Осмотр места происшествия, его значение и роль в раскрытии и расследовании преступлений

Анализ текста Русской Правды позволяет прийти к выводу, что в этом своде законов  осмотры (освидетельствования) уже  имели свое процессуальное закрепление, однако четкая процессуальная регламентация  рассматриваемых следственных действий отсутствовала. Подобные осмотры (освидетельствования) носили эмпирический характер. Дальнейшее развитие правовых положений, касающихся осмотра и освидетельствования, связано со Статутами Великого княжества Литовского (ВКЛ) 1529, 1566, 1588 гг. В нормах трех Статутов ВКЛ вместо понятий «осмотреть» и «освидетельствовать» применяются термины «оглядовать» и «оказати», имеющие значение «осматривать» [20, с. 377] «показать» [20, с. 123]. Причем в Статутах не проводилось разграничение между осмотром местности предметов, тела человека и т. д. Так как Статут 1588 г. разрабатывался на основе Статута 1566 г., а последний, в свою очередь, основывался на нормах Статута 1529 г., то некоторые положения всех этих нормативных документов очень похожи или дублируют друг друга, поэтому нормативную регламентацию осмотра и освидетельствования целесообразно рассмотреть на примере Статута 1588 г., где обозначенные положения получили наиболее полную и детальную регламентацию.

Статут 1588г. содержал правило, согласно которому осмотры (освидетельствования) могло проводить специальное должностное лицо - возный (согласно Статуту 1529г. - виж) [20, с. 196]. Возным являлось должностное лицо в местных поветовых судах, в обязанности которого входили осмотр следов преступления, установление размера ущерба, доставление судебных повесток и др. [20, с. 324]. Указанное положение содержалось в ст. 9 «Дело и должность возного» разд. 4 «О суде и судьях». В случае проведения осмотра (освидетельствования) возный должен был иметь при себе двух шляхтичей-понятых. Когда же возный осматривал «крестьянские драки, раны... и иные ущербы тому подобные. ..», участие шляхтичей не требовалось [13, с. 146-147, 377].

Данная статья содержала правило, согласно которому возный сам факт осмотра (освидетельствования) и краткое его описание в срок не более двух недель был обязан зарегистрировать во в рядовых книгах. При этом у него должен был быть квит - акт осмотра (освидетельствования) - «.. .с печатью своею и с печатью тое стороны и с подписью рук их.,.» [13, с. 105-106]. Данное правило фактически существовало и исполнялось еще во время действия Статута 1529 г. [22, с. 92-93].

Кроме возного  проводить осмотры (освидетельствования) могли и соседи пострадавшего, их урядники и другие заслуживающие  доверия лица, которые позднее  на суде должны были подтвердить ими увиденное. Потерпевший также мог засвидетельствовать следы насилия на своем теле непосредственно уряду. Подобные положения содержатся, например, в ст. 2 «О доказывании насилия, как жалобщик может подтвердить и обжаловать», ст. 12 «Об изнасиловании девушки и женщины», ст. 19 «Кто бы убил преступника в своем доме и его сообщников», ст. 30 «Если бы шляхтич избил шляхтича на дороге» разд. 11 и других статьях Статута 1588 г. [22, с. 277-278, 282-283, 287, 293-294].

Кроме рядовых  возных ст. 104 разд. 4 рассматриваемого Статута утверждалась должность главного возного повета - енерала. Однако его обязанности идентичны обязанностям простых возных, он лишь занимал среди них первое место, не имея при этом прав начальника. Он даже иногда назывался не енералом, а просто возным [20, с. 274-275]. Отличие между возным и енералом заключалось в том, что перзый мог исполнять свои обязанности (в том числе и по проведению осмотра) только на территории своего повета, в то время как енерал - на территории всего государства [20, с. 213]. Так как в некоторых поветах возных не хватало, то осмотр следов преступления (освидетельствование) иногда все еще проводили дворовые вижы [20, с. 66].

Вышеизложенное  свидетельствует о том, что свое нормативно-правовое закрепление порядок проведения осмотра и освидетельствования получил уже на первых этапах существования нашего государства. В Статутах же ВКЛ он приобрел наиболее полное и прогрессивное отражение. Следует указать, что осмотр (освидетельствование) проводился не только в связи с совершением преступления. И в Русской Правде, и в Статутах ВКЛ еще не было разграничения между гражданско-правовыми деликтами и преступлениями. По всем противоправным деяниям предусматривалась одна и та же правовая процедура.

Отличия между процессуальным порядком разрешения уголовных и гражданско-правовых дел закрепили законы, содержащиеся сначала в Полном собрании законов Российской империи, а затем -в Своде законов Российской империи, которые начали действовать на территории современной Беларуси с 1840 г.. Книга 2 тома XV Свода законов содержала законы «О судоустройстве по преступлениям». Она являлась непосредственным продолжением книги 1 «О преступлениях и наказаниях вообще» и даже не имела самостоятельной нумерации статей, начинаясь со ст. 766.

В указанном томе Свода  имелась специальная глава «Об  исследовании происшествия и об осмотре». В Своде законов наравне с  термином «осмотр» присутствовал и  термин «освидетельствование», хотя они не разграничивались. Иногда одно и то же процессуальное действие именовалось в одной норме осмотром, а в другой - освидетельствованием. Однако в некоторых случаях термин «освидетельствование» употреблялся в качестве самостоятельного вида осмотра. Так, ст. 191 книги 2 тома XV Свода законов гласит: «Глухонемым производится медицинское освидетельствование для удостоверения не подвержены ли они каким либо особым еще недостаткам...», а в ст. 773 Устава рекрутского упоминается свидетельство рекрута при медицинском чиновнике - освидетельствование.

Кроме должностных лиц городской и земской полиции осмотр (освидетельствование) могли проводить и иные указанные в законе лица, такие как сельские старосты и другие должностные лица, указанные в законе, частично выполняющие полицейские функции. К участию в осмотре (освидетельствовании) трупа могли привлекаться врачи.

Следует отметить, что осмотр трупа с участием врача фактически представлял собой судебно-медицинскую  экспертизу. Так, подобный осмотр проводился по письменному требованию уполномоченного  на то должностного лица, в котором указывались цель исследования и «...ясные и определительные вопросы, на которые им отвечать должно» [13, с.20]. По результатам подобного осмотра врачом, а не представителем полиции составлялся «акт осмотра тела, свидетельство» [13,с.74], который состоял из следующих частей: введения, исторической части, мнения, заключения [13,с.75].

По результатам же обычного осмотра оформлялся акт (журнал). Все обнаруженные в ходе осмотра предметы должны были быть «...занумерованы, тщательно уложены если можно, запечатаны и приобщены к делу с точною оным описью».

Таким образом, нормы Свода  законов, касающиеся рассматриваемых  следственных действий, в частности  осмотра трупа, положили начало отграничению осмотра от судебно-медицинской  экспертизы.

Свое дальнейшее развитие процессуальные правила проведения осмотра и освидетельствования получили в Уставе уголовного судопроизводства (УУС), утвержденном 20 ноября 1864 г. Александром II [13, с. 120-251].

Четкой грани между  осмотром и освидетельствованием УУС, как и Свод законов Российской империи, не проводил, и для их осуществления устанавливался похожий процессуальный порядок. Как полагает Ю.С. Андрианова, слова «осмотр» и «освидетельствование» были фактически синонимами. Так, в ст. 318 говорилось об осмотре и освидетельствовании следователем не только следов преступления, но и местности, предметов, живых лиц и трупов. В комментарии к УУС М.М. Гернета 1914 г. указывалось, что сведущих людей можно приглашать по делам об освидетельствовании порубки леса. Также в литературе того времени говорится об освидетельствовании повреждений, причиненных пожаром надворным постройкам [34, с. 227].

Отделение 1 гл. IV УУС «Осмотр  и освидетельствование» посвящалось  рассматриваемым следственным действиям  и включало четыре раздела: «Осмотр  и освидетельствование через следователей» (ст. 315-324), «Осмотр и освидетельствование через сведущих лиц вообще» (ст. 325-335), «Осмотр и освидетельствование через врачей» (ст. 336-352), «Освидетельствование обвиняемого, оказавшегося сумасшедшим или безумным» (ст. 353-356).

Первый вид осмотра  проводился судебным следователем, а  в случае его отсутствия - чинами полиции, волостными и сельскими  начальниками, а также другими  должностными лицами, исполняющими полицейские  функции (ст. 258, 261) с обязательным участием понятых (ст. 315 УУС). При этом количество понятых не должно было быть менее двух человек (ст. 321 УСС). Статья 320 УУС содержала правило, согласно которому в качестве понятых привлекались: «...в городах - хозяева домов, лавок, промышленных и торговых заведений, а также их управляющие и поверенные... землевладельцы, волостные и сельские должностные лица и церковные старосты» [13, с. 152]. А в случаях, не терпящих отлагательства, судебный следователь мог пригласить и других лиц, пользующихся общественным доверием (ст. 320 УУС).

Необходимо  отметить, что законодательство в  целях соблюдения норм нравственности устанавливало правило, согласно которому для осмотра и освидетельствования  лиц женского пола в качестве понятых  приглашались замужние женщины (ст. 322 УУС). При освидетельствовании запрещалось участие судебного следователя, если следственное действие было связано с обнажением скрытых частей тела освидетельствуемой женщины и она требовала, чтобы следователь не присутствовал при этом (ст. 351 УУС). Статья 316 УУС указывает, что при проведении осмотра и освидетельствования разрешалось присутствовать «...всем участвующим в деле лицам...» (обвиняемому; лицу, пострадавшему от преступления, и др.), но следователь «...не обязан выжидать их прибытия» [13, с. 152].

Согласно ст. 317 УУС осмотр и освидетельствование, кроме случаев, не терпящих отлагательства, должны были проводиться днем. Однако в Уставе не разъяснено, какое время  суток относится к ночному, а  какие часы следует считать дневными. В специальной литературе высказывалось мнение, что дневным является время до наступления сумерек.

Ход и результаты проведения осмотра и освидетельствования  следователь отражал в протоколе, который по возможности составлялся  на месте проведения процессуального  действия (ст. 319 УУС). Следователь по возможности был обязан делать «...чертежи осмотренных мест и предметов» (ст. 318 УУС) [13, с. 152]. На практике, хотя УУС это не было предусмотрено, применялось рисование, фотографирование и другие способы фиксации следов преступления [6, с. 56-57]. Изъятые в ходе осмотра вещественные доказательства следовало подробно описать в протоколе с указанием обстоятельств их обнаружения и изъятия (ст. 371). «Вещественные доказательства должны быть, по возможности, перенумерованы, уложены, запечатаны...» (ст. 372) [13, с. 157]. Предметы, которые изъять в ходе осмотра было невозможно, опечатывались, а для их надлежащих охраны и сохранности применялись специальные меры, такие как надзор полиции или благонадежных соседних жителей, либо обеспечивалась их постоянная охрана (ст. 373).

Анализ норм Устава, регламентирующих проведение «осмотра и освидетельствования  через сведущих людей вообще», «осмотра и освидетельствования через  врачей» и «освидетельствования обвиняемого, оказавшегося сумасшедшим  или безумным», позволяет прийти к выводу, что в этих случаях речь идет об экспертизе. Составители судебных уставов рассматривали ее не в качестве самостоятельного процессуального действия, а как вид осмотра и освидетельствования. Однако такой взгляд на экспертизу встретил серьезную критику еще в русской дореволюционной литературе. Сведущих людей в процессуальной литературе называли экспертами. Подтверждением того, что. указанные виды осмотра и освидетельствования относятся к экспертизе, является то, что судебный следователь должен был предоставить сведущим людям вопросы, подлежащие разрешению (ст. 332); следователь должен был предварительно осмотреть предметы, которые в дальнейшем изучались сведущими людьми (ст. 330); в ходе осмотра через врачей последние исследовали целостность костей, внутренних органов умершего, то есть проводили «вскрытие тела» (ст. 341, 342); по результатам подобного осмотра (освидетельствования) сведущее лицо составляло заключение (ст. 334), а врач - акт или свидетельство (ст. 344). Вышеизложенное позволяет прийти к выводу, что УУС, как и другие нормативные документы до него, оставлял открытым вопрос о понятии, процессуальной природе, задачах и разграничении таких процессуальных действий, как осмотр, освидетельствование и экспертиза, что приводило к спорам в теории и к различному пониманию и применению этих норм на практике.

Положение рассматриваемых  процессуальных действий как в практическом, так и в теоретическом аспектах долгое время оставалось без значительных изменений. Так, принятое в первые годы существования БССР уголовно-процессуальное законодательство, в частности УПК БССР 1923 г., разработанный по аналогии с УПК РСФСР 1923 г., без каких-либо существенных отличий воспринял содержание статей УУС, посвященных регламентации осмотра и освидетельствования. Все же следует отметить, что УПК БССР 1923 г. уже разграничивал осмотр и освидетельствование в зависимости от исследуемого объекта. Так, осмотру могли подвергаться документы и предметы, в то время как освидетельствование проводилось только в отношении живых лиц (потерпевшего, обвиняемого).

Проведенный анализ позволяет сделать вывод, что  порядок проведения осмотра определялся  уже в первых нормативных актах  древних государств, существовавших на территории современной Республики Беларусь, что свидетельствует о значимости этих следственных действий для процесса доказывания, он эволюционировал, становясь в каждом следующем нормативном документе более детально проработанным, улучшенным. Многие положения этих нормативных актов, в том числе Статутов ВКЛ, Устава уголовного судопроизводства, послужили базой для норм, содержащихся в УПК Республики Беларусь 1999 г. (участие в проведении осмотра понятых и др.). Анализ развития правовой регламентации осмотра в прошлом, в наши дни и в будущем позволит ее совершенствовать, избежав при этом ранее допущенных ошибок.

1.3 Определение целей и задач сотрудника экспертно-криминалистического подразделения как специалиста при осмотре места происшествия

Деятельность сотрудников  ОВД Республики Беларусь на современном этапе развития государства осуществляется в довольно сложных условиях. Сложившаяся криминогенная обстановка в стране характеризуется большим числом тяжких преступлений, проявлениями организованной преступности, увеличением случаев рецидива. В этих условиях соответствующие подразделения ОВД остро нуждаются в научно обоснованных криминалистических предложениях относительно оптимизации их деятельности по осуществлению своих должностных обязанностей для полной и эффективной реализации задач уголовного процесса и в первую очередь при осмотре места происшествия.

Следует отметить, что сегодня  на практике не уделяется должного внимания проблемам конкретизации целей и задач сотрудника экспертно-криминалистического подразделения (далее - эксперта-криминалиста), в связи с чем им недостаточно используются профессиональные возможности при реализации своих полномочий. Все это влияет на качество и результативность осмотра места происшествия, так как определение целей, задач способствует структурированию любой деятельности и является залогом ее эффективности.