Советско-германские договоры 1939года

2 мая 1935 г. СССР заключил с Францией, а 16 мая с Чехословакией договоры о взаимопомощи. В свою очередь, Германия и Япония подписали в ноябре 1936 направленный против СССР «Антикоминтерновский пакт», участником которого в 1937 стала и Италия. СССР оказывал военную помощь республиканскому правительству Испании, где Германия и Италия активно поддержали путч генерала Франко. В марте 1938 Германия осуществила аншлюс Австрии и стала выдвигать территориальные претензии к Чехословакии. Англия и Франция тем временем проводят политику «умиротворения», фактически поощряя германский реваншизм. Ширятся и инвестиции западных корпораций в экономику Германии, прежде всего, в её тяжёлую промышленность.

2.1.2 «Миссия Канделаки» и первые попытки Сталина наладить

отношения с Гитлером

Официальная политика НКИД, активно проводившаяся его главой М. М. Литвиновым, не соответствовала линии личной сталинской дипломатии: Сталин подспудно искал возможности наладить отношения с Берлином.

Эти поиски контактов начинаются в 1934 году, когда (после «Ночи длинных ножей») Сталин начинает осознавать, что Гитлер пришёл к власти всерьёз и надолго. В результате в конце этого года в Берлин направляется в должности торгпреда советский эмиссар Давид Канделаки, перед которым ставится задача наладить политические отношения с Берлином. Перед отъездом Канделаки Сталин дважды принимает его (причём во второй раз беседа проходит наедине), что свидетельствует о важности, которую Сталин придавал этой миссии. Ведя переговоры в Германии, Канделаки упорно пытался перевести их с экономического на политический уровень — на рейхсминистра Г. Геринга и директора Имперского банка Я. Шахта. В 1936 г. советская сторона предлагала Берлину подписание договора о ненападении (отклоненного на том основании, что между СССР и Германией нет общей границы). Для демонстрации доброй воли со стороны Москвы руководителю сети советской разведки Вальтеру Кривицкому было приказано свернуть германскую резидентуру.[2]

В марте 1935 г. Сталин подчёркивает на разведдонесении как «важное (правдоподобное)» мнение французского министра иностранных дел П. Лаваля, что советско-германская враждебность вовсе не является неизменным фактом международной политики и что в конце концов Германия и СССР могут хорошо сторговаться к невыгоде Франции.

Так называемая «миссия Канделаки», продолжавшаяся до 1937 года, закончилась неудачей: Гитлер по идеологическим и политическим соображениям считал нужным поддерживать связи с СССР на минимальном уровне. Тем не менее, в том же 1937 году через Ежова по линии НКВД были налажены каналы связи с высшими сферами рейха.

2.1.3 Ситуация после Мюнхена

Мюнхенское соглашение 1938, соглашение о расчленении Чехословакии, подписанное 29 сентября в Мюнхене главами правительств Великобритании (Н. Чемберлен), Франции (Э. Даладье), фашистской Германии (А. Гитлер) и фашистской Италии (Б. Муссолини). Было заключено в обстановке неприкрытого военного и политического давления на Чехословакию со стороны фашистской Германии, усилившегося после захвата Германией Австрии в марте 1938 и сопровождавшегося активизацией гитлеровской агентуры в Чехословакии.

Мюнхенский договор (30 сентября 1938 г.), лишивший Чехословакию стратегически важных областей и приведший к передаче части её территории Германии, Венгрии и Польше, поставил Советский Союз в крайне тяжёлое положение. СССР лишился опоры в лице Чехословакии и оказался в изоляции ввиду, как казалось, прочного сближения между Гитлером, с одной стороны, и Англией и Францией, с другой. В этой ситуации в октябре 1938 г. Сталин посылает Гитлеру сигналы о желательности налаживания отношений, для начала хотя бы экономических. Один из ближайших соратников Сталина — Микоян — назначается наркомом внешней торговли, так что переговоры с Германией идут через него. С осени 1938 г. прекращаются нападки на Гитлера в советской прессе. Однако эти сигналы остаются без ответа.

Одновременно (в окт 1938г) Гитлер впервые выдвигает претензии к Польше, послужившие впоследствии поводом для нападения Германии на Польшу.

Не позднее января 1939 года Сталин принимает решение искать способы интенсивного вовлечения Германии в переговоры. Гитлер, казалось, пошёл навстречу Сталину. 22.12.1938 г. Германия сделала заявление о готовности возобновить прерванные советско-германские экономические переговоры. 12.01.1939 года советский посол в Берлине Меркалов имел беседу в германском министерстве иностранных дел, где заявил, что «Советский Союз намерен положить начало новой эре в германо-советских экономических отношениях». Речь Гитлера в Рейхстаге 30 января 1939 года, как отмечали, была лишена обычных антисоветских выпадов. Однако начавшиеся экономические переговоры были свёрнуты из-за завышенных требований СССР. Как полагают некоторые исследователи, переговоры с Москвой были нужны Гитлеру как средство давления на Польшу; реально же он не был заинтересован в налаживании отношений.

2.2 Кризис 1939 года

Дальнейшее развитие ситуации в Европе выглядело следующим образом.

15 марта Гитлер оккупировал Чехию, а в конце марта — Мемельский край. 21 марта Риббентроп ультимативно потребовал от своего польского коллеги Бека удовлетворить все требования Германии, после чего «проводить совместную с Германией антисоветскую политику». Поляки категорически отвергли германские требования, а Чемберлен 31 марта объявил от имени Англии и Франции о предоставлении гарантий Польше на случай агрессии. 6 апреля эти гарантии были оформлены в польско-британскую военную конвенцию. В речи в рейхстаге от 28 апреля Гитлер объявил о разрыве германо-польского пакта о ненападении от 26 января 1934 года и англо-германской морской конвенции. Вновь отмечали, что Гитлер в своей речи «избежал традиционных нападок на Советский Союз». 22 мая был подписан так называемый «Стальной пакт», а уже на следующий день Гитлер заявил военной верхушке о своём твёрдом намерении напасть на Польшу и добыть «жизненное пространство на Востоке». Англия при этом называлась главным врагом Германии, борьба с которым — «вопрос жизни и смерти». Что же касается России, то Гитлер не исключал, что «судьба Польши останется ей безразлична»; но и в случае советского вмешательства он выражал намерение «напасть на Англию и Францию и нанести им несколько сокрушительных ударов».

Советская дипломатия в условиях кризиса.

15 марта, в день оккупации Чехословакии, Литвинов предложил созвать конференцию шести держав с целью обсудить меры по предотвращению дальнейшей гитлеровской агрессии, но Чемберлен назвал это предложение «преждевременным».

16 апреля Литвинов предложил подписать трёхстороннюю военную конвенцию по взаимопомощи между Англией, Францией и Советским Союзом, к которой могла бы при желании присоединиться и Польша. Английское правительство тянуло с ответом до 8 мая и ответило фактически отрицательно.

17 апреля Меркалов впервые за всё время пребывания на своём посту посетил главу германского МИД Вайцзекера. Он заявил, что идеологические разногласия не должны влиять на отношения между Россией и Германией, что Россия не намерена пользоваться трениями между Германией и странами Запада и намерена поддерживать с Германией «нормальные отношения».

Во второй половине апреля Сталин располагал точными данными, что англо-французы готовы воевать за Польшу. Перспектива участия в войне против Германии, по мнению исследователя С. З. Случа, никак не устраивала Сталина, и налаживание связи с Берлином стало для него «приоритетной задачей».

3 мая Литвинов был отправлен в отставку и заменён Вячеславом Молотовым. В Берлине это восприняли как обнадёживающий знак. Через день немецким газетам были запрещены всякие нападки на СССР. Уже 9 мая в Берлине усиленно циркулировали слухи, что Германия «сделала или собирается сделать России предложения, направленные на раздел Польши». 20 мая новый нарком по иностранным делам принял посла Шуленбурга и вёл с ним разговоры в чрезвычайно дружелюбном тоне, сообщив, что для успеха экономических переговоров «должна быть создана соответствующая политическая база». Это указание на «политическую базу» для самого Шуленбурга явилось неожиданностью. 21 мая Сталин затребовал в НКИД всю документацию по германо-советским договорам.

27 мая Чемберлен, в страхе, что Германии удастся нейтрализовать СССР, направил послу в Москве инструкцию, предписывающую согласиться на обсуждение пакта о взаимопомощи, военной конвенции и гарантий государствам, которые подвергнутся нападению Гитлера. Молотов принял пакет соответствующих предложений с удивившей английского и французского послов холодностью. Однако в своём выступлении в Верховном Совете СССР 31 мая он выдвинул те же предложения (трёхсторонний договор о взаимопомощи, гарантии малым государствам, военная конвенция) уже как предложения Советского Союза. Впрочем, при этом Молотов оговорился, что СССР не отказывается «от деловых отношений на практической основе» с Италией и Германией, и избегал нападок на Германию, что особо отметил Шуленбург.

28 июня Молотов принял Шуленбурга и говорил с ним о нормализации отношений с Германией как о деле желаемом и возможном.

2.3 Переговоры летом 1939 года

2.3.1 Политические переговоры с Англией и Францией

Трёхсторонние политические переговоры между СССР, Великобританией и Францией, начавшиеся еще 10 апреля, шли на основе советского проекта от 2 июня, предусматривавшего вступление союза в силу в следующих случаях:

в случае нападения одной из европейских держав (то есть Германии) на договаривающуюся сторону;

в случае немецкой агрессии против Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии или Финляндии,

в случае, если одна из сторон будет вовлечена в войну из-за предоставления помощи по просьбе третьей европейской страны.

Эти условия были приняты Лондоном и Парижем лишь частично. Переговоры, тянувшиеся до конца июля, упирались главным образом в нежелание Англии и Франции принять советское определение понятия «косвенная агрессия», при котором союзные обязательства вступали в силу. В советском варианте она определялась следующим образом: «Выражение «косвенная агрессия» относится к действию, на которое какое-либо из указанных выше государств <страны, пограничные с СССР, а также Бельгия и Греция> соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без такой угрозы и которое влечет за собой использование территории и сил данного государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон». Это было расценено англо-французами как требование СССР предоставить ему возможность по желанию и под любым предлогом вводить свои войска в соседние страны. Со своей стороны «демократии» предлагали такой вариант договора, при котором наличие «косвенной агрессии» устанавливалось лишь после трехсторонних консультаций; СССР со своей стороны обвинял Англию и Францию в нежелании связывать себя обязательствами военного участия в случае возможной войны с Германией. Кроме того, Советский Союз требовал заключения военной конвенции одновременно с политическим договором, а Англия и Франция настаивали на том, чтобы военные переговоры последовали после политического соглашения.

По мнению Черчилля, «Препятствием к заключению такого соглашения (с СССР) служил ужас, который эти самые пограничные государства испытывали перед советской помощью в виде советских армий, которые могли пройти через их территории, чтобы защитить их от немцев и попутно включить в советско-коммунистическую систему. Ведь они были самыми яростными противниками этой системы. Польша, Румыния, Финляндия и три прибалтийских государства не знали, чего они больше страшились, — германской агрессии или русского спасения. Именно необходимость сделать такой жуткий выбор парализовала политику Англии и Франции».

2.3.2 Сближение между СССР и Германией

В конце июля 1939 г. Гитлер принимает решение о сближении с СССР. 26 июля советского поверенного в делах Астахова приглашают в ресторан, чтобы в неформальной обстановке «прощупать» его. С германской стороны присутствовал чиновник МИД Шнурре, до сих пор ведший экономические переговоры. Результаты беседы удовлетворили обе стороны. Астахов сообщает в телеграмме: «Германия готова разговаривать и договориться с нами <СССР> по всем интересующим обе стороны вопросам, дав все гарантии безопасности, какие мы захотели бы от нее получить. Даже в отношении Прибалтики и Польши договориться было бы так же легко, как бы[ло] в отношении Украины (от которой Германия отказалась)». 3 августа Риббентроп впервые сделал официальное заявление на тему германо-советского сближения, в котором, в частности, содержался намек на раздел сфер влияния: «По всем проблемам, имеющим отношение к территории от Черного до Балтийского моря, мы могли бы без труда договориться». 15 августа Шуленбург зачитал Молотову послание министра иностранных дел Германии Риббентропа, в котором тот выражал готовность лично приехать в Москву для «выяснения германо-русских отношений». Риббентроп также выражал готовность «решить все проблемы на территории от Балтийского до Черного моря». В ответ Молотов выдвинул предложение о заключении пакта. Это шло гораздо дальше самых смелых немецких надежд, так как Берлин рассчитывал только на совместную декларацию о неприменении силы друг против друга (по смыслу — будущая I статья Пакта). 17 августа Шуленбург передал Молотову ответ о готовности заключить пакт на 25 лет, причем как можно скорее, ввиду могущей возникнуть в ближайшие дни войны с Польшей. В ответ Молотов передал ноту, в которой заключение пакта обусловливалось заключением торгового и кредитного соглашения. Экономическое соглашение было спешно согласовано немцами 18 августа и подписано 19 августа; в тот же день Молотов выразил согласие принять Риббентропа и передал советский проект пакта с постскриптумом, в котором содержался набросок будущего секретного протокола. Однако были выставлены условия, отодвигавшие визит Риббентропа на 26—27 августа. Для Гитлера эта оттяжка была неприемлема, так как срок нападения на Польшу уже был назначен и Гитлер спешил закончить кампанию до начала осенних дождей. В результате на следующий день Гитлер направил Сталину личную телеграмму, в которой просил принять Риббентропа 22 или 23 числа. 21 августа пришел ответ Сталина с согласием принять Риббентропа 23-го. Через несколько минут об этом было объявлено по берлинскому радио, немецким кораблям тотчас были отданы приказы занять боевые позиции, а на совещании с военными, состоявшемся 22 августа, Гитлер заявил о своем твердом намерении начать войну с Польшей.