Земские соборы в истории России

Специальное соборное крестоцелование такого агента  заменяло  для  верховной власти специальный выбор соборного  народного  депутата:  оно  создавало  ей ответственного исполнителя, который, поручившись за  исполнимость  соборного приговора, будет проводить ответственное его исполнение на  местах,  являясь там показателем верховной воли и  тем  объединяя разрозненную  деятельность сословных миров и дробных местных учреждений. Этим и  отличались  по - своему

происхождению наши соборы от западноевропейских  представительных  собраний, с  которыми  их  обыкновенно  сопоставляют.  Там  эти  собрания   вышли   из потребности  установить  мирное  отношение   стойких   за   свои   вольности средневековых сословий между собой и к правительству.  Наши  соборы  вызваны были необходимостью для правительства сосчитать вместе  со  своими  органами наличные общественные средства, потребные для известного дела, и  обеспечить себе  точное  исполнение  принятого  решения.  Наш  собор  родился   не   из политической  борьбы,  как  народное  представительство  на  Западе,  а   из административной нужды.

    Итак, земские  соборы возникли у нас в  одно время и в связи   с  местными

реформами царя Ивана IV; такие совещания  устроились  для выработки общего постановления по особо важным вопросам государственной жизни и для  принятия членами собора ответственного кругового ручательства в исполнении  соборного приговора. 

Состав  соборов 
 

    Для изучения  состава  земских  соборов  XVI  –  XVII  в.  воспользуемся

материалами соборов 1566 и 1598 гг. Первый  был  созван  во  время  войны  с Польшей  за  Ливонию,  когда  правительство  хотело  знать  мнение  чинов  по вопросу, мириться ли на  предложенных  польским  королем  условиях.  Второму собору  предстояло  избрать  царя,  когда  пресеклась  царствовавшая  дотоле династия Калиты. Сохранились акты или протоколы обоих соборов,  приговорный список 1566 г. и утвержденная грамота 1598 г. об  избрании  Бориса  Годунова на царство. В обоих актах помещены поименные перечни членов  этих  соборов.

На первом соборе присутствовало 374 члена, на втором - 512. Во  главе  обоих соборов становились  два высшие  Правительственные  учреждения,  церковное  и государственное, Освященный собор и Боярская дума; призывались начальники  и подчиненных  центральных учреждений, московских  приказов  с  их  дьяками,  а  также местные органы центрального управления,  городовые  воеводы.  Все  это были правительственные  люди, а не представители общества, не  земские  люди.

Служилые люди на соборах. Из всех классов общества на  обоих  соборах  всего сильнее  было представлено служилое  сословие:  на  соборе  1566  г.  военно-служилых людей, не считая входивших в состав  правительственных  учреждений, было почти 55% всего личного состава  собрания,  на  соборе  1598  г.-  52%.

Представительство этого  класса  по  источнику  представительных  полномочий было  двоякое,  должностное  и  выборное.  Эта  двойственность   объясняется  организацией служилого класса, тогдашнего дворянства. Мы уже  знаем,  что  в составе его надо различать  два слоя: высшие военно-служилые чины  образовали дворянство   московское,   столичное,   низшее   -   дворянство   городовое, провинциальное.  Столичные чины  образовали  особый   корпус,   исполнявший разнообразные   военные   и    административные    поручения    центрального правительства. Пополняясь путем выслуги из  рядов городового  дворянства, этот корпус в XVI  в.  не  терял служебной связи с последним.  Столичные

дворяне в походах  обыкновенно  назначались  командирами,  головами  уездных сотен, рот, составлявшихся  каждая  из  служилых  людей  одного  какого-либо уезда. В XVI  в.  головами  уездных сотен назначались обыкновенно те  из столичных дворян, у которых были поместья и вотчины в тех же  уездах.  Их можно назвать походными предводителями уездного  дворянства,  как городовых приказчиков мы  назвали дворянскими предводителями   в   административном смысле. На соборе 1566 г.  уездные дворянские  общества  были  представлены только своими  головами  -  земляками,  столичными  дворянами,  сохранявшими поземельную связь с ними. Эти головы командовали отрядами, двинутыми против

Польши, и явились  в Москву прямо с  театра  войны,  по  поводу  которой  был созван собор. Некоторые из них и указали  на это  в  своем  соборном  мнении, заявив,  что  они  не  хотят  помереть  запертыми  в  Полоцке:  “мы,  холопы государевы, ныне на конях  сидим  и  за  его  государское с коня  помрем”,- добавили они. Их потому и призвали на собор,  что они лучше других  знали положение дела, занимавшего собор. Но ни из чего  не  видно,  чтобы уездные отряды избирали их своими представителями на собор. Каждого из них полковой воевода назначил на походе головой уездной сотни,  как лучшего служилого землевладельца в уезде, а как голову  его призвали  или послали на  собор представителем его сотни, т. е. уездного  дворянского общества.  Назначение на должность по  служебной годности  и призыв  или посылка на  собор по должности -  такова  конструкция тогдашнего  соборного представительства, столь далекая от наших политических понятий и обычаев. Мы увидим,  что этой особенностью всего выразительнее выясняется  характер  и значение  земского

собора  XVI  в.  В  этом  отношении избирательный собор сделал,   правда,

некоторый шаг вперед в сторону наших понятий о  представительстве. И  на  нем  было много столичных дворян, представлявших уездные дворянские  общества  по своему  должностному  положению.  Но  рядом  с   ними   встречаем   довольно незначительное число дворян (около 40  на  267  членов  собора)  из  военно-служилых людей, которых  с некоторою  вероятностью  можно  считать  выборными соборными  депутатами уездных дворянских обществ  из их же  среды.  Это  новый  элемент в составе собора  1598  г.,  незаметный  на  прежнем,  но  он  столь малозначителен, что является как бы местной случайностью  или исключением,

не  нарушавшим  основного принципа  соборного представительства.  Соборное представительство городского торгово-промышленного класса построено было  на одинаковых основаниях с представительством  служилых  землевладельцев,  и в нем эти основания выражены были даже более явственно. На собор 1566 г.  Было призвано только столичное купечество, притом лишь высших статей, в числе 75 человек. Не видно и невероятно, чтобы это были выборные представители своих статей или вообще каких либо корпораций: скорее, это вся наличность  высшего московского купечества, какую в данную минуту можно было призвать на  собор.

Но  за  этим  купечеством  стоял  весь  торгово-промышленный  мир,  как   за

столичным дворянством  стояли уездные дворянские общества.  Подобно  тому  же  дворянству,  московская  купеческая  знать набиралась  из   лучших   людей, выделявшихся из рядового торгового люда,  столичного  и провинциального.  И эта торговая знать тоже несла службу, только в другой сфере управления.  Нам уже известно, что такое была верная служба:  это целая система финансовых поручений, исполнение которых казна возлагала на  земские классы,  не  имея пригодных для того приказных органов. Высшее  столичное  купечество  в  этой казенной службе имело такое же руководящее значение, какое в  службе  ратной принадлежало столичному дворянству: на него возлагались  наиболее  важные  и властные,  но  и  самые  ответственные  казенные  поручения.  Эта  служба  и поддерживала его связь с местными  городскими  обществами,  из  которых  оно вербовалось. Ярославский  или  коломенский  капиталист,  возведенный  в  чин

московского гостя, коммерции советника, продолжал  жить и торговать  в  своем городе, и правительство возлагало на него ведение важных  казенных  операций обыкновенно в его же родном краю, с  хозяйственным  бытом  которого  он  был хорошо знаком по собственным делам.  Так  тузы  местных  рынков  становились ответственными агентами центрального финансового  управления  и  являлись  в областных  городах  направителями   наиболее   ценных   казенных   операций, питейных, таможенных и других, верстали местных  посадских  людей  податными окладами, закупали на государя местные товары и  вообще  вели  разнообразные

торгово-промышленные предприятия казны. Это был своего рода финансовый  штаб московского  правительства,  руководивший  областными  торгово-промышленными мирами. Если, таким образом, в соборном акте 1566 г.  отразилось  фискально-служебное значение столичного купечества, то в списке его представителей  на соборе 1598 г. выразился с некоторым изменением основной  принцип  соборного представительства. К тому времени и столичное купечество подобно  дворянству

получило окончательную  сословную организацию, разделилось  на чины  по  своей капиталистической  мочи  и  казенно-служебной  годности.  Высшее  купечество составилось из гостей и из торговых людей двух сотен, гостиной  и  суконной, гильдий своего рода; рядовая торгово-промышленная масса  столицы  образовала несколько черных сотен, которых можно приравнять  к  промысловым  цехам.  На собор 1598 г. вызваны были 21  человек  гостей,  старосты  высших  сотен  13 сотских черносотенных обществ. Гости, очевидно, были призваны поголовно,  по своему званию, сколько можно было их тогда призвать: их и  в  XVII  в.  Было немного,  обыкновенно  два-   три.  Но  сотенные  старосты  и сотские были призваны или посланы на собор по должностному положению должности  свои  они получали по общественному выбору, а не по назначению начальства  как  головы

дворянских  сотен.  Так  суммарный  призыв  1566  г.  теперь  заменился  для

купеческих сотен  призывом  их  должностных  представителей.  При  изложенном составе   соборов   не   может   быть   вопроса    о    системе    соборного представительства, о том, было ли это представительство сословий, чинов  или еще какое другое. Если собор представлял что-либо, то только столицу;  но  в этой столице сосредоточивались властные, руководящие  элементы  всей  земли. Поэтому и можно сказать, что собор представлял землю посредством  столицы  и самую столицу представлял лишь настолько, насколько она представляла  землю.

Тем же составом собора определялось и значение соборного  представителя.  Он шел  на  собор  по  должности,   по   служебному   званию   или   положению. Правительство ли в силу этого призывало его на собор или его  посылало  туда общество, во главе которого он стоял,- это, в сущности, было все равно,  как скоро лицо, становившееся во главе известного общества из его же  среды,  по назначению  или  по   выбору,   в   силу   своего   положения   признавалось естественным, непременным представителем своего общества  во  всех  случаях, когда  оно  нуждалось  в  представителе.  Оба   источника   представительных полномочий, общественный выбор  и  правительственный  призыв  по  должности, тогда не противополагались один другому как  враждебные  начала,  а  служили вспомогательными средствами друг для друга; когда  правительство  не  знало,

кого назначить  на известное дело, оно требовало  выбора, и,  наоборот,  когда у общества не было кого выбрать, оно просило о назначении. Дело  было  не  в источнике  соборных  полномочий,  а  в   отыскании   надежного   исполнителя соборного  решения.   На   соборе   нужен   был   не   мирской   челобитчик, уполномоченный ходатайствовать перед  властью  о  нуждах  и  желаниях  своих избирателей, а правительственный или общественный делец, способный  отвечать на запросы власти, дать совет, по каким делам она его потребует.  Потому  на собор призывали из общества не людей, пользовавшихся доверием местных  миров и общественных классов по своим личным  качествам  и  отношениям,  а  людей, стоявших во главе этих миров или классов, по своему положению знакомых с  их

делами и мнениями и способных исполнять решение, принятое на  соборе.  Такое положение среди местных  обществ  занимали  столичное  дворянство  и  высшее столичное купечество. Высказывая свое мнение  на  соборе  или  принимая  его решение в присутствии центрального правительства,  люди  этих  классов,  как его исполнительные органы, тем самым обязывались проводить  это  мнение  или решение на тех служебных постах, какие укажет им  правительство.  Такой  тип представителя  складывался   практикой   соборов   XVI   в.   Представителя-челобитчика “обо всяких нужах своей братии”, каким преимущественно являлся выборный человек на земских соборах  XVII  в.,  совсем  еще  не  заметно  на соборах XVI в.

    Итак, земский  собор  XVI  в.  был не  народным  представительством,  а

расширением центрального правительства. Это расширение достигалось  тем,  что в состав  Боярской  думы,  т.е.  государственного  совета,  в  особо  важных случаях  вводился  элемент,  по  происхождению   не   правительственный,   а общественный, но с правительственным назначением:  это  были  верхи  местных обществ, служилых и промышленных, стянутые  в  столицу.  На  соборе  они  не составляли   особого   собрания   или    совещания,    становившегося    или действовавшего отдельно от центрального правительства,  а  входили  прямо  в его  состав  и  лишь  при  подаче   мнений   образовали   несколько   групп,

параллельных  правительственным,  подававших  голоса  наряду  с   Освященным собором, боярами и приказными людьми. Целью собора XVI  в.  было  объединить мнения и действия высшего правительства и его  подчиненных  органов,  давать первому справки о том,  что  думают  о положении дел и как относятся к соборному вопросу люди, которые будут ответственными  проводниками  решения, принятого властью на основании наведенных справок и выслушанных мнений.