Лексическая и словообразовательная безэквивалентность в системе деятеля в английском и русском языках

     Предмет теории перевода изучает процесс  создания вторичного текста (текста на языке перевода) с той или иной степенью соответствия, репрезентирующего оригинальный текст (текст на исходном языке). При этом для переводчика крайне важно донести не только чисто информационную часть оригинала, но и его экспрессивное наполнение, т.е. не только то, что написал автор, но и то, как он это сделал.

     В той мере, в какой практический опыт коллектива, говорящего на данном языке, одинаков у коллективов, говорящих  на разных языках, одинаковы и значения, выражаемые в этих языках. Поскольку сама реальная действительность, окружающая разные языковые коллективы, имеет гораздо больше общих черт, чем различий, постольку значения разных языков совпадают в гораздо большей степени, чем они расходятся. В этом состоит теоретическое оправдание принципа переводимости, который составляет основу процесса межъязыковой и межкультурной коммуникации – масштабного явления, в которое вовлечены носители самых разных языков и культур.

     Однако  существуют точки зрения, согласно которым перевод всегда является операцией, относительной по своим результатам, так как в каждом языке по отношению к любому другому есть элементы, передача значения которых в нормальных условиях в рамках самого текста невозможна, а основные ограничения на любой перевод накладывают, главным образом, внутрилингвистические значения.

     Безэквивалентная  лексика, как правило, вызывает наибольшую трудность при переводе на иностранный  язык, так как словарный перевод  такой лексики не дает результатов. Многие языковые реалии, т.е. слова и словосочетания, называющие объекты, характерны для жизни, быта, культуры, социального и исторического развития одного народа и чужды другому; будучи носителями национального и исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках.

     Примером  особого подхода к переводу безэквивалентной лексики можно считать перевод  семантических лакун, т.е. слов, не имеющих  в языке перевода эквивалентов в  виде отдельных слов. Такими семантическими лакунами по отношению к русскому языку являются такие английские слова как “bouncer”, “glimpse”, “barber” и т.д.  Однако факт отсутствия в русском языке отдельных слов, закрепленных за этими понятиями не означает, что все эти специфически национальные понятия нельзя передать в переводе, хотя бы путем описательного перевода, который можно признать основным способом перевода семантических лакун.

     Соответствия  могут лишь частично совпадать по значению с переводимой единицей и нередко при переводе используются контекстуальные замены даже при  наличии регулярных соответствий. Аналогичным образом, при переводе безэквивалентной единицы переводчик тем или иным способом создает окказиональное соответствие.

     Один  из вариантов безэквивалентной лексики  – слова широкой семантики, которые  обнаруживают расхождения референциальных значений в языке перевода по сравнению с исходным языком, например, “iron” – “утюг и железо”, “рука” – “arm”, “hand”, “переводчик” – “interpreter”, “translator” [11, c. 56]. При этом, выбор требуемого соответствия в переводе этого типа безэквивалентной лексики возможен только лишь при условии выхода за пределы языкового контекста и знания самой реальной обстановки или ситуации.

     Существует  несколько способов передачи таких  реалий на язык перевода:

1. Калькирование, т.е. повторение внутренней формы исходного слова, например, “Grand Jury” – “Большое жюри”; “bankbancher” – “заднескамеечник” и т.п. При калькировании могут использоваться грамматические и лексические трансформации: “dilutive    effect”    -    эффект    разводнения   (замена    части    речи:    имя прилагательное — имя существительное); “translation risk” -  трансляционный   риск (замена части    речи:    имя существительное - имя прилагательное); “valuation allowance” - оценочный резерв (замена части речи и лексическая замена) и т.п. [5, c. 231]. При калькировании безэквивалентных составных терминов исходного языка могут использоваться и лексико-грамматические трансформации, в частности,  экспликация связующих компонентов или декомпрессия  одного  из терминоэлементов: “customer acceptance” - приемлемость товара для покупателя; “sale-leaseback transaction” - сделка по продаже имущества на  возвратного лизинга; “termination income benefit” - денежное   пособие,    выплачиваемое   по  истечении срока действия договора и т.п.;
2. Приближенный перевод, т.е. использование общеупотребительного слова (реже словосочетания) с  близким значением, к примеру,  “provision” – “резерв”, “discontinuity” – “прекращение деятельности”;
3. Транслитерация / транскрибция, например, “pub” – “паб”, “manager” – “менеджер”;
4. Описательный перевод, который заключается в разъяснении слова, к примеру, “benchmark” - показатель, на который ориентируется руководство компании  при формировании любой стратегии (маркетинговой, финансовой, производственной); это тот стандарт, который устанавливает для себя компания, сравнивая цели и результаты своей деятельности с соответствующими основными показателями деятельности конкурентов для формирования целевых стратегических показателей. Описательный перевод позволяет передать значение лексической единицы достаточно точно, но многокомпонентное словосочетание усложняет синтаксическую структуру соответствующего предложения текста в языке перевода.

     К определенному типу безэквивалентной лексики относятся и фразеологизмы, для которых существует два способа перевода – лексический или описательный (“husband’s tea” – “слабый чай”) и калькирование (“fat cats” – “жирные коты”) [3, c. 104].

     Отдельную разновидность переводческих трудностей представляет собой альтернативно-безэквивалентная лексика. Эта особая разновидность безэквивалентной лексики, в которую входят имена собственные, безэквивалентность которых обусловлена национальным своеобразием языка и культуры народа, говорящего на данном языке. Как правило, при переводе имена собственные заимствуются путем транскрипции – передачи звучания имени собственного. Однако в тех случаях, когда имя собственное не просто называет предмет, а имеет некое дополнительное значение, механическая передача звучания не обеспечивает адекватности перевода. Адекватность перевода достигается только путем экспликации смысловой структуры, которая, применительно к различным типам имен собственных имеет определенные закономерности.

     Таким образом, прием транскрипции (транслитерации) при переводе может использоваться ограниченно: с одной стороны, он требует наличия у слова определенного звукового строя и окончания, способствующего последующему образованию падежных форм существительного; с другой, необходимо органичное включение заимствования в систему понятий соответствующей области [8, c. 18]. Транскрипция стала уместна при переводе слова “outsourcing”, обозначающего передачу выполнения хозяйственной операции другой организации (с целью уменьшения расходов и концентрации на основных видах деятельности): оно не имеет русского эквивалента, так как обозначаемый им механизм, не столь давно распространившийся за рубежом, пока практически не используется российскими предприятиями. Подбор близкого по значению русского слова  в данном случае невозможен; описательный же перевод представляется слишком громоздким, так что для перевода термина рекомендована транскрипция: “аутсорсинг” [15, c. 9].

     Следует заметить, что у транскрипции,  этого ведущего способа передачи безэквивалентной лексики есть существенный недостаток. Нескончаемый поток английских слов, заполнивших средства массовой информации и переводную художественную литературу, ставит под сомнение необходимость во многих случаях прибегать к транскрипции. Стали распространенными такие заимствованные лексические единицы, называющие лицо, как, например, “спикер”, “беби”, “леди”, “форвард”, “голкипер”, “менеджер”, “киллер”, “супер-стар” и т.д. Только в редких случаях они используются для того, чтобы придать высказыванию определенную стилистическую окраску. При этом порой нарушаются правила передачи английских звуков и звукосочетаний. Так, например, приведенное слово “беби”, которое восходит к английскому слову “baby”, должно произносится “бейби”, т.е. приближенно к английскому произношению [‘beibi] [9, c. 130]. В ряде слов механическое перенесение той или иной реалии из исходного языка в язык перевода оказывается неоправданным, так как, к примеру,  в русском языке для нее уже имеется соответствие. Так слово “спонсор” прочно, хотя и не совсем обоснованно, вошло в нашу речь. В словарях английское слово “sponsor” имеет следующие значения:

     1) инвестиционный банк  или брокер, организующий  выпуск акций компании;

     2) влиятельный инвестор, помогающий повысить  спрос на определенные  ценные бумаги;

     3) инвестиционная компания, предлагающая акции  в созданных ею взаимных фондах;

     4) спонсор; 

     5) поручитель;

     6) гарант, заказчик [26, c. 553].

     Вместе  с тем, в русском языке существует слово “меценат”, обладающее таким же значением, что и “спонсор”.

     Большее количество русских заимствований  в английском языке появляется в XVI веке, после установления более  регулярных экономических и политических связей между Россией и Англией. Проникшие в английский язык в  тот период русские слова по своему значению являются различного рода названиями правящих, сословных, должностных и подчиненных лиц. В этот период и несколько позднее заимствуются такие русские слова, как “boyar” (“боярин”), “Cossack” (“козак”), “voivoda” (“воевода”), “tsar” (“царь”), “ztarosta” (“староста”), “muzhik” (“мужик”), и множество других [6, c. 132]. Эти безэквивалентные для английского языка русские слова и в настоящее время часто передаются в переводческих произведениях с помощью транслитерации, главным образом, для того, чтобы придать высказыванию определенную стилистическую окраску.

     В целом, перевод всех видов безэквивалентной лексики считается крайне сложной проблемой, поскольку перед переводчиком всегда стоит проблема выбора между калькированием и разъяснительным, описательным переводом. Сохранение внутренней формы может вести к нарушению в прагматике, а сохранение прагматического значения может сопровождаться потерей информации, т.е. определенной части смысла. Этот выбор не может быть закреплен какой-либо универсальной переводческой нормой, а основан только на степени мастерства и вкуса переводчика. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     ГЛАВА 2 Лексическая и словообразовательная безэквивалентность в системе деятеля в английском и русском языках

     2.1 Характеристика лексической  безэквивалентности

     в системе деятеля  на материалах англо-русских, русско-английских словарей и художественных текстов

     Общеизвестно, что в национальном сознании любого народа существует исторически обусловленная  когнитивная картина мира, которая  находит свое отражение в языковой картине мира, представляющей собой  «совокупность зафиксированных в единицах языка представлений народа о действительности на определенном этапе развития народа» [19, с. 12]. Очевидно, что «язык тесно переплетен с духовным развитием человечества и сопутствует ему на каждой ступени его локального прогресса или регресса, отражая в себе каждую стадию культуры» [19, с. 13], следовательно, его можно рассматривать как национально специфическую часть любой этнической культуры.

     Собственное языковое восприятие одного исследователя не всегда может служить эталоном, который правильно отражает коллективное языковое наследие. Переводные и толковые словари содержат основной употребительный лексический запас,  “узаконенный” языковой системой; весь словарный фонд двух языков сравнения рассмотреть невозможно, учитывая тот факт, что лексика – самый динамичный уровень языковой системы [16, c. 77].

     Контрастивный анализ семантики языковых единиц позволяет  определить не только переводные эквиваленты, полностью совпадающие по значению с единицами исходного языка, но и переводные соответствия, которые могут лишь частично совпадать с исходным значением. При переводе часто используются и контекстуальные замены, а значит, контрастивный анализ семантики наименований лиц может применяться для исследований в области безэквивалентной лексики различных языков. Сравнивая, например, англоязычное слово “connoisseur” и русскоязычное “знаток”, можно заметить их неполную семантическую тождественность. Ср.: “знаток” – лицо мужского или женского пола, обладающее большими специальными знаниями в какой-либо области, отличающееся тонким пониманием чего-либо [24, c. 134]; “connoisseur” – лицо мужского или женского пола, обладающее большими специальными знаниями в какой-либо области, отличающееся тонким пониманием чего-либо, особенно в изобразительном искусстве, еде, музыке, вине [30, c. 107]. Русскоязычное “первопроходец” обозначает лицо мужского или женского пола, первого, кто прокладывает путь в освоении чего-либо нового [23, c. 302]; в то время как англоязычное “pathfinder” употребляется применительно к тому, кто прокладывает путь в освоении новых земель [30, c. 732]. При контрастивном сопоставлении семных структур русского слова “старушка” и одного из его приблизительных соответствий в английском языке “oldster” отмечается несовпадение денотативных сем ‘женский пол’ – ‘женский/ мужской пол’, коннотативных сем эмоции ‘уменьшительно-ласкательное’ – ‘шутливое’ и функционально-стилистических сем ‘межстилевое’ - ‘разговорное’.