особое

значение, с «обходом закона» и оговоркой о публичном порядке 

      2.1 Критерии квалификации императивных норм, имеющих особое

значение 

      Анализ  императивных качеств норм, имеющих  особое значение, указывает на то, что речь идет не о всех императивных нормах, а о их некоторой части, обладающей определенными позитивными качествами, позволяющими исключить применение иностранных норм и обусловливающими собственное их прямое применение. Л.А. Алексидзе отмечает: «Основа jus cogens – защита юридических и морально-политических устоев, на которых зиждется все здание правовой надстройки и без которых невозможно было бы функционирование всей системы общественных отношений, закрепленных в праве и охраняемых государством»²⁸.

      В первую очередь это касается тех императивных норм, которые по своей юридической природе являются разрешениями в форме обязывания в сферах, где, исходя из публичных интересов, государством введен общий запрет и установлены, в качестве исключения, разрешения в виде обязываний субъектам правовых отношений поступать конкретно-определенным, а не иным способом. Это относится к правовым режимам разрешительного типа, представляющим с позитивной точки зрения совокупность общих запретов, разрешений и обязываний в сферах действия особых публичных интересов.

      Ю.Г. Морозова по этому поводу считает, что  институт норм непосредственного применения защищает нормативный (законодательно закрепленный) ordre public. Причем речь идет не только об интересах государства, но также об интересах частных лиц и общества в целом, имеющих для них существенное значение с точки зрения обеспечения национальной безопасности²⁹.

      Особенность правового регулирования международных  частных отношений в областях, затрагивающих особые публичные интересы государства и общества, например военно-техническое сотрудничество Российской Федерации с иностранными государствами, заключается в установлении непосредственного, а не опосредованного, через коллизионную норму, правового регулирования наиболее существенных аспектов указанных отношений в этой области. При этом может показаться, что непосредственное правовое регулирование международных частных отношений, связанных с экспортом продукции военного назначения, противоречит закономерности, обусловливающей их опосредованное (коллизионное) правовое регулирование³⁰.

      Однако  прямое регулирование охватывает не весь комплекс международных частных отношений, связанных с экспортом продукции военного назначения, а только самые существенные, касающиеся субъектно-объектного состава гражданско-правовых отношений с иностранным элементом, а также некоторых субъективных прав при заключении внешнеторговых сделок и осуществления вытекающих из них прав и обязанностей. Указанные аспекты напрямую затрагивают публичные интересы государства и могут повлиять на его национальную безопасность. Их нарушение способно оказать возмущающее воздействие на внутрисистемные связи системы внутригосударственных отношений, обеспечивающие ее целостность. Объективно обусловленная тесная связанность принципиально важных для государства аспектов внешнеторговых сделок в области военно-технического сотрудничества с российской системой внутригосударственных отношений, прежде всего государством и соответственно российской правовой системой, исключает опосредованное регулирование возникающих связей и отношений и предопределяет применение к ним императивных материальных норм, имеющих особое значение, российской, а не иностранной правовой системы.

      Исключительный  публичный интерес охватывает лишь отдельные, наиболее существенные аспекты внешнеторговых сделок в отношении продукции военного назначения. К таковым не относятся: выбор правопорядка, которому стороны намерены подчинить права и обязанности, определение момента перехода рисков, возникновение и прекращение права собственности при совершении внешнеторговых сделок, выбор средств правовой защиты при нарушении одной из сторон своих обязательств, выбор формы расчетов и средств платежа, способа исполнения обязательства. Правовое воздействие на указанные аспекты сделок в отношении продукции военного назначения основано на закономерности их опосредованного (коллизионного) регулирования, и прежде всего на принципе lex voluntatis, в силу которого стороны свободны в выборе применимого права, регулирующего обязательственный статут этих сделок.

      Как отмечает В.В. Кудашкин, необходимо отметить определенный абстрактно-теоретический характер изложенных рассуждений, которые весьма непросто использовать при разрешении конкретного дела. Встает вопрос: как практически, а не теоретически определить случаи исключения коллизионного регулирования и соответственно использования непосредственного материального регулирования? То есть речь идет о позитивных критериях применения императивных норм, имеющих особое значение. В целом эта проблема касается природы и сущности императивных норм, имеющих особое значение. В данном случае необходимо выявить лишь формально-правовые критерии, позволяющие в правоприменительной практике определить сферы исключительных государственных интересов, обусловливающие непосредственно-материальное, а не коллизионное регулирование возникающих на их основе отношений³¹.

      Именно  в силу разрешительного порядка  возникновения и осуществления субъективных прав и обязанностей в сфере действия общего запрета, относящегося к национальной правовой системе, исключается коллизионное (опосредованное) регулирование указанных отношений. Правовые нормы, устанавливающие общий запрет, имеют в своем основании специфичные общественные отношения, затрагивающие коренные интересы государства в системе внутригосударственных отношений. Этим обстоятельством обусловливается непосредственное регулирование указанных отношений материальными нормами своей национальной правовой системы. Формальное отражение указанные исключительные публичные интересы находят в существовании и действии императивных норм, создающих вместе с запретами разрешительный порядок правового регулирования. Их природа не обусловливает широкую сферу применения указанных норм, как это можно встретить в российской доктрине международного частного права³².

      Другим  случаем действия названных императивных норм являются жесткие локальные запреты в сферах действия общих дозволений, которые обеспечивают соблюдение интересов государства не менее эффективно, чем общие запреты. Так, каждое юридическое лицо, получившее право на осуществление внешнеторговой деятельности в отношении продукции военного назначения, ограничено в рамках этой правоспособности осуществлять конкретные юридические действия, направленные на поставки военной продукции инозаказчикам. Экспортер должен получить субъективное право на осуществление юридически значимых действий, направленных на заключение того или иного вида экспортно-импортной сделки либо исполнение обязательств по ней.

      Исполнение  контрактного обязательства в отношении  продукции военного назначения ограничено разрешительным порядком вывоза соответствующей продукции военного назначения с таможенной территории России. Фактически исполнение контрактного обязательства, т.е. передача продукции инозаказчику, возможно только после получения лицензии Комитета РФ по военно-техническому сотрудничеству с иностранными государствами  на ее вывоз³³.

      Еще одним критерием императивности норм в соответствии со ст. 1192 ГК РФ является прямое указание на их особые свойства в самой норме. В качестве примера здесь можно привести норму ст. 17 Федерального закона «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности», определившей, что сделки по экспорту и/или импорту отдельных товаров, совершенные в нарушение государственной монополии, являются ничтожными³⁴. Соответственно при предъявлении иска, предметом которого будет признание внешнеторговой сделки недействительной, суд в случае выявления, что она совершена в сфере действия российской государственной монополии, при определении применимого права к отношениям недействительности применит вышеназванную норму в силу прямого указания на ничтожность соответствующих гражданско-правовых отношений с иностранным элементом.

      Следующим критерием императивных норм прямого действия является особая значимость охраняемых ими интересов и отношений. Выше уже указывалось, что отдельными позитивными проявлениями является установление общих запретов в рамках правовой системы lex fory. Однако особая значимость определяется не только общими запретами, но позитивными обязываниями, предписывающими поступать прямо установленным способом. Опять наиболее показательным примером здесь служит сфера военно-технического сотрудничества и соответствующее законодательство. В соответствии с ним практически все существенные условия внешнеторгового договора в отношении продукции военного назначения определяются не соглашением сторон, а в результате решений уполномоченных органов государственной власти. Указанные решения и определенные ими условия носят императивный характер, обусловливающий их строгую императивность и обязательную применимость, независимо от применимого в соответствии с коллизионными нормами иностранного права, которое указанные вопросы отдает на откуп соглашению сторон.

      Итак, можно сделать следующие выводы.