Дилеммы и угрозы современной демократии

К основным, принципиальным чертам плюралистической демократии следует отнести следующие:

1) заинтересованная группа (группа специальных интересов) является центральным элементом демократической политической системы;

2) общая воля как результат конфликтного взаимодействия различных групп и их компромиссов;

3) соперничество и баланс групповых интересов являются социальной основой демократической власти, ее динамики;

4) сдержки и противовесы распространяются не только на институциональную сферу (как считается в либеральной концепции демократии), но и на социальную область, где ими являются группы - соперники;

5) “разумный эгоизм” индивидов и особенно групп является генератором политики;

6) государство не “ночной сторож” (как у либералов), а орган, отвечающий за нормальное функционирование всех секторов общественной системы и поддерживающий в обществе социальную справедливость;

7) диффузия, распыление власти между различными политическими институтами;

8) наличие в обществе консенсуса в сфере системы ценностей, предполагающего признание и уважение всеми участниками политического процесса основ существующего государственного строя;

9) демократическая организация самих базисных групп как условие адекватного представительства интересов составляющих их граждан.

Теория плюралистической демократии нашла признание и применение в большинстве развитых стран, тем не менее существуют критические направления, подчеркивающие присущие  ей недостатки. К ним следует отнести следующие факторы:

- далеко не все члены общества представлены в различных группах интересов, поэтому через такие группы лишь незначительная часть общества (реально не более одной трети взрослого населения) может участвовать в принятии и осуществлении политических решений;

- влияние отдельных групп различно: одни из них обладают мощными ресурсами влияния (деньги, знания, авторитет, доступ к СМИ и пр.), другие таких рычагов практически лишены (инвалиды, пенсионеры, неквалифицированные наемные работники). Социальное неравенство приводит к тому, что не все группы одинаково способны артикулировать свои интересы.

Несмотря на приведенные возражения, практика политического развития современных стран Запада свидетельствует о том, что к концу XX в. эти страны значительно продвинулись вперед по пути уравнивания жизненных шансов, сглаживания социальных конфликтов и предоставления большинству граждан реальных возможностей для политического участия и защиты своих интересов.

Как видно из приведенного выше анализа, реально существующая демократия в современных промышленно развитых странах - это представительная плюралистическая демократия, базирующаяся на либеральных ценностях и учитывающая в большей или меньшей степени некоторые коллективистские идеи.

Глава 2.

Основные дилеммы и угрозы демократии

Ликование в связи с повсеместным переходом от автократии к демократии с середины семидесятых годов затенили некоторые серьезные опасности и дилеммы, вместо "конца истории" предвещающие миру полное событий, бурное и неопределенное политическое будущее. В 90-х годах и позднее демократия, отнюдь не уверенная в непогрешимости своей теории и практики, наверняка столкнется с беспрецедентными трудностями. 
 Для упрочившихся либеральных демократий мира самое отсутствие в контексте современности вероятной "системной" альтернативы обязательно породит новые проблемы. Защитники названных форм долгое время утверждали (и их граждане, как правило, с ними соглашались), что, несмотря на любые недостатки, такой образ правления явно предпочтительней любой формы автократии. В настоящее время такие внешние модели сравнения почти полностью исчезли либо потеряли поддержку военных и государственной пропаганды. В глубине нормативной демократической теории и в чаяниях миллионов обычных граждан остались лишь оценочные стереотипы

• Стремление «новичков» демократий копировать основные нормы и институты старых либеральных демократий отнюдь не гарантирует успеха. Нет доказательств неизбежности, необратимости, исторической необходимости демократии, обязательной функциональной потребности в ней капитализма и соответствия некоему неизбежному этическому императиву в социальной эволюции. Несомненно, что укрепление демократии требует напряженных усилий вряд ли осуществимых во многих странах.
   Мое внимание будет в основном сосредоточено на опасностях и дилеммах трудного и неопределенного переходного периода после распада, свержения или самопреобразования автократии, когда граждане стран с прочными либерально-демократическими традициями, давно привыкшие к ограниченному участию в управлении и ограниченной подотчетности исполнительной власти, начинают открыто сомневаться в такой практике, влияя на граждан в новых демократических странах, которые только еще начинают овладевать этой практикой. В свою очередь неспособность консолидации новых режимов обязательно подорвет позиции либеральных демократов на Западе, усилив давление групп, требующих проведения более существенных организационных и политических форм.
•  

«Оранжевая» демократии

Никогда еще в мире не говорили так много о демократии, не клялись ей в верности. Ей присягают вместе с библией и даже на библии ,не замечая явного противоречия между иерархичностью моисее-хрисианской системы ценностей и «культурой, питаемой страстью равенства». Именно так охарактеризовал Франсуа Фюре нашу «Эпоху», в которой изначально благородное желание излечить пороки общественного неравенства, извращается до всепоглощающей страсти уравнять все- грех и добродетель, красоту и уродство, правду и ложь, сделав политкорректным лишь ценностный релятивизм и даже нигилизм.

Еще недавно главными признаками демократичности общества и государства были гарантированные законом права личности внутри страны, определенные конституцией и законами демократические способы перехода власти и, наконец, гарантированные международным правом принципы демократического поведения государств на международной арене- уважение суверенитета других государств и невмешательство во внутренние дела.

В последние годы окончательно обнажились глубокие изменения в толковании всех этих аспектов. Почти тоталитарных диктат в европе лево-либертарных идеологов и объявление «неполиткорректными» консервативных и христианских суждений о морали, гуманитарные интервенции при переводе в 21 век, поощрение «самопровозглашеннными» учителями демократии целой серии « оранжевых» революций, которые во всем мире еще 20 лет назад именовались бы государственными переворотами, вмешательство иностранных участников в конституционные процессы внутри стран- все это свидетельствует о глубоком кризисе самой концепции демократии, об очевидном распаде ее классических интерпретаций.

Взгляд на историю зарождения, взлета ,расцвета и упадка различных земных идей построения «царства человеческого», обнаруживает закономерность: как только идея становится клише для узаконивания политической респектабельности, инструментом для достижения экономических и политических интересов, она деградирует, превращается в нечто иное. Выраждаются и носители этих идей- как целое общество, так и отдельные авторитеты. Великие либералы прошлого, подобно христианским мученикам всходили на эшафот за идеал. Их последователи в 21 веке утверждают, что в мире уже нет идей, за которые стоит умирать. Лица и манеры, повадки и поведение, наконец, общая культура нынешних лидеров западных «образцовых демократий» дает повод усомниться в прогрессе человечества и вспомнить слова Талейрана- «целые народы пришли бы в ужас, если бы узнали, какие мелкие люди властвуют над нами».

Если в эпоху подъема и расцвета демократической идеи под ней понимали воплощение в праве и законе народного волеизъявления, то нынешние учителя демократии пришли к полной противоположности- к легитимации под флагом демократии в неправовых и неконституционных механизмов переходов власти. Это ли не кризис понятий правового государства?

Именно поэтому давно назрела необходимость серьезной и глубокой дискуссии о смыслах и ценностях, о сути и внешней стороны демократии, об эволюции ее толкований, о нетожденственности нынешнего либерализма и демократии. Демократия в 21 веке становится предметом политического шантажа, вмешательства во внутренние дела суверенных государств, фарисейских манипуляций. Все чаще это сопровождается идеологическим отчетничеством, сравнимым с самыми забавными и удручающими образцами коммунистического доктринерства. Разве не похоже на тезисы отчетных докладов съездов КПСС хрущевских времен слова Кондолизы Райс: «По мере того как история уверенной поступью движется к торжеству рынка и демократии, некоторые страны остаются на обочине этой столбовой дороги.»?

Все чаще именем будущей демократии обосновывается грубая попрание права и закона как внутри собственных стран, так и в отношении государств в мировом сообществе. Тенденции же более свидетельствуют не о демократии, но о ее подмене «глобальным управлением» со стороны группы стран и некой наднациональной интеллектуальной когорты, утверждающей собственную моральную «кратию» с откровенно презрительным отношением к демосу: «Если народ не поддерживает наши идеи-заменить народ»!

Интерпретации демократии стали такие размыты и одновременно так категоричны, что порождает явления и тенденции, которые еще несколько десятилетий назад сочли бы абсурдными: в христианской Европе запрещается с позиции христианского учения судить о морали, но возникают идеи признания законов шариата. Свобода миграции сделала границы прозрачными, но не это, а информационное общество сделала их призрачными. Философия ограниченного суверенитета, вброщенная неслучайно еще в конце 70-х гг., когда был взят курс на крестовый поход против «империи зла», уже давно настойчиво посягает на основпологающий принцип международного публичного права- суверенность государства-нации.

Теоретическое обоснование идеологии глобализма началось в среде политологов. Так британский маститый автор Х. Булл уже отделил понятия цельного мирового сообщества от некоего ведущего, избранного и единого в своих целях и принципах «мирового общества», которые составляли только западные страны. Для него только это «группа государств, осознавая некоторые общие интересы и общие ценности, образуют некое общество в том смысле, что они полагают себя связанными в отношениях друг с другом общим сводом правил». Мало кто заметил тогда в этом вызов универсальности принципов международного права. Универсальность ограничивалась лишь « обществом» западным стран и не распространялась на всю международную систему государств. Только применительно к избранному «обществу» в теории Булла говорилось об «уважении к притязанию на независимость», о «согласии в том, что его члены уважают принимаемые соглашения», «сотрудничают в области процедур международного права и соглашаются в принятии некоторых ограничений на применения против друг друга силы» , как если бы на остальной мир эти принципы поведения не распространялись!

Попытаемся выделить основные отличия « оранжевых технологий»:

1.                      Самое очевидное отличие- экспрессивный характер действий. За счет     массированного применения финансовых и информационных ресурсов удается сократить период от начала активных действий до удачного завершения операции до 1,5- 2 лет. Таким образом, нет места длительному выращиванию пробирки диссидентов, разъедания поколения граждан осторожной и неспешной неприятельской пропагандой. Все эти этапы проходят в предельно ускоренном режиме с использованием новых возможностей постиндустриального и информационного общества. В следствии этого перемены происходят быстро, но существуют вероятность полного или частичного отката назад, невозможного в условиях классической неспешной пропагандисткой работы против «вероятного противника»

2.                      Ставка на укрепление блока всех демократических оппозиционных партий, в силу чего правящий режим сталкивается с сильным противодействием на выборахи оказывается перед неизбежным искушениям «подправить» результаты выборов, что, в общем то, свойственно демократической системе, но является исключительно действенным обвинением в глазах неискушенного избирателя.

3.                      Активный и целенаправленный поиск сторонников перемен, в первую очередь в силовых структурах, обеспечивающих правопорядок в стране( органы МВД и Гос. Безопасности), с использованием концентрированного экономического ресурса и уязвимости интересов значительного числа лиц манипуляциями не только внутри страны, но и за ее пределами. Возможность «купить» отдельных важных представителей государственныых структур, показывая им в качестве кнута международный суд, а в качестве пряника- возможность беспрепятственно поучаствовать в перераспределении ценностей, сконцентрированных режимом в своих руках.

4.                      Последнее, и наиболее броское нововведение- создание с использованием технологий «сетевого маркетинга», безлидерных движений и «рекламного менеджмента» и гигантских «партий-галемов», охватывающих значительное число протестного электората всех спектров, привлеченных различными, зачастую полностью противоречащими друг другу обещаниями. Отсутствие единого открытого руководства позволяет этим движниям обрести высокую степень неуязвимостью, позволяет собрать под одним флагом необъединимое любым другим способом число сторонников. Это «партия-голем» может быть разбужена в момент «икс» при появлении необходимости вывести народ на улицы для проведения массовых акций гражданского неповиновения. А по достижению целей переворота может быть полностью ликвидирована благодаря встраиваемому механизму самоуничтожения, мешающего этим массовым, но безголовым партиям превратиться в гигемона или в партии диктаторско-популистского типа, что является реальной опасностью для любой крупной партии, совершивший удачный переворот. Механизм самоуничтожения скрывается в постыдной и скрываемой до победы переворота тайне возникновения и финансирования, а также в исключительной широте спектра участников, которые могут примириться лишь до момента победы над ненавистным диктатором, а вот «светлое будущее» представляется совершенно по-разному.