Кредитная кооперация в первые годы Советской власти

Изменение характера товарных операций неизбежно влекло за собой реорганизацию кооперативного аппарата, его перестройку, как указывалось в решениях XXXVII собрания уполномоченных Центросоюза (июль 1922 г.), «на началах наибольшей экономии, упрощения и оживления». В соответствии с этим решением был значительно упрощен и сокращен аппарат Центросоюза. В соответствии с декретом СНК от 26 июля «О средствах кредитной кооперации» с 1 сентября отменялось сметное финансирование кредитной кооперации и осуществлялся перевод всей ее деятельности на собственные средства, источниками образования которых могли быть: вступительные и паевые взносы, авансы ее членов; авансы, поступающие из других кооперативных организаций; вклады и займы от лиц и организаций; начисления на себестоимость производимых операций; комиссионные вознаграждения; авансы, получаемые согласно договорам от правительственных учреждений; кредитные операции и т.п. Кооперативным организациям предоставлялось право устанавливать вознаграждение (т.е. уплачивать проценты) на привлекаемые средства, а также устанавливать дополнительную материальную ответственность своих членов. Государственное финансовое содействие кредитной кооперации должно было осуществляться в форме выдачи долгосрочных и краткосрочных ссуд. Организационные расходы по выполнению государственных заданий должны были возмещаться кредитной кооперации на комиссионных началах по ставкам Наркомпрода – при выдаче обязательных заданий, и в договорном порядке – при выполнении необязательных заданий.

Одновременно с переходом от распределенческих и товарообменных функций к собственно кооперативной работе происходит организационное укрепление всей системы потребительской кредитной кооперации [13, с.112].

Первым новым явлением в организационном строении потребительской кредитной кооперации стало появление внутри единых потребительских обществ добровольных обществ (ДПО). Они получают развитие, прежде всего среди рабочих промышленных предприятий. Первоначальной основой для их возникновения и деятельности явились фонды натуропремирования, создававшиеся на основе декрета от 7 апреля 1921 г. ДПО с согласия единых потребительских обществ (ЕПО) получали в свое распоряжение фонды натуропремирования предприятий и посылали своих представителей в хлебопроизводящие губернии для обмена этих фондов на продукты питания. Созданные согласно декрету от 13 мая 1921 г. Центральный и губернские рабочие кооперативные комитеты (Церабкооп и губрабкоопы) осуществляли лишь контрольные функции над распределением и использованием товарообменных фондов.

Хотя двойственная структура ЕПО – ДПО и обязательная приписка граждан к потребительским обществам сохранялись до конца 1923 г., фактически действовавшими кооперативными объединениями постепенно становились ДПО, и единственно реальными членами кредитной кооперации – их члены. В отличие от формально числившихся членами, их называли «активными членами» или «членами-пайщиками». К 1 октября 1923 г., т.е. накануне отмены обязательного членства, их уже насчитывалось 6265414, в том числе 2297032 члена-пайщика в сельских ДПО.

В сложившейся обстановке единственным путем спасения кредитной кооперации от неминуемого развала оставалась мобилизация потенциальных возможностей кооперативной формы экономической деятельности. И в этом кредитная кооперация неплохо преуспевала. Из квартала в квартал удавалось сокращать организационные и операционные расходы.

Неплохих показателей достигла кредитная кооперация и в ускорении оборачиваемости оборотных фондов. В 1924/25 г. она составила в сельских обществах 9,21 раза, в городских обществах и кооперативных союзах  – 7,29 раза.

Однако потенциал кредитной кооперации не мог быть полностью реализован в условиях все усиливавшихся попыток поставить ее вне рыночных отношений или над ними. И кризис кредитной кооперации как компонента таких отношений, хотя пока еще и мало заметно, но неумолимо нарастал [13, с.114].

Одним из проявлений этого кризиса явилось нарушение нормального хода торговых операций, когда, с одной стороны, накапливались не имевшие спроса товары при превращении других в дефицитные. Лишенная возможности регулировать товаропотоки нормальным путем, через цены, кредитная кооперация стала прибегать к так называемому «принудительному» ассортименту или торговле «в нагрузку».

Восстановительный процесс в потребительской кредитной кооперации серьезно тормозился из-за того, что фактически так и не заработал определяющий для данного вида кредитной кооперации весьма гибкий паевой механизм, подобный действовавшему в дореволюционное время. Сломлен он был в 1919 – 1920 гг., когда паевые взносы декретом СНК от 20 марта 1919 г. были аннулированы, а возврат внесенных миллионами членов обществ денег, вопреки предписанию того же декрета, так и не состоялся, что не могло стимулировать стремление населения вновь отдавать той же кредитной кооперации при той же власти новые деньги. К тому же до конца 1923 г. сохранялось обязательное членство, а взносы вносили лишь желавшие создавать добровольные объединения в рамках единых потребительских обществ. Да и после 1923 года не было ни в какой форме заявлено о принципиальном пересмотре взглядов правящей коммунистической партии на паевые взносы как на нечто «капиталистическое», несущее закабаление малоимущих членов кредитной кооперации состоятельными.

Только в 1924–1925 гг., когда стало резко ухудшаться финансовое положение кредитной кооперации, во весь рост встал вопрос о паевых поступлениях и начали предприниматься отчаянные и малоуспешные попытки поправить дело. При этом прирост этот произошел, главным образом, за счет отчислений от прибыли обществ [13, с.116].

Одним из проявлений нараставшего, но остававшегося пока скрытым кризиса системы потребительской кредитной кооперации было выявившееся в 1924/25 г. падение ее удельного веса в общем товарообороте промышленных товаров потребительского назначения. Государственные тресты и синдикаты, обрастая собственной сетью оптовых и розничных торговых заведений, стали реализовывать через них все большую часть продукции государственной промышленности, уменьшая соответственно ту часть, которая шла па рынок через кредитную кооперацию. Если в первом квартале названного года через нее было реализовано 40,2% таких товаров, то во втором – уже 36,1%, в третьем  – 34,3%, в четвертом  – 34,7%.

В связи с создавшимся положением руководство Центросоюза предприняло ряд демаршей перед правительством, итогом чего явилось соглашение между председателем ВСНХ Ф.Э. Дзержинским и Л.М. Хинчуком о порядке товарного обеспечения кредитной кооперации промышленными товарами, подтвержденное затем постановлениями Совета Труда и Обороны от 20 июля и 8 октября 1925 г. На этой основе между Центросоюзом и отдельными госорганами были заключены генеральные договоры о количестве и условиях поставки промтоваров в кооперативную сеть. Постановлением СТО от 18 августа 1926 г. практика работы на основе гендоговоров была одобрена, рекомендовалось также расширить ее.

Реальные же сдвиги в результате работы по этим договорам были несущественными. В какой-то мере упорядочилось снабжение кредитной кооперации промтоварами, приостановилось падение и несколько возрос её удельный вес в торговле ими. При этом промышленные тресты уменьшили отпуск товаров непосредственно кредитной кооперации, увеличив квоты для своих синдикатов, и лишь последние несколько увеличили снабжение кредитной кооперации. Это увеличение, едва покрывшее уменьшение непосредственного поступления от промышленных трестов, носило в себе и много отрицательного, так как получение товаров через дополнительную передаточную инстанцию замедляло товарооборот, увеличивало расходы на доставку, что ухудшало и без того тяжелое финансовое положение кредитной кооперации [13, с.119].

Обобщая все вышесказанное, можно сделать вывод, что потребительской кредитной кооперации к середине 20-х годов удалось в какой-то мере возродить принципы и механизм функционирования, присущие этому типу общественно-экономической организации, частично вернуться к обычной кооперативной деятельности, что и обеспечивало ей существенный хозяйственный успех. Вместе с тем описанные выше негативные процессы, обусловленные несовместимостью кооперативных принципов хозяйствования с принципиальным подходом большевистской партии и советского государства к экономике, стремлением последних насильственными приемами навязать кредитной кооперации свои подходы, не только снижали значимость достигнутых результатов, но и подтачивали основы кредитной кооперации, подготовляя ее разрушение.

2.2 Восстановление сельскохозяйственной кредитной кооперации

С переходом к нэпу в нарастающем темпе происходил процесс оживления товарно-денежных отношений, на волне которого началось восстановление сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации, получившее в декретах лета 1921 г. правовое обеспечение.

Симптоматично, что 17 мая 1921 г., в тот же день, когда Совнарком утверждал генеральный договор с Центросоюзом о натуральном обмене, было принято постановление другого социально-экономического направления (текст его, несмотря на большой объем, было решено передать на места по телеграфу) – «О руководящих указаниях органам власти в отношении мелкой и кустарной промышленности и кустарной, сельскохозяйственной кредитной кооперации». Местным органам власти предписывалось принять все необходимые меры к развитию кустарной и мелкой промышленности, как в форме частных предприятий, так и в кооперативной форме, а также к всемерному развитию сельскохозяйственной кредитной кооперации; избегать излишней регламентации, стесняющей почин отдельных лиц и групп населения; не стеснять крестьян и кустарей в свободном распоряжении производимым ими товаром, за исключением произведенного из госсырья и на особых договорных условиях; поощрять мелких производителей к кооперированию путем предоставления их объединениям ряда преимуществ. В отношении союзов не выше губернского уровня предусматривалось явочное образование кооперативов, добровольное вступление в них членов и свободное избрание правлений. Так как директивы политбюро не публиковались, то только из текста «указаний» стало известно, что допускается самостоятельное функционирование кустарно-промысловой и сельскохозяйственной кредитной кооперации, и кооператоры начали восстанавливать ранее действовавшие и создавать новые товарищества и союзы [6, c.109].

Линия «Руководящих указаний» была развернута в декретах, которые могут уже быть названы, выражаясь современным языком, рыночными: от 7 июля «О промысловой кредитной кооперации» и от 16 августа – «О сельскохозяйственной кредитной кооперации». Этими узаконениями провозглашались отделение сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации от потребительской, их полная независимость и, следовательно, право на создание самостоятельных кооперативных систем. Признавалось право крестьян и кустарей вести любые хозяйственные, в том числе и торговые, снабженческо-сбытовые операции, создавать для этого любые формы кооперативных объединений (на кредитные «табу» еще сохранялось до января 1922 г.). Всем видам кооперативных объединений предоставлялась полная свобода финансовой деятельности и накопления средств, ведения операций на собственные средства, за свой счет, на свой страх и риск.

В период разработки этих декретов, а затем и после их принятия против развертывания этой линии велась ожесточенная кампания со стороны противников допущения кустарно-промысловой и особенно сельскохозяйственной кредитной кооперации в сферу обращения, высвобождения их из-под эгиды уже полностью «завоеванной» коммунистами и перестроенной в духе коммунистического идеала потребкооперации. Таких противников в партийных кругах было значительно больше, чем понимающих необходимость свободного развития всех форм и функций кредитной кооперации [6, c.111].

Уже после принятия декрета от 16 августа многие партийные работники, прямо или косвенно связанные с сельским хозяйством, считали недопустимым восстановление деятельности сельхозкооперации в сфере обмена.

Объективный процесс возрождения рыночных отношений в затрагиваемых кредитной кооперацией сферах уже нельзя было затормозить, что побудило законодательно закрепить вторую точку зрения – была разрешена кооперативная деятельность в сфере обмена. Условием этого допущения стало намерение поставить возрождающиеся центры и союзы сельскохозяйственной и промысловой кооперации под жесткий контроль партийно-государственного аппарата.

Первоначально с этим, правда, вышла осечка. После передачи по телеграфу «указаний» кооператоры развернули работу по созыву всероссийского съезда союзов сельхозкооперации, а 20 августа, еще до того как декрет «О сельскохозяйственной кредитной кооперации» был опубликован, Учредительный съезд уполномоченных от этих союзов открыл в Москве свои заседания. На нем было принято решение о воссоздании Всероссийского союза сельскохозяйственных кооперативов – Сельскосоюза.

Одновременно решением политбюро ЦК РКП(б) от 18 ноября была создана комиссия по партийной работе в кредитной кооперации, которая фактически стала предрешать все вопросы кооперативного движения с вынесением наиболее существенных на утверждение оргбюро и политбюро ЦК. С подачи этой комиссии 5 января 1922 г. ЦК разослал на места директивное письмо «О партработе в кредитной кооперации и о предсъездовской кампании».

Одновременно принимаются лихорадочные меры, чтобы исправить «промах» в отношении руководящего центра сельскохозяйственной кредитной кооперации. Упомянутая выше парткомиссия подготовила, а ЦК 18 марта 1922 г. спустил директивное письмо «О сельскохозяйственной кредитной кооперации», результат реализации которого также вскоре выявился. На очередном всероссийском съезде в октябре 1922 г. удалось обеспечить среди делегатов 40% коммунистов (на августовском съезде 1921 г. их было только 3%). В итоге в правление Сельскосоюза из 10 членов избрано 4 коммуниста, в Совет из 27 – 12. Можно ли удивляться, что за год с небольшим в сельскохозяйственной кредитной кооперации, к которой большевики всегда относились с пренебрежением и недоверием, могло «вырасти» такое количество компетентных кадров-коммунистов, успевших к тому же еще проявить свою компетенцию и завоевать «деловое доверие», как тогда говорилось в партийных документах, чтобы участники движения делегировали их в таком количестве в свои руководящие органы. Ведь в промкооперации такие «сдвиги» произошли всего за… 5 месяцев [3, c.167].

Однако в начальный период нэпа описанная выше «возня» вокруг внедрения «партийцев» в кооперативные центры никак еще не сказалась на быстром возрождении самого движения. Не только восстанавливаются отдельные количественные показатели дореволюционных лет, но и достигаются определенные качественные сдвиги, особенно в организационно-структурном и функциональном отношении. Уровень организации системы сельскохозяйственной  кредитной кооперации 1918 года стал своего рода отправным пунктом для качественного углубления. Следует добавить, что решительная ломка сельскохозяйственной кредитной кооперации началась только весной-летом 1920 г., и поэтому сохранились не только навыки и традиции, но в известной мере и организационные структуры, которые как бы после непродолжительного анабиоза стали со сказочной быстротой оживать, как только появились первые реальные условия для этого (случай воссоздания Сельскосоюза уже накануне публикации декрета, позволявшего это сделать, весьма симптоматичен).

Создание кредитных кооперативов было дозволено только в январе 1922 г., что намного задержало развитие выполнявшихся такими товариществами важнейших для деревни функций. Преобладающей формой крестьянской кредитной кооперации становится универсальное сельскохозяйственное товарищество. Оно пришло на смену выполнявшему посреднические функции лишь попутно кредитному кооперативу. Распространение универсальных товариществ связано со многими факторами, главными из которых были низкая товарность крестьянских хозяйств и их слабая специализация, расстроенность денежных отношений, отставание вертикальной специализации как в низовом звене, так и на союзном уровне. В этих условиях универсальные товарищества выполняли функции сбыта, снабжения, переработки в зависимости от возможности крестьянского хозяйства и данного кооператива, не связывая себя определенной отраслью [3, c.169].