Национально-освободительное восстание под руководством К. Калиновского и его социально-политические итоги

        Деятельность Калиновского была образцом революционного служения народу. Одетый в мундир чиновника  полиции, он объехал всю губернию, посетил все повстанческие отряды, строго взыскивал за нерадивость и бездеятельность. О его поездке в Брест говорили, что оттуда он еще ездил «в Пружаны и в Кобрин, наконец, бог знает куда». Бывая в отрядах, он производил проверку личного состава, снаряжения и обеспечения отрядов всем необходимым, особое внимание придавал  крестьянству, «расспрашивая о духе сельского населения». Производя проверку деятельности революционной организации, он исправлял ошибки и сурово взыскивал за них [1.c.225]. 
 
 
 
 
 

        Ценные сведения о деятельности Калиновского приводит Заблоцкий: «Организация пришла в расстройство, сообщение между   уездами   прервалась,   что   препятствовало   получить какие-либо сведения. Поэтому Калиновский прибыл в Гродно, чтобы устроить организацию, а вместе с тем побудить к деятельности ее членов и для этого, как равно и для того, чтобы еще более удостовериться в действительной бездеятельности чиновников организации, предложил мне отправиться вместе с ним в Волковысский и Слонимский уезды». Почти все чиновники организации, с которыми они встретились, были помещиками, и всех Калиновский строго критиковал за бездеятельность. Во время поездки они посетили несколько повстанческих отрядов и большой лагерь под Миловидами,   где   Калиновский проверил деятельность командиров отряда Ляндера, Юндзилла и других и беседовал с повстанцами до рассвета. Затем Заблоцкий вернулся в Гродно, а Калиновский продолжал   инспекционную поездку.

        Данные Заблоцкого помогают воссоздать картину энергичной деятельности Калиновского на посту революционного комиссара, сумевшего за короткое время назначить своих сторонников на ряд важных постов. Стоит отметить и тот факт, что Калиновский, формально не принимавший участия в военных делах, по существу направлял действия как революционной организации губернии, так и повстанческих отрядов [1.c.227].

        Выдающаяся роль в подготовке восстания в Гродненской  губернии и руководстве повстанческими силами принадлежит славному сыну Польши, искреннему другу белорусских крестьян Валерию Врублевскому. К концу апреля Врублевский сформировал отряд, который насчитывал около 400 человек. Прекрасный наездник и меткий стрелок, он много сделал, чтобы передать мастерство товарищам, поэтому не случаен тот факт, что  Врублевский был одним из самых популярных партизанских вождей Гродненщины.

        Помимо отряда Врублевского, в Гродненской губернии действовали ряд других: Отряд Ляндера (Александра Ленкевича) — военного начальника Гродненского и Волковысского уездов в количестве 36 человек, отряд волковысских повстанцев под руководством Густава Стравинского, основу которого составила молодежь, беспоместное дворянство уезда и крестьяне местечка Лыскова и окрестностей (всего 136 человек), отряд Юндзилла (250— 300 человек) в Слонимском уезде. На юге Гродненской губернии было создано два отряда. Один формировал Траугутт в лесу близ Антополя (до 190 человек), другой в лесах за Бугом, но для действий в Брестском уезде создал бывший повстанец Рогинского, воспитанник духовной семинарии Стасюкевич [1.c.229].

        Все партизанские отряды Гродненщины были подчинены единому  командованию. Во главе стоял Врублевский, но командующим был Духинский  — эмигрант, прибывший из Парижа.

        Стремление повстанцев связать борьбу за национальную независимость с ликвидацией социального гнета, освобождением крестьян от феодальных повинностей и наделением их землей находило сочувствие широких масс народа восстанию. Только активная поддержка населения позволила повстанческим отрядам губернии, не превышавшим 2 тысяч человек, противостоять на протяжении полугода хорошо вооруженной 40-тысячной карательной армии под руководством генерала Манюкина.

        Огромный перевес  карательных сил исключал возможность  наступательных операций,  поэтому  военные действия, в подавляющей  массе своей, носили характер мелких схваток, стычек, как именовались  они в боевых донесениях. Крупные  бои возникали, когда карателям  удавалось обнаружить лагерь повстанцев. В таких случаях царские войска наносили повстанцам большие невосполнимые потери. Такая неудача постигла отряд Духинского - Врублевского 18(30) апреля на реке Слойка у деревни Валилы. Повстанцы потерпели поражение, потеряв 32 человека убитыми и весь обоз. Но  главный итог события — потеря повстанцами инициативы. Войска Манюкина перешли в решительное наступление и взяли под контроль даже глубинные лесные массивы. У повстанцев не хватило сил этому противодействовать.

        Наиболее крупной  операцией в конце мая, имевшей большое не только военное, но и политическое значение, имела осуществленная Калиновским концентрация повстанцев в Миловидских лесах в Слонимском уезде. В этом районе сосредоточилось около 800 повстанцев. Командование над ними принял полковник Ленкевич (Ляндер). Вечером 20 мая (1 июня) отряды инспектировал Калиновский. В течение двух следующих дней в районе Миловид произошли столкновения с подошедшими тремя колоннами карательных войск, закончившиеся в пользу восставших. В политическом плане повстанцы добились несомненного успеха. Сконцентрировав крупные силы и взяв, хотя и на короткое время, контроль над значительным районом, они сумели установить контакт с населением. Передвигаясь небольшими подвижными группами от села к селу, повстанцы повсюду осуществляли реализацию манифеста о наделе крестьян землей и прекращении феодальных повинностей. Донесения местных властей не отрицают, что эти действия пользовались сочувствием и поддержкой крестьянства.

        В военном плане  повстанцы у Миловид также добились определенного успеха. Карательные отряды, окружившие лагерь, не сумели нанести поражение партизанам. Однако успех повстанцы не закрепили. В объединенном отряде не было единодушия и согласия среди начальствующего состава. Часть командиров предложила смелый план атаки отступивших карателей для завершения разгрома, но Ляндер, принявший общее командование, не согласился. Инициатива и время были упущены, а вскоре пришло сообщение, что к месту боя спешат новые отряды царских войск. Повстанцы покинули лагерь у Миловид, отряды рассыпались по уездам [1.c.243-244].

        Революционные демократы всячески старались оживить восстание, но за то время, пока у руководства были помещики, инициатива была упущена. «Белые» препятствовали демократизации восстания и фактически вели к свертыванию борьбы, возлагая все надежды на интервенцию со стороны западных держав. Партизанские отряды, лишенные по существу поддержки руководства, не имевшие централизованного единого командования, оружия и боеприпасов, продолжали борьбу с хорошо вооруженной карательной армией, превосходившей их в несколько раз по численности, а литовские и белорусские помещики, примкнувшие к восстанию, с нетерпением ждали высадки войск интервентов. Тогда, и только тогда, могли быть решены их противоречия и с царизмом, и с внутренним врагом — народом, его идеологами и вождями Калиновскими и Мацкявичюсам. Но интервенты  не  показывались [1.c.248-249].

        Сформированные демократами  вооруженные отряды использовались не столько для сражений, сколько для того, чтобы видимостью борьбы создать предлог для вооруженного вмешательства иностранных держав. Конечно,  демократическая часть повстанцев мыслила и действовала иначе, чем «белые», но последние парализовали усилия восставшей нации. «Белые» превратили восстание в комедию войны за независимость, а когда оказалось, что надежды на интервенцию были иллюзорными, что Западу нет никакого дела до судьбы польского народа, правые шляхетско-националистические элементы обратили взоры к царскому трону, предав анафеме мечты о независимой Польше. Более того, было даже подготовлено специальное обращение к царю: «Как блудные сыны прибегаем к стопам трона вашего, мы отрекаемся от непризнаваемых временем и историей сепаратистских стремлений и как истинно русское дворянство могущество России считаем нашим могуществом, счастье России — нашим счастьем». 
 
 
 
 

        Помещичья группа надеялась, что ее пресмыкательство будет вознаграждено  и по достоинству оценено царизмом. Однако надеждам не дано было осуществиться. Муравьев заявил, что это проявление «старой крамолы» в новых одеждах. От помещиков требовались полная капитуляция, открытое и унизительное публичное раскаяние. Требование Муравьева было безропотно выполнено. Польское либеральное дворянство начало сотрудничество с царскими властями. Переход польского дворянства в лагерь Муравьева привел к дальнейшей дифференциации рядов повстанцев. Продолжали борьбу только те, кто верил в силу и справедливость начатого дела, пытался разжечь пламя народной войны. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

        ПОДАВЛЕНИЕ  ВОССТАНИЯ,

        ЕГО ИТОГИ И СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ 

        В начале июня Калиновский  был вызван в Вильно, где он получил назначение заведующего отделением внутренних дел виленского центра. Вслед за Калиновским в состав Отдела вошел в качестве начальника Вильно В. Малаховский, и уже к середине июля (н. ст.) вся полнота власти была в руках Калиновского и Малаховского.

        Вернув власть, Калиновский привлекал к сотрудничеству и участию в руководстве восстанием молодые революционные силы: университетских товарищей, уцелевших соратников Сераковского и Домбровского, представителей литовской и белорусской интеллигенции. В состав реорганизованного Комитета Калиновский вошел как его глава и комиссар Национального правительства в Вильно. Военным отделом заведовал Юзеф Калиновский (1835—1907, сын директора Виленского дворянского института, отставной инженер-капитан), отделом внутренних дел — Титус Далевский (1841—1863), брат жены Сераковского. После ареста Гейштора Далевский занял пост председателя Отдела [1.c.268].

        Первое, чем занялось новое руководство, — укрепление нелегальной организации, устройство системы явочных пунктов и квартир, упорядочение службы связи, системы паролей и отзывов. Характерно, что пароль у К. Калиновского был: «Кого любить?». Отзыв: «Люблю Белорусь!»— «Так взаимно» [1.c.271].

        Действия повстанческих  отрядов и революционной администрации в центре и на местах были всецело подчинены решению главной задачи — вовлечению крестьян в восстание, защите их от притеснений царской администрации, помещиков. Повстанцы внимательно следили за тем, чтобы уничтоженные ими органы царской администрации не возобновляли деятельности, не производили сбора налогов. Усилия повстанцев находили понимание и поддержку крестьян, видевших в них защитников.

        Встав у руководства, Калиновский уделил большое внимание тактике вооруженной борьбы. Опыт борьбы с хорошо вооруженной и  численно превосходящей карательной армией постепенно убедил повстанцев в целесообразности небольших подвижных партизанских отрядов, которые прекрасно ориентируясь в Знакомой местности, при поддержке населения были трудно  уязвимы [1.c.274].

        Таким образом, революционные  демократы, вероломно устраненные  от руководства в самом начале борьбы, через четыре месяца вернули утерянные позиции. Но в каком положении находилась страна? Когда Калиновского заставили уступить место Гейштору, восстание шло в гору, росло и крепло. В июне — июле уже начался спад повстанческого движения. Военные силы, созданные весной, были разгромлены, уцелевшие отряды в тяжелых условиях, окруженные со  всех  сторон карательными отрядами, нуждались в помощи. В Витебской и Могилевской губерниях отряды были уничтожены еще весной, в Минской уцелевший отряд Лясковского насчитывал 60—75 бойцов, в Виленской еще держались Вислоух и Черняк, в Гродненской сражались Врублевский и его соратники. 
 
 
 
 
 
 
 

        Руководству восстанием пришлось выступить и против идеологической диверсии, совершенной высшим католическим духовенством. Стоявшее на страже интересов эксплуататоров, оно тесно срослось с местным польским дворянством и не могло поддерживать борьбу народа за землю и свободу. Однако в период, когда часть польских землевладельцев примкнула к движению, католический клир занимал двусмысленную позицию: и не порывал с царскими властями и не осуждал открыто восставших. Отход от борьбы шляхетских элементов привел к тому, что верхушка католической церкви выступила против нового, демократического руководства и призвала сложить оружие. «Всякая власть происходит от бога,— писали ксендзы.— Исполняйте святые ее приказания... Оставьте всякое сопротивление».

        В Беларуси и Литве  насчитывалось свыше трех миллионов  католиков; можно представить, какие  дополнительные трудности пришлось преодолевать руководству восстанием в связи с обращением римско-католического  клира. Нужно было, не оскорбляя религиозных  чувств верующих, раскрыть подлинный  лик духовных пастырей, показать, что  они, встав на путь борьбы с восставшим народом, менее всего руководствовались интересами религии [1.c.290].

        С осени 1863 г. в ходе событий обозначается перелом в  пользу царизма. Восстание гаснет, вопреки героическим усилиям руководства влить в него свежие силы. Восставший народ получил революционно-демократическое руководство слишком поздно. А. Мацкявичюс говорил; «Меня назначили... наконец воеводою. Но это назначение последовало в то время, когда нечего было осматривать, организовывать и нечем было распоряжаться». Несмотря на огромный перевес карательных сил, повстанцы продолжали борьбу, однако  положение уцелевших отрядов было отчаянным. Некогда крупные группы повстанцев Мацкявичюса, Шимкевича, Лясковского и других разбились на небольшие группы и почти утратили между собой связь. Осенью участились случаи сдачи в плен доведенных до крайнего изнурения повстанцев.

        В сентябре — ноябре боевые операции повстанцев резко сократились. За сентябрь произошло 10 боев, в октябре—13, в ноябре — 7, в декабре — 3. Ясно обозначился упадок восстания. В «Журнале военных действий» в сентябре отметено только столкновение с отрядом Врублевского. К концу месяца он был вытеснен за Буг, и во всем крае повстанцы держались лишь в Жемайтии, но, «загнанные в глубь лесов, были доведены до ужасного изнурения».

        Комитет решил вывести  из-под ударов карателей основные военные силы, чтобы использовать зиму для перегруппировки сил  и, заручившись поддержкой крестьян, поднять весной борьбу вновь. К. Калиновский в конце 1863 г. сделал распоряжение о роспуске до весны всех повстанческих отрядов [1.c.310].