Предпосылки зарождения человека

 Можно предположить, что  поворот России к демократии  пробудил к жизни процесс конвергенции  политических культур, т.е. сближения,  смягчения различий между Россией  и Западом в плане фундаментальных  политических ценностей, ориентаций, отношения к правам человека  и политического поведения масс  и элит.

 В начале 1960-х гг. на  базе эмпирических данных по  пяти странам мира (США, Великобритания, Германия, Мексика, Италия) американскими  учеными была написана книга "Гражданская культура" . Авторы этой работы Алмонд и Верба показали, что к числу социально-психологических характеристик политической культуры населения (переменных) относятся следующие:

1) знание о политической  системе и, прежде всего, понимание  того, что есть демократия, как  эта система "работает" в  данной стране, что включает в  себя понятие "права человека  и гражданина";

2) ощущение индивидом  своей политической значимости;

3) признание обязательности  участия в общественных делах;

4) чувство внутренней  свободы, выражающееся, в частности,  в свободном обсуждении вопросов  политики с другими людьми;

5) готовность к сотрудничеству  в политических акциях;

6) гордость за систему  государственного устройства своей  страны;

7) доверие к общественным  и государственным институтам;

8) интерес к политике.

 На основании комбинаций  этих переменных Алмонд и Верба выявили четыре типа политических культур: "приходская" (parochial culture); "подчинения" (subject culture); "участия" (participant culture); "гражданская культура" (civil culture). Приходская культура доминирует в обществах, где нет самостоятельной, т.е. отделенной от других общественных институтов и структур, политической системы. В такой культуре население не разбирается в политике и не связывает перемены в своей жизни с политической системой. Культура подчинения характерна для обществ, где индивиды не расценивают самих себя как "авторов" системы. Люди политически пассивны и смиренно ждут милости от начальства и государства. Культура участия характерна для обществ, в которых граждане политически грамотны и активны. В своем исследовании Алмонд и Верба искали сочетание некоторых "активных" ориентаций с "пассивными", которое было бы идеальной их комбинацией, обеспечивающей стабильное развитие демократии. Эта четвертая комбинация - гражданская культура - была определена как сбалансированная политическая культура, в которой присутствуют политическая активность, или вовлеченность в политику, и рациональность. Данный тип является симбиозом политических ориентаций, общих для культуры подчинения и культуры участия. Алмонд сделал попытку описать примерные пропорции, в которых сосуществуют субкультуры в обществах, находящихся в разных фазах политического и технологического развития.

 В "демократическом  доиндустриальном обществе" примерно 55% населения по своим ориентациям  принадлежит к приходской культуре, 40% - к культуре подчинения, оставшиеся 5% - к культуре участия (примером  была названа Доминиканская республика 1940-х гг.). В "демократических индустриальных обществах" развитых западных стран пропорции меняются на противоположные - соответственно 10, 30 и 60%. Промежуточный вариант - "авторитарная переходная система", подобная той, что существовала в Португалии в 1940-е гг., характеризуется формулой: 30, 60 и 10%

Голландские ученые Хьюнкс и Хикспурс в середине 1990-х гг. провели свое исследование политических субкультур и усовершенствовали типологию Алмонда и Верба, дополнив ее новыми типами: "гражданская партисипантная культура" (civic participant culture); "клиентистская культура" (client culture); "протестная культура" (protest culture); "автономная культура" (autonomous culture); "культура наблюдателей" (spectator culture) . Исследуемые страны те же, но голландцы включили в свой список и Россию.

Политическая культура российского  общества не может быть охарактеризована как "активная". В современной  России наиболее широко распространены пассивные, аполитичные субкультуры . Наиболее распространенный тип - это субкультура наблюдателей (более половины населения - 56%). Почти каждый десятый россиянин - носитель приходской культуры (9%), а каждый двадцатый - культуры подчинения (5%). Определяющая характеристика политической жизни современной России - это устойчивое отчуждение большинства населения от власти, явственны.образом отличающее постсоветскую Россию от западных демократических стран. Однако вместе с этим в России существует достаточно высокий уровень интереса к политике, что не характерно для "чистых" "аполитичных" культур. Россияне - люди грамотные, привыкшие слушать радио, читать газеты, смотреть информационно-политические программы по телевидению, на досуге разговаривать о политике и одновременно не верить политикам и представителям власти, обязанным, кроме всего прочего, обеспечивать реализацию прав человека.

 Носители субкультур  активной группы - это россияне, рассматривающие  себя в качестве личностей,  способных оказать влияние на  власть и интересующихся политикой.  Однако большинство из них  не верит власти и олицетворяющим  ее чиновникам. Именно поэтому  из всех возможных видов активных  субкультур в России достаточно  широко представлена только автономная  культура (каждый пятый - 22%). Политическая  культура российского общества  может быть отнесена и к  категории так называемых "фрагментированных"  культур, для которых характерны  отсутствие прочного общественного  согласия о путях дальнейшего  развития общества, отчужденность  массы населения от власти  и заметные различия в политических  ориентациях возрастных когорт или поколений .

 Вот любопытное  наблюдение, связанное с одним  из показателей, использовавшимся  учеными в исследовании субкультур, - межличностное доверие. Его можно  измерить простым вопросом: "Считаете  ли Вы, что большинству людей  можно доверять?" Ответ "да" соответствует наличию у респондента  доверия к окружающим, ответ "нет" - настороженности и недоверия.  Для чего это нужно? Дело  в том, что согласно политической  теории между межличностным доверием  и политическим доверием, которое  есть не что иное, как доверие  гражданским властям, вообще властям  в целом, существует определенная  корреляция. Признано, что если человек  доверяет своему соседу, то он  будет доверять тому депутату, которого он избирает в выборный  орган власти. Исследователями замечено, что показатель межличностного  доверия возрастал, как только  страна становилась более демократичной,  более богатой. В самых богатых,  устойчивых, традиционно признанных  демократиях Западной Европы  этот показатель достаточно высок.  Примером тому могут служить  Швеция, Германия - 43 - 45%, США - 60%.

 В России первое  подобное исследование было проведено  в 1994 г. Выяснилось, что в стране, с ее весьма пока неблагополучными экономическими условиями, уровень доверия составляет порядка 60%. Получается, что вся система, скрупулезно возведенная американскими и голландскими исследователями на базе многочисленных исследований, рушится. В следующих, 1995 и 1996 гг. исследование показало то же самое, правда, с небольшими расхождениями. Жители мегаполиса и молодежь были менее склонны к доверию, для сельского же населения и старшего поколения показатель доверия варьировал от 70% и выше.

 Мы не случайно уделили  внимание этим исследованиям.  Процессы зарождения демократии  и всеобщего обнищания населения  (за исключением людей, находящихся  у власти) в России последние  десять лет шли параллельно.  У большинства населения приход  к власти демократов (по сути - бывших политработников) подсознательно  ассоциируется с существенным  снижением качества жизни, безработицей, безразличием власти к нуждам (элементарным потребностям) избравшего  ее народа. Не следует забывать  и о коммунистическом прошлом  нашей страны, воспитавшей поколения  людей, привыкших молчать и  бояться за свое будущее. Результат  - нация созерцателей и наблюдателей, сознательно принижающих свои  интересы и потребности в силу  неверия (после многих лет обмана) в саму возможность наделения  их какими бы то ни было  правами и свободами. Те же, кто решился отстаивать свое нарушенное право в суде, часто сталкиваются с ангажированностью судей, предопределенностью приговора или решения, невозможностью высказать в суде свое мнение и гораздо реже - со справедливыми и основанными на законе решениями третьей власти. Таким образом, проблема гарантированности соблюдения государством прав и свобод человека и гражданина - проблема двоякая. С одной стороны - безразличие государства и несовершенство (а где-то и отсутствие) механизмов реализации прав и свобод, а также ответственности государственных органов, обязанных их обеспечивать. С другой - укорененная в народе психология созерцателей своего бессилия.

 Наше государство должно  быть сильным, способным влиять  на важнейшие процессы, происходящие  в обществе и мире. Но сильное  государство - это правовое государство,  опирающееся на право и закон, на общепризнанные права и свободы человека, не совместимые с насилием и произволом.

 Действующая Конституция  России провозгласила важнейшие  принципы современного государственно-правового  развития: демократическое федеративное  правовое государство, права и  свободы человека и гражданина  как высшую ценность, рыночную  экономику на основе единого  экономического пространства, свободную  экономическую деятельность, социально  ориентированную экономику, законность  на основе верховенства Основного  закона страны. Однако Конституция  РФ нуждается в четко функционирующем  механизме реализации ее норм, и прежде всего - норм, посвященных  правам и свободам человека  и гражданина.

 При отсутствии такого  механизма либо недостаточно  слаженной его работе конституционные  нормы - какими бы прогрессивными они ни были - так и останутся на бумаге, а значит, цель, ради которой они были приняты, не будет достигнута. Сегодня можно с сожалением констатировать многочисленные нарушения прав человека, отсутствие у государства эффективных механизмов охраны и защиты нарушенных прав и свобод, "побочные явления" функционирования судебной власти и т.д. Панацеей против этого отнюдь не является активная, а порой - сумбурная и непродуманная, законотворческая деятельность российского парламента.

 Как сказал однажды  древнекитайский мудрец Лао-Цзы,  чем больше будут издавать  законов и распоряжений, тем больше  будет в стране воров и разбойников.