Интеркультурные взаимодействия в туризме

     Привилегии  главы семьи при любых обстоятельствах  подчеркиваются каждодневно. Именно его  все домашние провожают и встречают  у порога. Именно он первым окунается  в нагретую для всей семьи воду фуро - японской ванны. Именно его первым угощают за семейным столом.

     Сжившись  с субординацией еще в собственной  семье, человек привыкает следовать  ее принципам и в общественных отношениях. На службе иерархия должностей определяет не только обязанности, и церемонии, с которыми люди вступают в контакт друг с другом.

     Возраст и стаж работы традиционно вознаграждался здесь чаще, чем квалификация. Молодого сотрудника не принято продвигать по служебной лестнице прежде, чем более  старшего, пусть и менее квалифицированного.

     Каждый  должен действовать по принципу: "Делай  что положено". Престиж вышестоящего по должности демонстративно подчеркивается. Проявлять личную инициативу, выходящую  за рамки служебных обязанностей, принимать самостоятельные решения  там, где можно этого избежать, - недопустимо, так как это может  быть воспринято как попытка высунуться вперед, нанести урон авторитету старших. Вместе с тем и браться за дела, которые должны выполнять нижестоящие, - унизительно. Японец всегда чувствует  себя членом какой-то группы - то ли семьи, то ли фирмы. Он подчиняется мнению этой группы и ведет себя соответственно своему положению в ней".⁷

     Отношение к общению

     Японцы  являются представителями высоко контекстуальной  культуры. Для них особое значение в процессе коммуникации принимает  контекст – информация, скрытая  в невербальном и паровербальном общении поведении человека и  окружающей обстановки.

     Для представителей этой культуры много  информации передаётся неязыковым контекстом – иерархией, статусом, внешним видом  человека, манерами его поведения.

     Например, японцы не станут вести переговоры с представителем другой фирмы, если он занимает недостаточно высокое положение  в её иерархии.

     В своём общении японцы используют много намёков, подтекстов.

     Так, согласие японца необязательно означает действительное согласие. Дело в том, что в японской культуре не принято прямо говорить "нет", чтобы отрицанием чего-либо не подорвать авторитет собеседника.

     "Прямое высказывание считается слишком неуместным. Вместо четкого указания: "Уберите в офисе", японский босс выразится приблизительно следующим образом: "Так как в 12 часов к нам придут важные клиенты и поскольку мы хотим, чтобы у них сложилось самое лучшее впечатление о нашей компании, пожалуй, неплохо было бы здесь прибрать".

     "Японец избегает смотреть прямо в глаза собеседнику. Это тоже считается наследием феодализма, когда строго взирать на своих подчиненных могли только сильные мира сего, а те должны были предстать перед властелином с потупленным взором. Прямо смотрели в глаза друг другу только враги в смертельном бою.

     Японцы  не привыкли выражать внешне свои чувства, переживания. Но это отнюдь не означает, что сами эти чувства бедны. Наоборот, как пишет Тада, японца в процессе коммуникации обуревает целая гамма  сложнейших чувств - здесь и внимательное отношение к тому, что он слышит, и желание быть понятым, боязнь оскорбить  собеседника резко выраженным суждением, боязнь перебить его, стремление выразить свое сочувствие и т. д. Понимая, что  передать все это жестом или выражением лица невозможно, что даже сама попытка  этого может нарушить тот невидимый  мост интуитивного взаимопонимания, который  создается, если оба собеседника  воспитаны одной культурой, японец заранее отказывается от таких попыток  и придает своему лицу выражение  вежливого внимания с загадочной полуулыбкой Джоконды.

     О японском жесте можно сказать  следующее. Японцы жестикулируют мало - значительно меньше, чем другие народы мира. Это тоже проявление присущей им сдержанности чувств".⁸ "Система их жестов совершенно своеобразна, так что пользоваться языком жестов в общении с японцами приходится крайне осмотрительно.

     Например, если в ответ на гостеприимство японца провести ребром ладони у горла, показывая, что ты уже совершенно сыт, то это  произведет на него самое тягостное  впечатление, так как этот жест у  японцев может означать только обезглавливание, или, в более мягком современном  варианте, увольнение с работы. В  этой ситуации лучше провести ребром ладони не под подбородком, а над  головой - тогда японец с большей  вероятностью поймет, что Вы уже угостились "выше крыши".

     Если  человек, соединив указательный и большой  палец в виде кружка, пожелает показать, что у него все в порядке, имитируя выражение "о'кей", то в Японии это может быть понято, как желание  получить деньги, ибо показанный так  кружок для японца, особенно для  японца старшего поколения, - это монета, деньги.

     Если  мы захотим выразить, что нам не нужно чего-то много, а только "вот  столечко", показав при этом мизинец, это тоже будет истолковано неправильно, даже если разговор идет на хорошем  японском языке, поскольку поднятый мизинец в японской системе жестов означает "женщина".

     Говоря "я", европеец укажет на собственную  грудь, японец приложит указательный палец  к своему носу. Поза задумчивости в  европейской традиции - ладонь у  лба. Японец в задумчивости скрещивает руки на груди.

     Когда мы хотим намекнуть, что кто-то не в своем уме, то вертим пальцем  у виска. Японец в этой ситуации подносит к виску кулак и внезапно разжимает  пальцы".⁹

     "Японские жесты иногда принимает необычные для нас формы. Так, Тада Мититаро считает, что известное японское искусство "икэбана" есть застывший жест. Искусство "икэбана" в основном привилегия женщины. Тада полагает, что японской женщине в силу вообще присущей японцам сдержанности очень трудно, просто невозможно выразить свои чувства, например любовь к мужу, непосредственно словами. И она прибегает к этой поэме из цветов. Так она раскрывает себя полнее. Информация, заключенная в букете "икэбана", достигает сердца каждого японца. "Это социально признанный в Японии способ самовыражения", - заключает Тада.

     Богато  представлен жест в японском классическом танце - танце народа-земледельца, танце  медленном, обращенном к земле, лишенном воздушных пируэтов, быстрых вращений, устремленных ввысь. Музыка его несложна. Здесь основную смысловую нагрузку несут поза и жест. Жестом и веером выражается вся гамма чувств: обращение  к партнеру, окружающая природа, настроение, переживания. Особенно подробно представлено в жесте море - разные виды волн и  их движение. В японском классическом танце насчитывается более 200 жестов. Однако танец отражает язык XVII в., когда  он сложился, и, хотя язык его понятен  японцам, в жизни сохранились  лишь немногие жесты танца".¹⁰

     Отношение к природе

     Японскую культуру можно условно обозначить как "натуроцентристскую". Вся японская культура испокон веков была неразрывно связана с природой. Любовь, восхищение, уважение со временем стали основой отношения японцев к окружающему миру и породили уникальную систему поэтико-эстетического восприятия жизни природы.

     "Эту характерную черту японцев - "чувство единства с природой" отметил Р. Тагор. Японский философ Фукуда Садаёси вспоминает о годах учения в Германии, когда он с друзьями- немцами впервые выехал на лоно природы в горы. Пораженный тишиной гор, голубизной и ясностью неба, он лег на землю и молчал - ему хотелось слиться со всей этой красотой. А друзья немцы не могли понять этого настроения и спрашивали - если тебе хорошо, почему ты не танцуешь, как мы? Слияние с природой, созерцание природы в ее бесконечном изменении, умение находить согласие с окружающей средой - девиз японцев и в искусстве и в жизни.

     Это отражено и в речи. Наиболее известные  и пользующиеся популярностью словари  в Японии называются "Море слов" (Гэнкай), "Великое море слов" (Дайгэнкай), "Лес слов" (Дзирин), "Сад слов" (Дзиэн) и т.д. Комнаты в традиционных японских гостиницах различаются не по номерам, а по названиям: "Цветок сливы", "Журавль", "Хризантема" и т. д. Экспрессы называются "Утренний ветер" (Асакадзэ), "Сакура", "Эхо" (Кодама), "Млечный путь" (Гинга), "Ветер в соснах" (Мацукадзэ) и т.д".¹¹

     Японцам присуща не столько решимость  покорять, преобразовывать природу, сколько стремление жить в согласии с ней. Японец любовно вглядывается в природу, тонко взаимодействует с ней, стараясь не нарушить её естественных форм. Человек - дитя природы, её неотрывный элемент, поэтому он не может разрушать природу, он старается вписываться в неё. Умение понимать, чувствовать природу, выражать свои чувства к ней во всех формах своей деятельности, в своей одежде, устройстве жилища, организации сада - всегда считалось обязательным качеством культурного, цивилизованного человека, который умеет по достоинству оценить красоту цветущей вишни, пение цикады, сияние лунного света. До сих пор в самых крупных городах сохраняются священные рощи, окружающие синтоистские храмы (существует запрет на их вырубку).

     "Жажда общения с природой граничит у японца с самозабвенной страстью. Причем любовь эта вовсе не обязательно адресуется одним только захватывающим дух крупномасштабным красотам - предметом ее может быть и травинка, на которой обосновался кузнечик; и полу раскрывшийся полевой цветок; и причудливо изогнутый корень - словом, все, что служит окном в бесконечное разнообразие и изменчивость мира".¹²

     "Японцам присуще стремление жить в гармонии с природой. Этой же чертой пронизано их искусство. Японские художники не диктуют свою волю материалу, а лишь выявляют заложенную в нем природой красоту. "Не сотвори, а найди и открой" - таков их девиз. Архитектор возводит постройку так, чтобы она сливалась с природой. Садовник искусно придает саду или парку облик естественного ландшафта. Повар стремиться сохранить вид и вкус сырых продуктов".¹³

     Отношение к пространству

     "Доктор Кин, написавший книгу "Живая Япония", подчеркивал, что в японском языке нет слова для обозначения "уединение". Это вовсе не означает, что у японцев нет представления о том, что такое "уединение" Для японца понятие "уединение" связано только с личным домом. Он рассматривает эту область как свою собственную и с негодованием отвергает вторжение в нее. Эта потребность в личном пространстве не противоречит и даже странным образом сочетается с желанием к близости с другими людьми.

     Доктор  Холл видит в этом проявление японского  отношения к пространству. Для  людей из западных стран пространство – это расстояние между предметами. Для нас пространство пусто. Японцы воспринимают пространство, его форму  и организацию, как осязаемые  предметы. Это проявляется не только в том– как они создают композиции из цветов или украшают интерьер, но и в разбивке садов и парков, где отдельные элементы пространства гармонично соединяются в едином целом".¹⁴

     Из  выше написанного следует, что Япония представляет собой страну с доминирующим общественным пространством.

     Такой тип культуры характерен для стран  с сильными коллективистскими традициями. Представители таких культур привыкли стоять или сидеть довольно близко друг к другу во время разговора. Ко всему прочему, "общественники" имеют привычку постоянно дотрагиваться до собеседника во время разговора. Однако в этом случае Япония является исключением. При всей своей стопроцентной тяге к организации пространства по общественному принципу, японцы избегают любых прикосновений к собеседнику, включая даже рукопожатия.

     Специфика оценки пространства отражается и в  размерах продукта. Так, в Японии —  плотно заселенной стране дорогого и  дефицитного пространства — производятся миниатюрные автомобили, телевизоры, видеомагнитофоны, телефонные аппараты и офисное оборудование. Группа японских студентов разработала и очень  успешно коммерциализовала несложное  устройство, обеспечивающее вакуумное  "спрессовывание" объемного зимнего одеяла до размеров книги среднего размера. В "спрессованном" состоянии одеяло хранится 11 "незимних" месяцев, занимая мало столь дефицитного в Японии места.

     Отношение ко времени

     В Японии время носит менее явное  понятие, оно не линейно, а концентрично.

     Нисимура  Ясуко писал: "Будь то смена времен года - весны, лета, осени и зимы или  чередование рассвета с закатом, дня с ночью, японцам свойственно  постоянное ощущение в этом не только бренности бытия, но и бесконечного вращения времени. Традиционное временное  мироощущение японцев не является прямолинейным  течением из прошлого в будущее, а  представляет собой вращение по кругу".

     "Характерная для японцев обостренная способность к последовательному развертыванию событий хорошо описана Джой Хендри (Joy Hendry) в ее книге "Обволакивающая культура". Те, кто знаком с японцами, хорошо знают о контрасте между головокружительной скоростью, с которой работает фабричный рабочий, с одной стороны, и неторопливым созерцанием японских садов или мучительно медленным темпом драм Но — с другой. Тем не менее Хендри обращает наше внимание на тщательность и твердость, с которой японцы делят время на части. Эта сегментация осуществляется не по американской или немецкой модели, где задачи выстраиваются в логической последовательности, для того чтобы обеспечить максимальную эффективность и быстроту их выполнения. Японцы больше озабочены "не тем, сколько времени занимает то или иное дело, а тем, как время распределено согласно с уместностью, правилами вежливости и традициями.