Добро и зло

      Третья  фундаментальная  версия, объясняющая наличие зла в мире – самая древняя. Она восходит к ведическому учению. Согласно ей, зла в мире вообще нет. Но как же так, возникает резонный вопрос, мудрецы утверждают, что зла нет, когда кругом кровь, голод, несправедливость? [1.Стр. 194]. Как можно не замечать столь явных вещей? «Все это видится нам,- отвечают восточные мыслители, - потому, что мы занимаем в мире частичную, партикулярную позицию. Мы глядим на все со своей маленькой, ограниченной точки зрения, и потому наш взгляд упирается в те мнимые «несовершенства» бытия, которые на самом деле гармонично вписаны в целое мироздание.  Наша частичная позиция заставляет нас видеть только черноту, переживать негативное так, словно оно есть элемент гармонии. Чтобы увидеть действительность в ее истинном свете, надо подняться над человеческой личностной точкой зрения, возвысить и расширить свое восприятие до божественной позиции, обнимающей все существующее, тогда мы убедимся, что зла нет, что на самом деле все прекрасно и благостно, замечательно  и совершенно». [1.Стр. 195]

      Подобная  точка зрения встречается у христианских авторов. Ее глубоким недостатком является призыв к людям выйти за рамки человеческого, чтобы пережить доброту  мира. Получается, что пока мы существуем в теле, пока наш горизонт – это человеческий горизонт, мы обречены на зло и страдание, и только йоговская медитация либо озарение святого способны преодолеть тесные рамки нашей земной позиции. Благо выступает как находящееся за пределами человеческого. [1.Стр. 195]

      Гармония  мира как целого – слабое  утешение для тех, кто пребывает в «черной  полосе», испытывая все ее негативные воздействия. И все-таки по современным представлениям, именуемым «холистическими» (то есть основными на усмотрении целостности), взгляд на мир как единство, если и не избавляет нас от зла, то способен уменьшить количество страданий, вызываемых самим нашим способом мироотношения.

      Гармония  мира не дана нам  непосредственно, но мы можем утвердить добро в  своей жизни, опираясь на идею такой  гармонии, созидая ее своими мыслями  и поступками. [Стр. 196]

      2.3. Диалектика добра  и зла.

      Моральное зло изначально осознается как противоположность  добру, однако возможны различные трактовки  соотношения полюсов этого противостояния. В зороастризме, например, добро  и зло представились двумя  самостоятельными равноправными силами, борьба которых составляет сущность жизни. В древнекитайской классической «Книге перемен» бытие объясняется через диалектику двух начал: Ян (светлого, доброго, творческого) и инь (темного, злого, пассивного). Ни первый, ни второй элемент этой пары не превосходит противоположный по силе, оба полюса приобретают смысл только в соотношении друг с другом, поэтому можно сказать, что зло – лишь оборотная сторона добра.[7.Стр. 285]

      Примером  неравноправного сосуществования  морально-положительного и морально-отрицательного может послужить их интерпретация в христианской концепции мироздания. По мысли Августина Блаженного, источником добра является бог, а зло возникает в результате отклонения людей от божественного добра вследствие злоупотребления свободной волей. Идеологии, в которых зло провозглашалось бы господствующей силой в мироздании, встречаются чрезвычайно редко. Поменять добро и зло местами в принципе, можно, но  это не приведет к изменению их сущностного значения, спровоцировав лишь нравственную дезориентацию. [7.Стр. 285]

      В борьбе этих противоположностей каждая может временно одерживать верх, однако моральное сознание содержит установку  на необходимость торжества добра. Это не означает, что можно ожидать  окончательного установления «царства добра», поскольку финальная победа добра над злом привела бы к исчезновению морали, существующей только в контексте данной полярности. Тем не менее, такая установка чрезвычайна важна для нравственного сознания, поскольку позволяет противостоять релятивизму, поддерживая определенную «шкалу ценностей» и обеспечивая, тем самым, мотивацию противодействия злу в конкретных ситуациях. [7.Стр. 286]

      Поскольку добро и зло связаны неразрывно, недостаточно подвергнуть зло осуждению, надо понять его «предназначение». Оно связано с участием зла  в обеспечении нравственного развития; с его «способностью» выявлять  и подчеркивать (по принципу «от противного») преимущества добра; с его «агрессивностью», побуждающей трансформацию добра из пассивного состояния в активное. Эти «позитивные» свойства зла не означают, конечно, его морального одобрения. Более  того, моральное оправдание зла (даже «одноразовое») дезориентирует сознание, обрекая его «носителя» на нравственную деградацию. [7.Стр. 287]

      Добро есть то, что ориентировано, в принципе, на всех, это – радикальное доброжелательство, отношение к другим – как к себе самому. Однако подобная формулировка добра есть выражение «высокой морали», к которой не сводится мораль конкретных культур, стран и народов. «Высокая мораль» - лучшая из тенденций в любой морали, это путеводная звезда, указывающая направление движения к совершенству, но она не исчерпывает собой реальных установок к нравственному сознанию. К тому же она часто слишком «высока» и абстрактна, чтобы быть однозначно применимой в любой конкретной ситуации и с абсолютной надежностью и отграничить добро от зла.[1Стр.202]

      Перечислим  несколько позиций, которые часто  демонстрируют, сколь сложными и  неоднозначными являются представления  о добре и зле.[1.Стр. 202]

      1. Добро и зло различно понимаются  в разных культурах. Если принять условное разделение культурных регионов на Запад и Восток, мы тотчас обнаружим кардинальные расхождения в нравственных оценках одних и тех же явлений, проистекающие из разных исторических традиций ментальных установок. На Западе как высокоморальное оценивается стремление человека к индивидуальности, уникальности и своеобразию. Быть неповторимой личностью и заявить о себе во всеуслышание – благо, это достойно похвалы и подражания. На Востоке, напротив, не принято выпячивать себя, здесь нравственно одобряемо быть хорошо прилаженным к коллективу, вписанным в общность, составить одно из незримых «колесиков» ее внутреннего механизма. Крикливая манифестация своей оригинальности рассматривается здесь как зло и попадает в разряд «неприличного поведения».[1.Стр. 203].

      На  Западе его завоевательские амбиции  по отношению к внешнему миру, стремление к экспансии оцениваются как  добро, ибо приравниваются к самоутверждению. Человек – «владыка земли»: что  может быть лучше для «классического»  западного ума?  В то же время на Востоке образ завоевателя  природы никогда не был в чести. Здесь нравственно одобрялось и ценилось бережное и осторожное обращение с окружающей действительностью. Добро есть то, что не нарушает наличного баланса. Недаром ведущим принципом даосских мудрецов стал принцип недеяния – «у-вэй»: действовать можно только в русле наличного хода вещей, не пытаясь господствовать над ним. Субъективное вмешательство в природу – зло, оно вредно и безнравственно.

      2. Представление о добром и злом  разнится и по эпохам. Современная рыночная экономика с ее демократией, определяющая облик ХХ века, в корне изменила многие нравственные оценки, которые в течение веков и тысячелетий были свойственны основанному на традиции обществу прошлого. Если прежде при патриархальном укладе величайшей нравственной ценностью было следование традициям ушедших поколений, воспроизведение образа жизни ориентиров, принадлежащих отцам и дедам, то теперь добром и ценностью стало творческое переосмысление традиций, отказ от немалой их части, созидание нового образа жизни и новых идеалов. [1.Стр. 203].

      В традиционном обществе серьезной добродетелью считалось беспрекословное подчинение старшим и действие по тому стереотипу, который они вменяют. Нынешние поколения  выбирают свободу от диктата и опеки, для них истинное добро – самостоятельность, возможность поступать по своему усмотрению и собственной воле. [1.Стр. 204].

      В прошлом повсеместно действовал двойной стандарт для оценки поведения  разных полов. Женщинам вменялась  в  основном добродетель послушания и терпения, им приписывались чисто семейные роли, и попытка женщины быть социально активной получала резкое моральное суждение. Нравственно адекватной и приемлемой для общества была только такая женщина, которая соглашалась на роль безропотной жены при муже, матери детей, не претендуя на развитие иных своих способностей. В современном мире, хотя и не без споров и противоречий, одобряется женская активность, стремление  женщины быть личностью, профессионалом, социальным деятелем. Полноценное развитие женской индивидуальности – такое же добро, как и развитие индивидуальности мужчины.

      Если  в обществах прошлого господствовали ориентиры на нетерпимость ко всему  «инакому», и непривычные способы  мышления и поведения проходили  «по ведомству» зла, то современные демократии полагают добром высокую терпимость к самым разным человеческим проявлениям, если они никому не наносят прямого вреда. Уважение личности, индивидуальным свойствам людей и их выбору ведет к пониманию добра как соглашения между людьми, а злом оказывается жесткий канон, заданный извне и обязательный для всех без разбора. [1.Стр. 204].

      3. То, что является бесспорным добром  для человека или группы, с  которой он себя идентифицирует (семья, социальный слой, этнос  и т.д.), может быть столь же  недвусмысленным злом для других людей или другой группы. Яркий тому пример – победа  в войне. Победители считают ее добром, радуются ее, прославляют своих лидеров, несмотря на понесенные утраты. А побежденные видят в своем проигрыше  зло, потери, экономический, физический и моральный ущерб. [1.Стр. 204]. Разумеется, бывают пирровы победы, способные, обернуться негативными последствиями для победившей стороны, но чаще всего военная победа, особенно если она увенчала освободительную, «справедливую» - войну, - это благо для населения, и ее встречают радостью и ликованием. [1.Стр. 205].

      С точки зрения «высокой морали», любая  война, по каким бы причинам она не развивалась, - это зло, ибо она  выпускает на свет демонов насилия, расковывает агрессивные инстинкты, сопровождается кровопролитием, мародерством, издевательством над плененным противником. И все-таки в истории нередки ситуации, когда тот или иной затянувшийся конфликт решается силой, и буквально каждый, кто вовлечен в войну, оказывается вынужден выступить на той или иной стороне и признать конкретный факт победы «добром» или «злом». [1.Стр. 205].

      Оппозиция («благо для меня – зло для  другого») встречается не только на полях сражений. Она типична для  любого вида конкуренции, а ведь именно на конкуренции зиждется вся современная рыночная экономика. Предприниматель, чей конкурент разорился, радуется: он находится в выигрыше, его товары доказали свое более высокое качество. Чужое страдание и крах оборачиваются его выгодой, обогащением и самоутверждением. Пусть неудачник плачет! Можно сколько угодно порицать рыночное общество за его жестокость, но даже рабочий, ориентированный на солидарность с другими рабочими, почитает за благо оставаться у станка и получать зарплату, в то время как другие уволены. Он может бастовать, но он не откажется от места.. [1.Стр. 205].

      4. То, что, казалось бы, является  несомненным злом, при некоторых  обстоятельствах оценивается людьми  как добро. Это относится прежде  всего к убийству. В священных  книгах разных народов присутствует  заповедь «не убий». Эта заповедь запрещает лишь другого жизни, подчеркивая, что жизнь – величайшее благо. Однако люди убивают и часто их поведение расценивается как добро. [1.Стр. 205].

      Убивает палач, который выполняет смертный приговор, вынесенный жестокому преступнику. [1.Стр. 205].Считается, что он совершает благое дело, реализуя справедливость: тот, кто злодейски губил невинных, должен быть лишен собственной жизни во избежание новых жертв и чтобы другим не повадно было. [1.Стр. 206].

      * Убивает солдат на войне и  генерал, отдающий приказы. При этом можно сказать, что в боях убито много людей, а можно сказать, что «геройски разгромлены полчища врагов». И то и другое будет правдой. Разящий врага солдат рискует собой, ибо тоже может быть повержен и отдаст во благо родины самое  для себя дорогое – саму жизнь. Поэтому защитников отчизны, воинов-патриотов прославляют как героев, ставят им памятники, награждают орденами и медалями. Память о великих воинах увековечивают. А ведь солдаты делают не что иное, как нарушают фундаментальную заповедь «не убий».

      * Убивает человек, на которого  совершено нападение, он защищает  себя и своих близких от  угрозы смерти, и такое убийство  при самообороне не характеризуется  как зло. Таким образом, запрет  на убийство начинает расплываться, приобретая форму «не убивай, где в этом нет необходимости», или даже получает облик весьма странного с нравственной точки зрения императива: «там, где есть прямая твоей или иной жизни = убивай агрессора».