Павел Третьяков и создание национальной галереи русского искусства

      Третьяков очень забеспокоился.

      Перед следующими выставками он делал уже  так: покупал картины прямо в  мастерских художников с тем, чтобы  на выставке они были с пометкой: «Собственность П.М. Третьякова...».

      Вскоре  галерея Третьякова стала ведущим собранием русских картин. Как бы выражая отношение к галерее русских художников, самый молодой из них - Ф.А. Васильев напишет Третьякову: "Знаете, Павел Михайлович, Вам до смешного завидуют все, имеющие галереи. Знаете ли Вы это? Ведь у вас история развития русских художников. Я не знаю мысли, какой Вы руководствуетесь, собирая картины современных и прежних художников, но результат этого собирания изумительный!" (1, с.127).

      Убежденность  в том, что будущее русского искусства  принадлежит реалистическому направлению, сближает Третьякова с художниками, которые на рубеже 1870-х годов объединяются в Товарищество передвижных художественных выставок - организацию, собирающую в свои ряды все наиболее живые творческие силы современного искусства. Этому сближению способствовало и близкое давнее знакомство Третьякова с Перовым, возглавлявшим Группу московских художников - участников Товарищества, и знакомство с И.Н. Крамским.

      Собирателю, мечтавшему об организации общедоступного музея, была близка основная задача товарищества - приобщить к искусству возможно более широкий круг зрителей.

      Собирание картин, создание галереи было важным, но не единственным в жизни занятием Третьякова. Павел Михайлович очень  много и упорно работал, старательно  вел дела своей торговой фирмы, состоял в различных советах и комитетах, выполнял массу общественных обязанностей (одно перечисление которых заняло бы целую страницу). Но занятость, усталость, нездоровье не могли ему помешать каждый день заботиться о любимом детище - галерее. Ее служители знали: как только часы пробьют восемь - откроется дверь, и в галерею войдет Третьяков. В течение часа он осматривал картины, давал указания, где разместить новые приобретения и как перевесить старые. Затем уходил работать в контору. После окончания трудового дня старший хранитель галереи докладывал Павлу Михайловичу о новостях. Отдохнув, Третьяков снова обходил залы, проверял, все ли в порядке. Часто и ночью, со свечой в руке, он осматривал свою сокровищницу - беспокоился, нет ли каких-либо упущений, не грозит ли картинам какая-нибудь беда?

      Этот  богатый человек отличался крайней  скромностью вкусов и привычек, был  совершенно чужд роскоши, не терпел неоправданных  расходов.

      Многие  считали его скупым. И лишь после  его смерти стало известно, с какой щедростью поддерживал он художников, спасал от нужды, выручал из трудных положений.

      Одна  из столичных газет писала: «Был ли такой случай, чтобы Третьяков не помог из личных средств нуждающемуся художнику? Случалось ли, чтобы руководствуясь личными соображениями, он отказался выручить талантливого человека или. Воспользовавшись его тяжелой минутой, взял с него обязательство уступить подешевле картину? Ничего подобного никогда не было».

      Об  этом свидетельствуют сотни писем, полных благодарности, уважения, восхищения прекрасными душевными качествами Павла Михайловича. «Еще раз благодарю за все, что Вы для меня сделали...» (Павел Чистяков), «...обстоятельства заставляют прибегнуть к Вам, как единственному человеку, способному помочь мне... Положение мое самое тяжелое, самое безвыходное: я один, в чужом городе, без денег и больной. Единственная надежда выйти из него - это Вы...» (Федор Васильев). Н. Ге сообщал, что по просьбе Антокольского с благодарностью возвращает 1000 рублей, которыми Третьяков буквально спас больного скульптора в трудную минуту, дав ему возможность отправиться в Италию. От себя Ге добавляет: «При этом я еще Вас искренне благодарю за эту помощь и никогда не забуду Ваше истинно человеческое участие к художнику». Ге действительно будет помнить об этом всю жизнь и за месяц до своей смерти расскажет про оказанную Третьяковым помощь (и не только про эту) на первом съезде художников.

      Третьяков помогал всем, помогал всю свою жизнь, не жалея ни хлопот, ни денег. По поводу картин торговался долго и упорно, когда же нужно было выручать в нужде, деньги для него не имели цены.

      Павел Михайлович был истинным другом живописцев и сделал для них гораздо больше, чем кто-либо другой. Но никогда из дружеского расположения или чувства  сострадания не покупал он заведомо слабых вещей, никогда не поступался интересами галереи. Самые теплые, сердечные отношения не мешали ему говорить прямо и откровенно о недостатках картин, о неудачах их авторов.

      Близким другом Павла Михайловича был  пейзажист и портретист Аполлинарий Горавский. Однако собиратель строго судил его произведения: «Скажу Вам, что некоторые этюды мне очень понравились, но, за исключением двух-трех, в целом ни один не удовлетворил. Картины же мне не понравились... композиция плоха, вкусу нет... Об моем пейзаже я Вас покорнейше попрошу оставить его и вместо него написать мне когда-нибудь новый... Скажу Вам теперь правду, пейзаж этот мне не понравился с первого раза, как только увидал его... Высказывая все это, я рискую потерять Вашу дружбу, чего я никак не желал бы, истинно любя Вас; но я никогда не льстил Вам и откровенность у меня всегда на первом плане».

      Горавский, конечно, огорчился, но поблагодарил друга  за прямоту и справедливые суждения, вместо забракованного собирателем пейзажа обещал дать другой, достойный находиться в галерее.

      Так поступали и другие художники. Они  понимали: великая цель Третьякова требует, чтобы ему доставались  только лучшие вещи.

      Каждую  неделю на протяжении почти четырех  десятилетий в его дом привозили  и приносили купленные им картины. В основном они были бытописательного жанра, воссоздающие сцены обыденной жизни или просто характерный типаж.

      Одновременно  собрание Третьякова пополняется и  произведениями иного плана.

ВК: В.Перов. Сельский крестный ход на Пасхе (2).

       Так, в 1861 году на выставке в Петербурге появилась картина "Сельский крестный ход на Пасхе" Василия Перова, только что окончившего Московское училище живописи и ваяния. И сразу его работа, его имя оказались в гуще ожесточенных споров. Молодой художник изобразил священников и прихожан, перепившихся по случаю религиозного праздника. Нестройной толпой высыпали они на деревенскую улицу, с трудом удерживая в непослушных руках иконы и хоругви. Картина бичевала не только пьянство и невежество сельских попов. Ее смысл значительно глубже: Перов обличал весь политический строй, который привел русскую деревню к такой убогости и нищете. Картина была снята с выставки. По этому поводу художник Худяков сообщил Третьякову, что «Перову вместо Италии как бы не попасть в Соловецкий».

      Павла Михайловича официальный приговор, вынесенный картине, не остановил. Правдивая вещь понравилась коллекционеру. Купив картину, он вынужден был дать подписку властям, что произведение не будет им выставлено для всеобщего обозрения.

       В 1863 г. Третьяков  приобретает «Неравный брак» В. Пукирева. Сюжет картины связан с пережитой художником личной драмой. Молодую девушку против ее воли выдают замуж за старика, служитель церкви скрепляет этот кощунственный союз. Среди сочувствующих невесте слева мы видим молодого человека в профиль - это автопортрет художника. Он немой свидетель этой сцены и одновременно рассказчик, от лица которого ведется повествование. Образный строй картины строится на несколько прямолинейном, в духе времени, противопоставлении бедности и богатства, молодости и старости, беззащитности и силы, чистоты и лицемерия.

      ВК: В. Пукирев. «Неравный брак» (5)

      Кроме жанровых картин Третьяков всегда любил  хороший портрет с его глубоким психологизмом, проникновением в человеческую душу.

      Павел Михайлович задумал создать портретную галерею деятелей русской культуры - лучших представителей духовной жизни своей Родины. Такой целью до него никто еще не задавался. И, если первые портреты появились в коллекции как бы стихийно, то позднее Третьяков целенаправленно покупал и заказывал портреты. 

      «Портреты, находящиеся у вас, - писал собирателю Репин, - представляют лиц, дорогих нации, ее лучших сынов, принесших положительную пользу своей бескорыстной деятельностью на пользу и процветание родной земли, веривших в ее лучшее будущее и боровшихся за эту идею».

      ВК: Третьяков о коллекции  портретов (4)

      Репин вместе с Крамским и Перовым больше всего потрудились во имя этой прекрасной идеи. Художникам приходилось с помощью скудного материала восстанавливать облик людей, уже ушедших из жизни, использовать беглые наброски, руководствоваться советами родственников и друзей той или иной знаменитости. Порой не легче было и с современниками. Некоторые из них наотрез отказывались позировать. Даже просьбы Третьякова не всегда помогали.

      Любопытно проследить по письмам И. Крамского историю его работы над портретом писателя И.А. Гончарова. Этот заказ художник получил от собирателя в сентябре 1869 года. Вот как события развивались дальше.

       12 марта 1870 года. «Я сделал с своей стороны все, чтобы исполнить Ваш заказ, но не в моей власти было заставить сидеть Ивана Александровича. Когда я передал ему Ваше письмо, то он уже согласился и был назначен день и час сеанса, но накануне он извещает меня, что сидеть он не может, что он, кроме того, не совсем здоров теперь, но и в будущем не обещает: одним словом, отступается окончательно от написания портрета... Мне очень жаль, что упущен случай для меня сделать что-нибудь полезное для Вашей галереи».

       Несколько дней спустя. «...Я отправился к И.А.Гончарову с намерением немедленно  приступить к портрету, но он мне сначала ссылался на нездоровье, потом на погоду, и когда согласился с тем, что действительно в тот день была погода неблагоприятная, но что завтра, может быть, будет лучше, он стал просить отложить до весны или по крайней мере до более светлого времени... Полагаю, однако ж, что спустя неделю я сделаю новый и уже решительный приступ, и смею покорнейше просить Вас со своей стороны написать несколько строк к Ивану Александровичу о том же предмете, чтобы не оставалось никакого сомнения в успехе».

      15 ноября 1873 года. «О портрете Гончарова я больше поднимать вопроса не берусь... тем более, что вот уже теперь, по приезде и бывши у него, я сказал, что очень сожалею, что его портрета нет, то он с дрожью в голосе, обиженным голосом сказал мне: «Ведь мы уж решили никогда не поднимать этого вопроса, Иван Николаевич, и я признаюсь, что, несмотря на наше знакомство и на то, что я рад Вас видеть, я не могу быть уверен, чтобы всякое Ваше посещение не было бы попыткой завести речь о ненавистном мне портрете». Что тут на это скажешь?».

      23 февраля 1874 года. «Довожу до Вашего сведения, многоуважаемый Павел Михайлович, что портрет И.А. Гончарова имеет большое вероятие быть написанным мною».

      6 марта. «Портрет И.А. Гончарова мною уже начат, работаем каждый день. Сидит он хорошо и совсем стал ручным».

      Тогда же, через пять лет после заказа, был наконец закончен портрет  знаменитого писателя и поступил в галерею. По этим письмам нетрудно представить, как настойчиво действовал Третьяков, убеждал и просил Гончарова, не давал Крамскому отчаяться, пока не добился своего.

       Не меньше хлопот потребовалось, чтобы пополнить  коллекцию портретом Герцена. Заказывать его не пришлось, он был готов и находился у автора, Н.Н. Ге. От живописца Третьяков узнал и историю создания портрета. 

      Н.Ге. Портрет писателя А.И. Герцена

      Ге  зачитывался произведениями Герцена. Но Герцену еще в 1847 году пришлось покинуть Родину, жить в эмиграции без надежды когда-либо вернуться. «Считать изгнанным навсегда из пределов Русского государства», - повелел Николай 1.

      Ге  мечтал поехать в Лондон, чтобы познакомиться с Герценом и написать его портрет. Но поездка не состоялась.