Учет амортизации нематериальных активов

      1.2 Отличие императивных норм международного частного права от

императивных  норм гражданского права 

      На  практике возникает вопрос, требующий изучения: чем императивные нормы, имеющие особое значение, в международном частном праве отличаются от других средств правового воздействия, имеющих в своей основе активное преобразующее начало, например императивных норм гражданского права. Речь идет о том, что определенная часть отношений, в которые вступают иные, кроме государства, элементы системы внутригосударственных отношений, регулируется не коллизионным правом, представляющим второй уровень опосредования международных частных отношений через правоотношения с иностранным элементом, а непосредственно через материальные нормы национально-правовой системы¹². Причем такое прямое воздействие национально-правовой системы происходит не во всех случаях, когда характер тех или иных норм носит властный преобразующий характер, а только в особых случаях. Встает вопрос: в каких случаях?

      В силу того что государство занимает в системе особое положение, с  одной стороны формируя как направленность, так и содержание связей и отношений, с другой находясь в неразрывной связи с иными элементами системы, оказывающими на него влияние своими связями и отношениями как внутри системы, так и вне ее, оно заинтересовано, чтобы все эти связи и отношения, не характеризующиеся системными признаками, были упорядочены определенным образом. В этих целях государство формирует определенное правовое опосредование этих связей и отношений. Но всеобщая связанность и детерминированность элементов в системе также обусловливает объективную необходимость не только упорядочить связи и отношения между элементами системы, но в то же время обеспечить реализацию жизненных потребностей и интересов государства, которые могут быть затронуты при таком взаимодействии. Причем они могут быть затронуты, даже когда государство не является участником конкретных отношений, но всеобщая детерминированность отношений и связей в системе объективно затрагивает государственные интересы и потребности.

      Таким образом, необходимо отличать отношения  и связи государства как сложного социального явления, имеющие принципиальное значение для его существования в качестве самостоятельного социального явления, от отношений и связей, определяемых внутренними потребностями и интересами государства в упорядочении определенным образом межэлементных отношений и связей в рамках системы внутригосударственных отношений. Соответственно указанным видам связей и отношений оформляется их правовое опосредование. Правовые средства, опосредующие жизненные для государства связи и отношения, отличаются от правовых средств, опосредующих иные связи и отношения, имеющие для государства не столь принципиальное значение. Особенно явно указанное отличие проявляется при взаимодействии различных национально-правовых систем. Так, если при таком взаимодействии затрагиваются жизненные свойства государства, к примеру его суверенитет и независимость, то государство стремится не обеспечить равные партнерские отношения, а в одностороннем порядке воздействовать на них. В этом случае государство заинтересовано не только в том, чтобы предотвратить негативное воздействие на него других правовых систем, а и в том, чтобы активно воздействовать на международные частные отношения, с целью урегулирования этих отношений необходимым для него образом, причем непосредственно, а не опосредованно через коллизионное право. Такая особенность указанных средств, которые в международном частном праве получили название императивных норм, имеющих особое значение, или норм прямого действия, определяется особыми свойствами опосредуемых ими отношений и связей¹³.

      Совсем  иная картина наблюдается при взаимодействии государства с другими элементами своей системы внутригосударственных отношений (людьми и образованными ими социальными группами) с целью упорядочения в своих интересах возникающих при этом межэлементных связей и отношений. Здесь правовое опосредование обеспечивается не императивными нормами международного частного права, имеющими особое значение, а императивными материальными нормами гражданского права. Указанные нормы призваны обеспечить реализацию интересов государства не в рамках его взаимодействия с другими системами внутригосударственных отношений, а в рамках взаимодействия с другими элементами своей системы внутригосударственных отношений.

      Таким образом, различие между императивными  материальными нормами международного частного права, имеющими особое значение, и императивными нормами гражданского права обусловлено системной природой лежащих в их основе связей и отношений, которые объективно определяют своеобразие их правового опосредования. На это обращает внимание и А.Н. Жильцов, когда пишет, что юридическая сила императивных норм прямого действия «имеет своей основой особую значимость для соответствующего государства общественных отношений, составляющих предмет регулирования этих норм»¹⁴. Вместе с тем прямое действие императивных норм, имеющих особое значение, при регулировании международных частных отношений носит многоаспектный характер, обусловливая необходимость отдельного изучения прежде всего таких аспектов, как:

      - соотношение императивных  коллизионных и  материальных норм  при регулировании международных частных отношений;

      - соотношение императивных  норм прямого действия, принадлежащих к различным национальным правовым системам;

      - соотношение специальных  материальных норм, призванных регулировать международные частные отношения, и коллизионных норм.

      Остановимся на их рассмотрении подробнее.

      Соотношение императивных коллизионных и материальных норм при регулировании международных частных отношений.

      Императивные  коллизионные нормы нельзя обойти никаким  соглашением, ибо государство в них установило степень возможного поведения субъектов права, степень их свободы. Эти нормы необходимо рассматривать как нормы специального законодательства, установленные для регулирования международных частных отношений и соответственно пользующиеся приоритетом по отношению к другим нормам. Они не могут быть изменены соглашением сторон. Если же такое соглашение состоялось, то оно недействительно.

      Характерным примером здесь является решение  Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации от 17 марта 1999 г. (дело № 272/1997) по иску российской организации и встречному иску бельгийской фирмы по оплате поставленных товаров. В решении Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации, в частности, отмечалось: «...арбитры обратились к коллизионной норме, содержащейся в ст. 165 ОГЗ 1991 г., действующих на территории Российской Федерации. В соответствии с этой нормой форма внешнеэкономических сделок, совершаемых российскими юридическими лицами, независимо от места совершения этих сделок определяется российским законодательством. Содержание этой императивной нормы не может быть изменено соглашением сторон. Она имеет приоритет и в отношении норм применимого права других стран»¹⁵.

      В то же время нормы национального  материального права, для того чтобы иметь эффект прямого действия, т.е. быть непосредственно применимыми несмотря на возможность применения иностранного права, когда это предусмотрено императивными коллизионными нормами, должны обладать не просто императивными свойствами с точки зрения материального права, а именно особыми императивными свойствами, преодолевающими силу коллизионных, в том числе императивных, правил, отсылающих к иностранному праву.

      Следует исходить из того, что если по данному  вопросу существуют одновременно императивные коллизионная и материальная нормы, причем первая отсылает к иностранному праву, а вторая предполагает применение национального материального права, то приоритет имеет материальная норма. Такой вывод можно сделать исходя из принципа тесной связи, содержанием которого выступает правило разрешения коллизий во внутреннем праве – lex specialis derogat lex generalis (специальный закон имеет преимущество перед общим), имея в виду, что законодатель специально установил материально-правовую норму прямого действия, регулирующую отношения, в которых реализуется исключительный государственный интерес.

      Рассмотрим  ситуацию на конкретном примере. В соответствии со ст. 1195 и 1202 Гражданского кодекса РФ¹⁶ и ст. 1 Федерального закона «О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с иностранными государствами»¹⁷ правоспособность иностранного субъекта военно-технического сотрудничества осуществлять внешнеторговую деятельность в отношении продукции военного назначения определяется его личным законом (lex societatis). То есть в случае возникновения спора будет применена императивная коллизионная норма. Подпунктом 6 ч. 2 ст. 1202 ГК РФ в содержание личного закона входит порядок приобретения юридическим лицом гражданских прав. Исходя из указанной нормы, иностранный субъект военно-технического сотрудничества должен получить субъективное право на исполнение обязательств по внешнеторговой сделке в отношении российской продукции военного назначения в порядке, определяемом своим национальным правом. Однако соблюдение указанного национального порядка является всего лишь одним из позитивных оснований для наделения иностранного субъекта соответствующим правом, причем имеющим привязку только к своей правовой системе. Другое основание связано с российской правовой системой. В законодательстве о военно-техническом сотрудничестве установлены императивные материальные правила, имеющие особое значение для интересов государства, в соответствии с которыми права и обязанности сторон по такой сделке появляются только после принятия решения управомоченным государственным органом (Правительством РФ или Комитетом Российской Федерации по военно-техническому сотрудничеству с иностранными государствами), разрешающего поставку продукции военного назначения в иностранное государство¹⁸. Соответственно указанное решение является вторым правовым основанием субъективного права на исполнение контрактного обязательства как иностранного, так и российского субъекта военно-технического сотрудничества. То есть в данном случае можно видеть, что порядок приобретения субъективных прав определяется иностранным правом, применимым не только на основании императивной коллизионной нормы, но и императивной материальной нормы российского законодательства о военно-техническом сотрудничестве.

      Другим, еще более характерным, примером особых императивных свойств российских материальных норм в области военно-технического сотрудничества является субъективное право на вывоз продукции военного назначения с таможенной территории Российской Федерации, которое может получить исключительно российский, а не иностранный субъект военно-технического сотрудничества. Речь идет о том, что действующее контрактное обязательство в отношении продукции военного назначения не наделяет стороны субъективным правом на вывоз указанной продукции с российской таможенной территории, соответственно указанное обязательство невозможно исполнить фактически. Статьей 4 Закона о военно-техническом сотрудничестве установлен разрешительный порядок экспорта и импорта продукции военного назначения, который осуществляется через лицензирование вывоза и ввоза этой продукции. Вывезти продукцию военного назначения с территории России можно, только получив лицензию Комитета РФ по военно-техническому сотрудничеству с иностранными государствами на ее вывоз, которая выдается исключительно российскому субъекту военно-технического сотрудничества, наделяя его субъективным правом на перемещение соответствующего товара через таможенную границу¹⁹. Следовательно, иностранная правовая система вообще исключается из порядка наделения своего импортера продукции военного назначения субъективным правом на перемещение продукции военного назначения через российскую таможенную границу.

      Итак, в указанных случаях императивные материальные нормы законодательства о военно-техническом сотрудничестве в силу их особого значения для обеспечения государственных интересов обладают приоритетом перед соответствующими императивными коллизионными нормами.

      Соотношение императивных норм прямого  действия, принадлежащих к различным национальным правовым системам.

      Как отмечает В.В. Кудашкин, здесь необходимо исходить из объективности существования национальных правовых систем, в нормативном элементе которых имеются в наличии императивные нормы, имеющие особое значение для интересов каждого из государств. Соответственно может возникнуть ситуация, когда на регулирование гражданско-правового отношения с иностранным элементом будут претендовать материальные нормы прямого действия, принадлежащие к различным правовым системам. При этом следует учитывать, что в силу особой значимости для интересов каждого государства указанных норм речь идет не о коллизионном регулировании соответствующих правоотношений с иностранным элементом, а о прямом (непосредственном) применении императивных норм, имеющих особое значение для интересов каждого государства²⁰.

      Особенность рассматриваемого аспекта заключается  в том, что в этом случае не действуют  позитивные коллизионные правила правового  регулирования указанных отношений. Вопрос решается судом на основе анализа связей гражданско-правовых отношений с иностранным элементом с национальными правовыми системами. В случае возникновения спорного вопроса судом прежде всего должен быть изучен вопрос о наличии соответствующих императивных правил lex fory, а также применимое в силу объективно существующих связей указанного правоотношения иностранное право, содержащее императивные нормы прямого действия. Дальнейшее разрешение возникшей коллизии возможно на основе принципа тесной связи, являющегося общим принципом международного частного права. При этом должны учитываться прежде всего интересы собственного государства, так как указанные нормы так или иначе связаны с позитивной основой правового обеспечения его национальной безопасности. Также в соответствии с ч. 2 ст. 1192 ГК РФ учитываются назначение, характер и последствия применения или неприменения императивных норм, имеющих особое значение, иностранной национальной правовой системы, имеющей тесную связь с указанными правоотношениями. Вместе с тем применимость иностранных императивных норм должна оцениваться с точки зрения обеспечения интересов lex fory. Именно поэтому суд, будучи обязанным учитывать эти нормы (ч. 2 ст. 1192 ГК РФ), не обязан, а может принять их во внимание, т.е. применить или не применить (ч. 1 ст. 1192 ГК РФ). Указанный подход является практической реализацией принципа тесной связи, который выступает позитивным основанием для прямого, а не опосредованного действия императивных норм, имеющих особое значение²¹.

      Вопрос  о соотношении императивных норм прямого действия различных национальных правовых систем особенно актуален в области военно-технического сотрудничества, так как именно в рамках национально-правового, а не международно-правового регулирования реализуются основополагающие интересы государств при обороте продукции военного назначения на мировом рынке. Рассмотрим ситуацию на конкретном примере.

      В соответствии со ст. 6 Закона о военно-техническом сотрудничестве перечень объектов гражданских прав, относящихся к российской продукции военного назначения, ограниченной в обороте и разрешенной к передаче инозаказчикам, определяется российским законодательством²². В соответствии со ст. 18 Положения Китайской Народной Республики о контроле за экспортом военной продукции вопросы квалификации товаров в качестве продукции военного назначения и определения их оборотоспособности определяются на основе китайского права. Можно предположить ситуацию, когда поставленный в Китай товар по российскому праву будет относиться к продукции военного назначения, а по китайскому нет. Причем соответствующие нормы обеих правовых систем носят императивный характер и имеют особое значение для интересов каждого из государств. Особенно это актуально в отношении поставок запасных частей к продукции военного назначения, идентификация которых носит неоднозначный характер. Соответственно от применения императивных материальных норм той или иной правовой системы будет зависеть действие или исключение действия российской системы экспортного контроля. Суд каждого из государств при возникновении спорного вопроса будет исходить прежде всего из интересов своего государства, так как указанный интерес и определяет содержание принципа тесной связи с точки зрения этого государства²³.