Спор норманистов и антинорманистов о природе Древнерусского государства

     Отношение самого А. А. Шахматова к норманской проблеме всегда было сложным. Объективно его труды по истории летописания  сыграли важную роль в критике  норманнизма и подорвали одну из основ норманнской теории. На основании текстологического анализа летописи, им установлен поздний и недостоверный характер рассказа о призвании варяжских князей. Но вместе с тем он, как и подавляющее большинство русских ученых того времени, стоял на норманнистских позициях. Он пытался в рамках своего построения согласовать противоречивые показания Начальной летописи и нерусских источников о древнейшем периоде истории Руси.

     Возникновение государственности на Руси представлялось А. А. Шахматову последовательным появлением в Восточной Европе трех скандинавских государств и как результат борьбы между ними. Первое государство скандинавов было создано пришедшими из-за моря норманнами – русью в начале IX в. в Приильменье, в районе будущей Старой Руссы. Именно оно было «русским каганатом», известным по записи 839 г. в Бертинских анналах. Отсюда в 840-е гг. норманнская Русь двинулась на юг, в Поднепровье, и создала там второе норманнское государство с центром в Киеве. В 860-е гг. северные восточнославянские племена восстали и изгнали норманнов и русь, а затем пригласили к себе из Швеции новое варяжское войско, создавшее третье норманнско-варяжское государство во главе с Рюриком. Таким образом, варяги – вторая волна скандинавских пришельцев – начали борьбу с ранее пришедшей в Восточную Европу норманнской русью; победило варяжское войско, объединившее Новгородскую и Киевскую землю в одно варяжское государство, принявшее от побежденных киевских норманнов имя «Русь». Само название «Русь» А. А. Шахматов производил от финнского слова «руотси» – обозначения шведов и Швеции.²⁹

     Кроме перемен, вызванных работами А. А. Шахматова в решении норманнского или варяжского вопроса нужно отметить еще одно изменение в источниковой базе этого вопроса.

     В XX в. перспективы пополнения письменных источников стали практически равны нулю, тогда как археология каждые три десятилетия буквально удваивает количество своих источников. Может быть поэтому «варяжский вопрос» все в большей степени стал предметом ведения археологии. Именно по археологическим данным естественно определять время появления скандинавских древностей в Восточной Европе и, соответственно, первых контактов славян с норманнами; сферы социально-экономической деятельности, в которых проявлялись славяно-скандинавские отношения; вклад норманнов в материальную культуру Восточной Европы в IX–XI вв.

     Важную  роль при этом сыграл выработанный уже советскими археологами критерий решения вопроса об этнической принадлежности погребальных памятников. Было установлено, что решающим моментом является не наличие в погребении тех или  иных вещей, а весь погребальный комплекс в целом. Такой подход позволил В. И. Равдоникасу на основании произведенных в конце 20-х гг. раскопок курганных могильников Юго-Восточнго Приладожья подвергнуть критике утверждения известного шведского ученого Арне о существовании в этой местности норманнских колоний и установить, что могильники принадлежали местному прибалтийско-финскому племени³⁰.

     А. В. Арциховский подверг критике утверждение норманистов о существовании норманнских колоний в Суздальской и Смоленской землях, показав, что и здесь большинство скандинавских вещей найдено в погребальных памятниках, в которых захоронение произведено не по скандинавскому, а по местному обычаю.³¹

     Крупным  норманнистским сочинением, появившимся в нашей историографии в 20-е гг., была книга П. П. Смирнова «Волжский путь и древние руссы». Широко используя известия арабских писателей IX–XI вв., Смирнов стал искать место возникновения Древнерусского государства не на пути «из варяг в греки», как это делалось всеми предшествующими историками, а на волжском пути из Балтики по Волге к Каспийскому морю. Согласно концепции Смирнова, на Средней Волге в первой половине IX в. сложилось первое государство, созданное русью – «русский каганат». На Средней Волге Смирнов искал «три центра Руси», упоминаемые в арабских источниках IX–X вв. В середине IX в., не выдержав натиска угров, норманны – руссы из Поволжья ушли в Швецию и уже оттуда после «призвания варягов» вновь переселились в Восточную Европу, на этот раз в Новгородскую землю³².

     Новое построение получилось оригинальным, но не убедительным и не было поддержано даже сторонниками норманнской школы. Далее в развитии спора между  сторонниками норманнской теории и  антинорманнистами произошли кардинальные изменения. Это было вызвано некоторым  всплеском активности антинорманнистского  учения, который произошел на рубеже 30-х гг. На смену ученым старой школы приходили ученые молодого поколения. Но вплоть до середины 30-х гг. у основной массы историков сохранялось представление о том, что норманнский вопрос уже давно решен в норманнистском духе.

     Тем не менее, к началу двадцатых годов  XX в., не смотря на изменение отношения к критике основного письменного источника как норманнистов, так и антинорманнистов, сюжету Повести временных лет о призвании варягов, по-прежнему считалось, что «норманнистическая теория происхождения Русского государства вошла прочно в инвентарь научной русской истории»³³. 
 

     2.2. Советская историческая  школа в решении  норманнского вопроса:  основные направления

     Далее в развитии спора между сторонниками норманнской теории и антинорманнистами  произошли кардинальные изменения. Это было вызвано некоторым всплеском  активности антинорманнистского учения, который произошел на рубеже 30-х  гг. На смену ученым старой школы  приходили ученые молодого поколения. Но вплоть до середины 30-х годов у  основной массы историков сохранялось  представление о том, что норманнский вопрос уже давно решен в норманнистском духе.

     А середины 30-е гг. XX в. советские ученые начали наступление на «антинаучную» норманнскую теорию, объявив ее политически вредной и непатриотической. При этом отмечалась тенденциозность и немецкий ученых Г. З. Байера, Г. Ф. Миллера и А. Л. Шлёцера, которые стремились с помощью истории оправдать засилье немцев при русском дворе в XVIII–ХIХ вв.

     После войны в науке произошло то, что и должно было произойти: полемика советской науки с норманнизмом стала перестраиваться, от борьбы с  учеными построениями прошлого века начали переходить к конкретной критике  ныне существующих и развивающихся  норманнистских концепций, к критике  современного норманнизма, как одного из главных течений зарубежной науки.

     К тому времени в норманнистской историографии  существовало четыре основных теории³⁴:

     1) Теория завоевания: Древнерусское государство было, согласно этой теории, создано норманнами, завоевавшими восточнославянские земли и установившими свое господство над местным населением. Это самая старая и наиболее выгодная для норманнистов точка зрения, так как именно она доказывает «второсортность» русской нации.

     2) Теория норманнской колонизации, принадлежащая Т. Арне. Именно он доказывал существование в Древней Руси скандинавских колоний. Норманнисты утверждают, что варяжские колонии были реальной основой для установления господства норманнов над восточными славянами.

     3) Теория политической связи Шведского королевства с Русским государством. Из всех теорий эта теория стоит особняком из-за ее фантастичности, не подкрепленной никакими фактами. Эта теория принадлежит также Т. Арне и может претендовать лишь на роль не очень удачной шутки, так как является просто выдуманной из головы.

     4) Теория, признававшая классовую структуру Древней Руси IX–XI вв. и господствующий класс, как созданные варягами. Согласно ей, высший класс на Руси был создан варягами и состоял из них. Создание норманнами господствующего класса большинством авторов рассматривается как прямой результат норманнского завоевания Руси. Сторонником этой идеи был А. Стендер-Петерсен. Он утверждал, что появление норманнов на Руси дало толчок к развитию государственности. Норманны – необходимый внешний «импульс», без которого государство на Руси никогда бы не возникло.

     Первыми с антинорманнистическими идеями выступили  археологи, направившие свою критику  против положений концепции шведского  археолога Т. Арне, опубликовавшего  свою работу «Швеция и Восток». Археологические исследования русских археологов 30-х гг. дали свои материалы, противоречащие концепции Арне. Обосновывавшаяся Арне на археологическом материале теория норманнской колонизации русских земель получила, как ни странно, в последующие десятилетия поддержку со стороны языковедов. Была сделана попытка при помощи анализа топонимики Новгородской земли подтвердить существование в этих местах значительного числа норманнских колоний.

       Это новейшее норманнистское  построение было подвергнуто  критическому разбору А. Рыдзевской, которой было высказано мнение  о важности, при изучении этой  проблемы, учитывать не только  межнациональные, но и социальные  отношения на Руси. Однако эти  критические выступления еще  не меняли общей картины. Названный  ученый, как, впрочем, и другие  русские исследователи, выступали  против отдельных норманнистских  положений, а не против всей  теории в целом.

     Советская историческая и историко-правовая наука  в части разоблачения норманнской  теории представлена работами Б. Д. Грекова, А. С. Лихачева, В. В.Мавродина, А. Н. Насонова, В. Т. Пашуто, Б. А. Рыбакова, М. Н. Тихомирова, Л, В. Черепнина, И. П. Шескольского, С. В. Юшкова и др. Они доказывали необъективность  норманнской теории. Норманны никакого отношения не имеют к разложению первобытнообщинного строя и  развитию феодальных отношений. Влияние  на Русь норманнов ничтожно хотя бы потому, что уровень их общественного  и культурного развития не был  выше чем в Древней Руси.

      Позиция Гумилёва более жесткая. Он сформулировал  основные тезисы, на которых в последующем  основывается антинорманнизм: норманны никогда не существовали; норманны не оказали никакого влияния на историю; норманны быстро и не без удовольствия быстро ассимилировались. Так: «Существуют различные гипотезы о происхождении русов, которые на разных языках называются по-разному: ружены, росы, руги»³⁵. Гумилёв склонен видеть в них племя древних германцев. По мнению Гумилёва, варяг – это «профессия», т. е. наемный воин, а вот по своему происхождению Рюрик – рус. Рюрик, по мнению Гумилёва, захватил Новгород, дружинников посадил в Изборске, «…путем подчинения окрестных славян… он создал свою державу»³⁶. В последствии киевляне «без всякого сопротивления подчинялись новым властителям».

      И стиль и позиции Гумилёва таковы, что вызывают бурю эмоций. Так, историк–публицист  Аполлон Кузьмин – активный, эмоциональный  критик норманистов, особенно Гумилёва, которого он называл «не слишком  добросовестным ученым», а его теорию – «экстравагантной», сочинения  его – «откровенно аморальной музыкой»³⁷. Именно Кузьмин говорил в 70-е гг. о норманнской теории, как о русофобской, т. е. преисполненной призрения ко всему русскому.

     Б. Д. Греков формирование Древнерусского государства рассматривал как результат многовекового процесса социально-экономического развития восточнославянского общества, протекавшего на огромном пространстве от Ладоги до низовьев Днепра и от Карпат до бассейна Оки и нижней Волги. Совершенно очевидным при этом становился тот факт, что радикальные социально-экономические изменения на столь огромной территории не могли быть результатом деятельности отрядов чужеземных пришельцев-завоевателей, даже если бы эти отряды состояли не из сотен, а из тысяч воинов³⁸.

     Формирование  нового похода к варяжской проблеме в отечественной науке связано  с именем В. Т. Пашуто, ученого, чей  анализ письменных источников позволил выработать тот взгляд на роль варягов, которого придерживается на сегодняшний  день большинство исследователей: «Взгляд  на Древнюю Русь как этнически  неоднородное государство, выросшее из конфедерации земель-княжений, возглавляемых  славянской знатью, дает возможность  более точно оценить отношения  Древнерусского государства со странами Северной Европы... Источники свидетельствуют  о деятельности норманнских выходцев на Руси сперва (до X в.) как о неудачливых  враждебных «находниках». Затем в  качестве наемников-князей, воинов, купцов, дипломатов они сыграли некоторую  роль в строительстве славянской знатью огромного и многоязычного  Древнерусского государства»³⁹.

     Ученый  признает объединение Руси под властью  князей варяжской династии, но указывает, что уже до этого момента Русь представляла собой конфедерацию 14 княжений, выросших на землях бывших племен…  Варяги не принесли на Русь своей княжеской  власти, не разделили общество на правящих и управляемых. Иноземцы в качестве князей, дружин, купцов имели второстепенное значение. Варяжские князья правили  от имени давших им власть славянских мужей, а варяжские дружины были лишь одним из слагаемых рати, в  которой преобладали славянские вои. В письменных источниках, по мнению Пашуто, нет данных ни о завоевании Руси норманнами, ни о ее колонизации.