Свержение Н.С. Хрущева и поиски политического курса. Реформа 1965 года и ее результаты. Конституция 1977 года

В порядке эксперимента с января 1969 г. новая система поощрения была введена в научных учреждениях и организациях Министерства электротехнической промышленности. В них образовали все три фонда в основном за счет отчислений от прибылей, образующихся в результате снижения себестоимости продукции при использовании новых научных и технических решений, а также за счет дополнительной прибыли, предусматриваемой в ценах за новые виды изделий. Для повышения эффективности работы научно-исследовательских, проектно-конструкторских и технологических организаций Министерства электротехнической промышленности и ускорения использования исследований в производстве около половины передали в непосредственное подчинение промышленным предприятиям, более широко стал применяться хозрасчет в проведении научно-технических разработок, расширились права научных организаций в осуществлении технического прогресса в закрепленных за ними областях производства.

Эксперимент проводился также в Министерстве тяжелого энергетического и транспортного машиностроения. Его главной проблемой стала отработка хозрасчетного механизма, построенного на учете реального эффекта от деятельности научно-исследовательских и проектно-конструкторских организаций, правильном его распределении создателями и потребителями новой продукции. Выявилась необходимость усилить заинтересованность предприятий в разработке новой технологии.

Кроме того, население получало значительные выплаты и льготы из общественных фондов потребления: расходы государственного бюджета на просвещение, здравоохранение и физическую культуру, социальное страхование и социальное обеспечение, жилищно-коммунальное хозяйство, а также из фондов социально-культурных мероприятий объединений и централизованных фондов социального страхования и социального обеспечения колхозников.

Итоги реформы 1965 года

Реформой 1965 г. намечались меры, которые должны были значительно повысить эффективность общественного производства. Осуществление ее явно улучшило положение в экономике. В послевоенные годы наиболее результативной оказалась восьмая пятилетка (1965–1970 гг.), совпавшая с проведением хозяйственной реформы: валовой общественный продукт увеличился на 43%, производственный национальный доход на 45, продукция промышленности на 50, сельского хозяйства на 23, производительность общественного труда на 39, реальные доходы на душу населения на 33%. Происходившее три пятилетки снижение темпов роста общественного производства было приостановлено, темпы возросли.

Расширение самостоятельности предприятий на основе единого государственного плана и переход к новым более гибким методам планирования и оценки работы предприятия, «реабилитация» товарно-денежных отношений способствовали сдвигам в сторону хозрасчетной экономики, выявлению производственных резервов, улучшению ассортимента и качества продукции.

Однако, как отмечалось в журнале «Новое время» № 5 за 1987 г. «Перемены, начатые в 1965 г., породили большие надежды, но закончились разочарованием. Реформа ушла в песок, поставленных целей не достигла». Причин этому было немало. Для успешного проведения реформы было необходимо:

– сформировать новое экономическое мышление, позволяющее иначе взглянуть на сущность производительных сил и производственных отношений, планомерности, отношений собственности, товарно-денежных и рыночных отношений;

– осмыслить актуальность не поверхностных изменений и обновлений, не эволюционных перемен, а революционной перестройки деформированной материально-технической базы, бюрократического аппарата, кадров, организационных структур, всех сторон жизни страны;

– включить в процесс обновления хозяйственного механизма производственные отношения трудящихся, их интересы, а не ограничиваться попытками разработать и освоить новый хозяйственный механизм на уровне руководящего звена, аппарата, для которого сложившаяся система всегда предпочтительна любым новшествам, которые надо осваивать и за которыми следует персональная ответственность, если даже оставить в стороне господствовавшее экономическое мышление. Попытки решать революционные задачи даже на основе эволюционных изменений без реального участия масс, без задействования интересов каждого человека всегда оканчивались неудачей.

Вместо этого реформа натолкнулась на большие трудности, сопротивление. Уже к концу 1966 г. обобщение ее первого опыта позволило сделать выводы: «Механизм новой системы планирования и экономического планирования и экономического стимулирования работает на этой стадии с большим напряжением, преодолевая:

– силы инерции старых форм и методов управления и планирования как внутри предприятия, так и вышестоящих организаций;

– несовершенство, неотработанность методических положений и организационных форм подготовки к работе предприятий в новых условиях;

– сопротивление старой отжившей свой век системы через связи предприятий, работающих в новых условиях, с массой предприятий, органов снабжения, транспортных и торговых организаций, еще не переведенных на новую систему».

В дальнейшем силы противодействия новому проявились с большей очевидность и прежде всего в планово-экономических центрах и хозяйственном аппарате возрожденных министерств, для которых возврат к отраслевому управлению стал доказательством неизменяемости сложившихся в сталинский период основ планового управления и хозяйствования.

К сожалению, на это не было обращено внимания и в результате аппарат выступал в роли защитника основ социализма, незыблемости сложившегося административно бюрократического централизма при любых условиях. А отдельные специалисты и ученые, боровшиеся за претворение в жизнь хозяйственной реформы, нажили себе ярлыки: «товарник», «рыночник», «новонеповец», «душитель плановой системы». Надо однако признаться, что и те, кто возглавил реформу, пропагандируя и борясь за полное осуществление ее положений и принципов, в том числе таких, как широкое использование товарно-денежных отношений, цены, прибыли, кредита, оптовой торговли, не могли преодолеть догматического представления о социализме, централизме, самостоятельности предприятий. В силу этого, вместо активной борьбы с противодействием реформе в аппарате управления, в печати, на совещаниях, в лекциях много места уделялось критике советологов, использующих реформу «для очередного пропагандистского наступления на идеи, практику и перспективы строительства коммунизма». Пугали себя призраком «конвергенции», расширением прав предприятий «вплоть до возможности самостоятельного выхода на внешний рынок», возможности практического интереса к непу и коммерческому расчету.

Используя и эти болезни догматизма в мышлении, тихое, ползучее сопротивление новому в аппарате выработало свои методы, среди которых особо действенными оказались:

1. Метод «поезд ушел», когда принятие новых решений затягивалось до утверждения очередной пятилетки, после чего можно было сказать «доживите до следующего пятилетия, а там посмотрим».

2. Метод затяжных экспериментов и медленного, постепенного перевода небольших групп предприятий на новые условия, когда это новое как бы «барахталось» в старой агрессивной среде сложившихся отношений, бюрократических процедур и задыхалось, захлебывалось или ассимилировалось сложившейся системой планирования и управления.

3. Метод выделения ограниченных материальных ресурсов, более жестких экономических условий для использования хозрасчетных средств и фондов предприятий, работающих по-новому.

Жесткая фискальная политика финансовых органов, безграничное перераспределение доходов в пользу плохо работающих предприятий, ограничение использования средств фондов стимулирования и поощрения, принадлежащих предприятиям замораживали интерес, подавляли трудовую активность. Так вернулся в утверждаемые показатели плана весь набор показателей по труду, включая задания по производительности труда, соотношения между ее ростом и средней заработной платы; были включены в общий объем государственных капитальных вложений хозрасчетные средства предприятий из фонда развития производства; по-существу заморожен сложившийся в первом году реформы уровень (размер) фондов экономического стимулирования; установлен потолок для выплат премий за высокие конечные результаты деятельности.

Отход от требований реформы явился одной из причин ухудшения показателей в девятой, десятой и особенно одиннадцатой пятилетках. Важное, нужное дело было загублено непоследовательностью, полумерами, нерешительностью. Многие положения выполнялись формально и не полностью. Совершенствование хозяйственного механизма сводилось главным образом к улучшению отдельных экономических форм. Базой реформы стало предприятие. Центральные же ведомства, в частности Госплан, сохраняли административную систему, укрепившуюся благодаря возрождению министерств. Эти-то органы и руководили перестройкой. Как отмечал Г.Х. Попов, реформа исходила «из возможности сохранения в реформированном виде Административной Системы» и поэтому не была реальной.

В самом Госплане процесс был поставлен как бы с ног на голову. По логике на предприятиях, в производственных объединениях должна была определяться номенклатура, типы и размеры производимой продукции в соответствии с хозяйственными договорами и нарядами-заказами сбытовых и торговых органов. В Госплане объем натуральных показателей должен был уменьшаться. Планировались же многие тысячи, пополняемые «дефицитной» продукцией. Это стремление держать под контролем все и вся уводило Госплан от его главных задач.

Следует напомнить также, что за реформу отвечала комиссия, подчиненная все тому же центру в лице Госплана и властью не располагавшая.

Сейчас, когда в нашей стране осуществляется радикальная реформа в экономике, важно знать, почему многие намеченные тогда меры не были реализованы. Остановимся на них это поможет в какой-нибудь мере избежать прежних ошибок.

Намечалось расширение прав и самостоятельности предприятий, сокращение числа утверждаемых им показателей. Так и было в начале реформы, но затем число последних возросло, самостоятельность еще больше ограничилась, регламентация и мелочная опека предприятий главками и министерствами усилилась. Показатель снижения себестоимости вернулся в число утверждаемых в сопровождении заданий по снижению материальных затрат. К показателям валовой, товарной продукции прибавилась реализуемая с учетом выполнения поставок по договорам и нормативно чистая продукция. Можно сказать, что в конечном итоге хозяйственная реформа сводилась к формальному сокращению утверждаемых показателей и фактическому их безудержному нарастанию. За один показатель нередко выдавались задания: «Ввод в действие основных фондов, производственных мощностей и объектов, в том числе прирост мощностей за счет технического перевооружения и реконструкции предприятий». Здесь не менее четырех показателей, доводимых предприятиям в одной строчке, написанных через запятую. Так была построена вся система «ограниченного количества» утверждаемых показателей.

Перед плановыми органами ставилась задача повышения научного уровня планирования на основе системного, комплексного использования всего арсенала накопленных средств, форм и методов, устранения выявленных недостатков в методологии и организации планирования, активного включения в его практику ЭВМ, экономико-математических методов и моделей с целью более глубокого овладения ОАСУ, АСПР, ОГА. Отмечалась и необходимость познания и использования экономических законов. «В нашем обществе совершенствование экономических отношений, форм и методов хозяйствования осуществляется как планомерно управляемый процесс на основе познания и использования объективных экономических законов», – подчеркивал А.Н. Косыгин.

В новых условиях требовался новый подход к обоснованию темпов и пропорций развития народного хозяйства, структурной политики и задач социально-экономического развития общества с учетом быстрых сдвигов в технике и технологии производства, структуре производства и потребностях общества. Методологические подходы в этих условиях должны были быть больше ориентированы на всестороннее отражение в планах прежде всего задачи и долговременных последствий развития науки и техники, технического обновления и совершенствования производственного аппарата, технологии и организации производства, улучшения качества продукции. Иначе говоря, планирование правильно рассматривалось не как сумма сложившихся, раз и навсегда установленных, закостенелых форм и методов руководства хозяйством, а как динамичная, постоянно развивающая система, вбирающая в себя многолетний опыт руководителей производства, знания и опыт ученых, осуществляющая экономическую политику.

Однако реальное развитие методологии, методики, организации и технологии планирования, их научно-технической базы не сумело оторваться от темпового, ресурсно-распределительного подхода как стержневой основы планирования. Продолжал развиваться процесс деформации элементов его механизма, таких, как оценка потребностей и возможностей роста производства, когда решения принимались на основе оценок экстенсивного роста в базовом периоде без достаточного учета структурной политики. Это приводило к недооценке комплексного подхода и программно-целевых решений при разработке планов развития народного хозяйства с учетом задач усиления роли интенсивных факторов развития.

Важно и то, что оптимальные плановые решения на уровне народного хозяйства должны формироваться с участием предприятий и объединений. На этом уровне как бы вступает в действие вторая ступень оптимизации плановых решений.

Именно когда сливаются в один поток плановые решения, принятые на основе системы научно-технических, экономических и социальных критериев на уровне народного хозяйства, с оптимальными решениями коллективов предприятий, принятыми по их локальным критериям, позволяющим ввести в действие дополнительные ресурсы, не учтенные в централизованно разработанном плане. Вторая ступень оптимизации, учитывающая конкретные хозяйственные связи, производственные резервы и возможности, чтобы полнее удовлетворить запросы потребителя, с одной стороны, расширяет критерии оптимизации решений, с другой выдвигает коллективы предприятий, превысившие общественные требования к росту производства и его эффективности, в число формирующих новые, более высокие критерии оптимизации плановых решений.

К сожалению, вопросам методологии планирования в этот период не уделялось должного внимания ни практикой, ни наукой. Госплан СССР удовлетворялся разработкой подготовленных методологических указаний для аппарата министерств и ведомств.

Для макроуровня и для основного звена новые методологические подходы не были разработаны. А это было необходимо, так как методология планирования советской экономики с е масштабами общественного производства, усложнением межотраслевых связей, динамичностью, особенно на этапе интенсификации, быстрого изменения научно-технического потенциала, все в большей степени становилась научной основой методики, организации и технологии разработки и осуществления планов. Это относилось и к планам совершенствования самой системы управления, планирования и экономического стимулирования.

В этих направлениях велась определенная работа, но выхода на уровень качественной перестройки форм, методов и технологии планирования она не получила. И здесь сработала инерция экономического мышления, не позволявшая увидеть необратимость качественных изменений в производительных силах и производственных отношениях, требующих других форм и методов планирования. Анализ состояния методологии планирования показал, что коренное улучшение структуры, сбалансированности, решение задач интенсификации и эффективности производства требует достижения всесторонней интеграции при разработке и выполнении планов таких его разделов, как развитие науки и техники, капитальных вложений и капитального строительства, производства продукции, лучшего сочетания отраслевого, территориального и программного планирования. Такой подход был необходим для коренного совершенствования структуры общественного производства, его технического уровня, размещения, специализации, унификации, активного использования решающих факторов для реального перехода экономики на интенсивный путь развития, обеспечения роста эффективности, устойчивого динамичного развития, народного хозяйства.