Внутренняя политика правительства Николая I

Наконец, последней составляющей системы являлось превращение всех сословий в своеобразных государственных служащих.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Политика в  области государственной безопасности.

Одним из самых неотложных дел своего царствования новый император  считал совершенствование полицейского аппарата, который, по его мысли, должен был осуществлять не только карательные, но и контролирующие функции. 3 июня 1826 г. было объявлено об учреждении III отделения императорской канцелярии (сама канцелярия возникла в 1812 г. и занималась делами, предоставленными на личное усмотрение императора). Функции нового органа оказались необыкновенно широкими — от борьбы с фальшивомонетчиками и наблюдения за иностранцами до политической цензуры для книг и журналов.⁴⁴

В 1827 г. III отделению было предоставлено руководство Корпусом жандармов, а вся империя для удобства наблюдения за населением разбита на 5 округов, во главе которых стояли генерал и штаб-офицеры. Руководили III отделением А. X. Бенкендорф, а после его смерти Л. В. Дубельт — боевые офицеры, проявившие склонность к делу политического сыска. Под их руководством III отделение разбросало по всей стране тайную агентуру, установило секретный надзор за деятельностью частных лиц и государственных учреждений. Жандармские офицеры и генералы посылались из Петербурга с широкими полномочиями для усмирения беспорядков и разоблачения виновных. Иными словами, III отделение превратилось в независимый орган, действующий от имени императора, не считаясь с существующими законами.⁴⁵

Одним из главных рассадников  свободомыслия Николай I считал литературу и журналистику. 10 июня 1826 г. был опубликован указ о цензуре, который из-за степени своей запретительности был назван современниками «чугунным». Цензоры, отвечавшие за каждую выпущенную книгу или статью, старались перещеголять друг друга придирчивостью и все же лишались места, отправлялись на гауптвахту или получали унизительные выговоры. Такому же жесткому надзору подверглись все учебные заведения. ⁴⁶Уже в 1827 г. Николай запретил допускать крепостных крестьян в средние и высшие учебные заведения, а в 1828 г. издан новый школьный устав, который уничтожил преемственность между приходскими и уездными училищами и гимназиями. Во всех низших и средних школах были введены телесные наказания, а преподавателей, уличенных в «вольнодумстве», изгоняли со службы.⁴⁷

Одновременно правительство  Николая I попыталось несколько приспособить административный механизм к требованиям жизни. В декабре 1826 г. был образован Секретный комитет для проведения реформ в области центрального и местного управления. Проект, разработанный комитетом под руководством Сперанского и Кочубея, предусматривал некоторое разделение законодательной, исполнительной и судебной властей. Для этого Государственный совет освобождался от груды административных и судебных дел и делался прежде всего органом для обсуждения законопроектов. Сенат же делился на два самостоятельных учреждения: Сенат правительствующий, состоящий из всех министров, верховный орган государственного управления, и Сенат судебный — высший орган юстиции.⁴⁸

Этот же принцип лег  в основу предполагаемой системы  местных органов власти — губернских, уездных и волостных. Усиливая в  них выборное начало, Комитет 6 декабря 1826 г. пытался противопоставить новые учреждения произволу местных чиновников. Проект Комитета горячо обсуждался на заседаниях Государственного совета, члены которого так и не пришли к единому мнению. Вельможи не сомневались лишь в необходимости кодификации законов, предложенной членами Комитета.⁴⁹

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Укрепление государственного аппарата. Кодификация.

В первые годы правления  новый царь стремился, в отличие  от Александра I, сам решать не только важнейшие, но и не слишком значительные вопросы. Для личного контроля над  делами министерств и ведомств он расширил область деятельности Собственной  его императорского величества канцелярии, которая стала играть ведущую  роль в делах государственного управления и во многом подменять Кабинет  министров. В январе 1826 г. царь создал II отделение своей канцелярии во главе с возвращенным из ссылки М. М. Сперанским.

Для того чтобы существующий порядок действовал правильно, надо было дать учреждениям строгий кодекс. Над созданием такого кодекса  работали с 1700 г., и дело не удавалось. Такой кодекс мог быть выработан  при указанной программе: если решено поддерживать существующий порядок, то в свод законов должны быть взяты  существующие узаконения; новый свод законов должен быть сводом законов  действующих, а не кодексом, созданным  отвлеченной мыслью. Эту задачу прежде всего и взялся разрешить Николай. Для этого он учредил при себе особое отделение Собственной канцелярии (II отделение) и в руководители дела призвал лицо, давно искусившееся в этой работе, М.М. Сперанского.⁵⁰

Сперанский после ссылки был назначен пензенским губернатором, потом генерал-губернатором Сибири, изучил обширную Сибирь и составил проект нового ее устройства, с которым  и приехал в Петербург в 1821 г. Его оставили в Государственном  совете, хотя он не пользовался прежним  влиянием; Николай решительно признавал  его жертвою политических интриг и при этом ссылался на признание  своего старшего брата, будто бы когда-то сказавшего ему, что он в долгу  у Сперанского, что он тогда не мог сладить с интригой, хотя знал, что обвинение, взводимое на Сперанского, - клевета.⁵¹ Сперанский еще в 1811 г. начал каяться в своих широких политических затеях, сознавая всю их преждевременность и непригодность, а теперь он к тому же прошел отличную административную школу, ибо что можно представить себе лучше для назидания и знакомства с делом, как ссылка и губернаторство. Сперанскому поручено было составление свода законов. Вылечившись от затей, Сперанский сохранил трудолюбие своей молодости и теперь в короткое время совершил изумительные дела по программе, ему заданной. Прежде всего из разных канцелярий и архивов он стянул к себе все указы, начиная с Уложения 1649 г. и кончая последним указом императора Александра I. Все эти указы, уставы и регламенты он расположил в хронологическом порядке и напечатал их, дав сборнику заглавие "Полное собрание законов Российской империи". Это сборник 45 громадных томов, каждый из которых не всякий осилит поднять. В этот сборник вошло 30 920 номеров. Сборник, за составление которого Сперанский принялся в 1826 г., издан был в 1830 с приложением рисунков, табели и различных указаний. До сих пор это полное собрание материалов остается основным для истории русского законодательства. Это полное собрание законов он и положил в основание действующих законов; из различных указаний он брал годные к действию узаконения, облекал их в краткие статьи, применяясь к тексту подлинника, и со ссылками на источник эти статьи расположил в систематическом порядке, сводя их в особые уставы. Так составился "Свод законов Российской империи", изданный в 1833 г. в 15 томах.

Сперанский смотрел на свод законов только как на подготовительную, черновую работу для выработки удобоприменимого кодекса. Свод законов, издан был в 1833 г.; но, кроме того, Сперанский приводил в порядок целый ряд специальных и местных законодательств: так, ему принадлежит свод военных постановлений в 12 томах; свод законов остзейских и западных губерний; свод законов Великого княжества Финляндского. Свод законов и должен был стать руководством для деятельности правительственных учреждений.⁵² Правда, ему вновь не удалось довести задуманное до конца. Николай I не согласился с основной частью плана Сперанского — с созданием нового юридического кодекса, разрешив лишь собрать уже изданные законы. К 1833 г. II отделение собрало 51 том полного собрания законов Российской империи и 15 томов действующих законов, однако до переработки устаревших норм права дело так и не дошло.

В декабре 1826 г. Николай создал секретный комитет под председательством  бывшего члена Негласного комитета графа В. П. Кочубея. Ему было поручено составить проект реформы государственного управления. Однако решить эту задачу Кочубею не удалось.

Многие даже мелкие решения  принимались высшими государственными органами. Для этого требовалась  огромная армия чиновников. К концу  царствования Николая их численность  составила без малого 90 тыс. человек (в начале правления Александра I чиновников было 15 тыс.). Порой власть мелкого чиновника была для простого просителя более весома, чем решение  министра.⁵³

В начале 40-х гг. была ограничена и без того лишь незначительная роль Государственного совета.

Николай I уделял большое  внимание задаче укрепления дворянского  сословия. Его беспокоило, что начавшееся еще при Александре I обнищание  части дворянства продолжалось. Он попытался укрепить материальное положение  высшего сословия. Для этого был  изменен порядок наследования крупных  имений, включавших не менее 400 крестьянских дворов. Они теперь не могли быть раздроблены и передавались в  порядке наследования старшему в  роде. Был повышен имущественный  ценз для участников выборов дворянских органов самоуправления.

С 1828 г. в средние и высшие учебные заведения могли приниматься  только дети дворян и чиновников.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Политика в  области просвещения и печати

Реакционная политика самодержавия в первую очередь проявилась в области просвещения и печати, ибо здесь, как полагал Николай I, таилась главная опасность "вольнодумства". Вместе с тем просвещение и печать рассматривались императором как важнейшие средства идеологического и нравственного воздействия на все слои населения страны.⁵⁴

При вступлении Николай I на престол отдал министру народного  просвещения А. С. Шишкову распоряжение о пересмотре уставов учебных  заведений. С этой целью в мае 1826 г. был создан "Комитет по устройству учебных заведений", в обязанность  которого входило проверить все  их уставы и выработать новые принципы школьного образования, определить дисциплины, которые должны были преподаваться на каждой ступени обучения.⁵⁵   

19 августа 1827 г. последовал  рескрипт царя Шишкову о запрещении принимать в гимназии, и тем более в университеты, крепостных крестьян.    

 В основу народного  просвещения был положен принцип  строгой сословности и бюрократической  централизации, что нашло свое  воплощение в 28 утвержденном 8 декабря  1828 г. "Уставе гимназий и училищ  уездных и приходских". Согласно  этому уставу начальное и среднее  образование подразделялось на  три категории:

1)      для детей низших сословий предназначались одноклассные приходские училища с самой элементарной программой (чтение, письмо, четыре правила арифметики и Закон Божий),

2)      для детей купцов и мещан предназначались трехклассные училища с более широкой программой начального обучения (вводились начала геометрии, а также география и история),

3)       для детей дворян и чиновников учреждались семиклассные гимназии, подготавливавшие учащихся к поступлению в университеты. Устав ликвидировал преемственную связь между этими ступенями образования. Таким образом, уровень образования должен был строго соответствовать социальному положению учащегося.   

 Правительственную политику  в области просвещения последовательно  проводил возглавлявший с 1833 по 1849 гг. Министерство народного просвещения граф С. С. Уваров. Одновременно он был президентом Императорской Академии наук, в его подчинении находились многие научные и культурные учреждения. Он был талантливым и широко образованным человеком, поражавшим современников обширными познаниями, свободным владением древних и ряда новых европейских языков. В молодости Уваров слыл "либералом", являлся одним из основателей известного литературного кружка "Арзамас", объединявшего лучшие литературные силы. Уваров много путешествовал по России и странам Западной Европы. В Германии он близко познакомился с Гете и известным немецким реформатором бароном Штейном. Он занимался научными изысканиями в области греко-римской филологии и был почетным членом многих европейских академий наук и научных обществ.⁵⁶   

 Современники, отдавая  должное "высокому и просвещенному  уму" Уварова, вместе с тем  указывали на его неблаговидные  личные качества — беспринципность, расчетливость, стремление "пустить пыль в глаза".⁵⁷ Это был ловкий царедворец и, по словам хорошо знавшего его С. М. Соловьева, "умный, хитрый холоп". В царствование Николая I Уваров занял откровенно реакционно-охранительные позиции. Именно он сформулировал основные принципы "теории официальной народности" — "православие, самодержавие, народность", названные современниками "уваровской троицей", — идейной основы николаевской политики.        

26 июля 1835 был издан "Общий  устав императорских российских  университетов". Он преследовал  цель "сблизить наши университеты  с коренными и спасительными началами русского управления" и ввести в университетах "порядок военной службы и вообще строгое наблюдение установленных форм, чиноначалие и точность в исполнении самомалейших постановлений".⁵⁸

Если до этого университеты были центрами учебных округов и  тем самым оказывали влияние  на постановку низшего и среднего образования в округе, то теперь они сами попали в полную зависимость от попечителя учебного округа. В Киевском, Харьковском и Виленском учебных округах (как наиболее "беспокойных") управление ими было передано генерал-губернаторам.

Устав 1835 г. существенно ограничил  автономию университетов. Хотя за университетским Советом и сохранялось право выбора ректора и замещения вакантных профессорских мест на кафедрах, но оно фактически сводилось на нет правом министра народного просвещения не утверждать избранных лиц и назначать других из числа своих кандидатов, чем министр широко и пользовался. Избранный Советом университета ректор вступал в должность лишь после утверждения его императором. Помощником ректора и вторым административным лицом в университете стал назначаемый попечителем учебного округа из военных или гражданских чиновников инспектор — ранее он избирался Советом из среды университетской профессуры.⁵⁹

Университет стал рассматриваться  уже не столько как научный центр, а в первую очередь как учебное заведение, перед которым была поставлена задача готовить преподавателей гимназий, медиков и чиновников для государственной службы. Упразднялся университетский суд, разрешавший внутренние университетские вопросы. Устанавливался строгий надзор за студентами, для чего вводились назначаемые попечителем учебного округа должности помощников инспектора, исполнявшие полицейские функции в университете. Однако самой полиции по-прежнему запрещалось появляться в университетах.   

 Университетский устав  1835 г. имел и некоторые положительные стороны. Восстанавливалось упраздненное в 1821 г. преподавание философии; в Московском университете важное место заняли исторические дисциплины и преподавание российского законодательства; в Петербургском — преподавание восточных языков и истории стран Востока; в Казанском приоритетное место получило преподавание физико-математических наук. Срок обучения в университетах был увеличен с трех до четырех лет. Кафедры стали замещаться преимущественно отечественными учеными (ранее многих профессоров приглашали из-за границы). Для выпускников, оставленных при университетах "для подготовки к профессорскому званию", предусматривались за казенный счет обязательные двухгодичные зарубежные стажировки (преимущественно в германские университеты). При университетах были введены подготовительные курсы богословия, математики, истории, словесности, древних и новых языков, естественных наук, призванные восполнить недостатки среднего образования для поступающих в университеты. Было поднято значение университетского образования, ученых степеней и званий. Окончившие университет получали звание "действительного студента" и чин 12-го класса по Табели о рангах, а окончившие его с отличием — "кандидата" и чин 10-го класса, имевшим ученую степень магистра присваивался чин 9-го класса, а доктора наук — 8-го. Лицам с университетским образованием очередные чины присваивались в полтора раза быстрее, чем не имевшим его.⁶⁰