Государство и личность

Обязанность — это объективно необходимое, должное поведение  личности. Следует вместе с тем  подчеркнуть, что такая объективная  необходимость определенного поведения не всегда субъективно осознается индивидом, а это может привести к отступлению от требования нормы. Поэтому обязанность — это как необходимое, так и возможное поведение. Личность совершает свой выбор не только в сфере юридических требований и предписаний. На этот выбор могут влиять и иные нормы, которые имеют антисоциальную направленность. В этом случае обязанность не будет реализована. Обязанность — это возможное поведение и потому, что и при благоприятном, позитивном отношении личности ее реализация в объективно необходимом поведении наступает лишь при определенных условиях, предусмотренных правовой нормой.

Государство в системе  обязанностей указывает целесообразный, социально полезный и необходимый вариант поведения. Однако, как уже отмечалось, свобода выбора включает множество факторов и не замыкается в пределах правовых эталонов. Поэтому возможно поведение, которое основано на иной нормативной ориентации. Личность может избрать нормы, противоречащие требованиям, заключенным в обязанности.

Все сферы действия правового  статуса в единстве прав и обязанностей — это «пространство свободы», основанное на свободе выбора и ответственности личности перед обществом и своими согражданами.[17]

Такие правовые запреты полностью  соответствуют ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах[18], предусматривающей право человека беспрепятственно придерживаться своих мнении, выражать эти мнения письменно, устно, в печати или иными способами по своему выбору. В п. 3 ст. 19 отмечается, что пользование этими правами налагает особую обязанность и особую ответственность. «Оно может быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены Законом и являются необходимыми:

а) для уважения прав и  репутации других лиц;

б) для охраны государственной  безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения ».

В Международном пакте  о гражданских и политических правах предусмотрена возможность запрещения антигуманных, аморальных действий — пропаганды войны, всяких выступлений в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющих собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию (ст. 20). Подобные ограничения предусмотрены и Всеобщей декларацией прав человека[19]. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах[20] также допускает ограничения прав постольку, поскольку это совместимо с природой указанных прав, и исключительно с целью способствовать общему благосостоянию в обществе (ст. 4). В основе этих ограничений лежит стремление исключить эгоистическое, антигуманное использование прав.

Таким образом, правовой статус личности в обществе обеспечивает координацию  действий личности и государства, социальной системы в целом. Правовой статус основан на принципах, которые присущи всему праву: демократизме, уважении прав и достоинства личности, равноправии, справедливости, законности, неразрывной связи прав и обязанностей, сочетании убеждения и принуждения, ответственности за вину. Эти принципы конкретно преломляются в правовом статусе, усиливая его регулятивную роль. Наряду с этим правовой статус выражает принцип взаимной ответственности государства и личности, принцип сочетания общественных и личных интересов.

Государство социально ответственно за правильное, научное закрепление в законодательстве того объема социальных возможностей, который соответствует достигнутому этапу общественного развития; за создание системы гарантий, обеспечивающих реализацию прав граждан; за четкое действие государственных механизмов по восстановлению нарушенного права и применению санкции к лицам, виновным в нарушении своих обязанностей.

Если бы правам граждан  не соответствовали обязанности государства, его социальная ответственность, то эти права носили бы характер ни к чему не обязывающих деклараций. Взаимная ответственность государства и личности — это важнейший гуманистический и демократический принцип построения нормального демократического  правого государства.[21]

Таким образом, мы установили, что правовой статус личности –  это определенный комплекс прав, свобод, и обязанностей устанавливаемых  государством и закрепляемых в конституции. Именно он является основным критерием  при определении степени демократичности  государственного строя 

ОТНОШЕНИЯ ГОСУДАРСТВА И  ЛИЧНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

3.1 Новая Россия, следуя  курсом реформ, восприняла основные  требования, принципы и стандарты  мирового сообщества в гуманитарной  сфере, взяла на себя определенные  обязательства по соблюдению  прав человека, согласилась с  тем, что эти права являются  естественными и неотчуждаемыми, даны человеку от природы, обязательны  для всех, и, прежде всего для  самой власти, призванной гарантировать  их беспрепятственное осуществление.  Она безоговорочно признала соответствующие  международно-правовые акты в  данной области, приняла собственную  Декларацию прав человека и  гражданина. В Конституции РФ  закреплено положение о том, что права человека являются высшей социальной ценностью, что их соблюдение – первейшая обязанность государства. Впервые в отечественной истории введен специальный пост Уполномоченного по правам человека[22], т.е. появился новый правозащитный институт.

В юридической науке права  концепция естественного права  уже не отвергается, как раньше, а, напротив, всячески отстаивается и  пропагандируется. Давно преодолен  взгляд, согласно которому права человека «даруются» государством, носят сугубо октроированный (пожалованный) характер — власть может дать те или иные права, но может и произвольно  отнять их. Тезис о естественном и самостоятельном характере  прав человека в современной юридической  литературе является общепризнанным. Права человека выступают своеобразным ограничителем государственной  власти, сдерживающим началом. При этом, само собой разумеется, что речь идет лишь об основных, неотъемлемых, прирожденных правах (право на жизнь, честь, достоинство, свободу, безопасность, семью, собственность  и т.д.), которые не являются исчерпывающими. Все иные права, а их бесчисленное множество (частных, текущих, отраслевых), могут устанавливаться либо отменяться законодательным путем, но исходя из признания естественных прав, в их развитие и не противореча им.

При любом демократическом  устройстве права и свободы граждан, а также их обязанности представляют собой важнейший социальный и  политико-юридический институт, объективно выступающий мерилом достижений данного общества, его «визитной  карточкой», показателем зрелости, цивилизованности. Он служит средством  доступа личности к духовным и  материальным благам, механизмам власти, реализации своих интересов, волеизъявления. В то же время это — непременное  условие совершенствования самого индивида, упрочения его статуса, достоинства, независимости, «суверенности».[23]

Поиск оптимальных моделей  взаимоотношений государства и  личности всегда представлял собой  сложнейшую проблему. Эти модели в  решающей степени зависели от характера  общества, типа собственности, уровня экономики, развитости демократии, культуры, других объективных условий. Но во многом они определялись также властью, законами, правящими элитами, т.е. субъективными  факторами, в сочетании с действующими закономерностями.

Сегодня в области теории прав и свобод человека наблюдается  пусть небольшой, но все же прогресс, особенно в смысле законодательного их оформления, общественного внимания, политического и философского осмысления, научных заделов. Вместе с тем  реальность такова, что эти права  грубо и повсеместно нарушаются, не соблюдаются, игнорируются, слабо  защищены, не обеспечены экономически. А ведь хорошо известно, что мало провозгласить определенные права  и свободы, главное — их материализовать  и претворить в жизнь, что является более сложной задачей. В условиях возникшего в стране глубокого экономического, политического и духовного кризиса  естественные и неотъемлемые права  человека подвергаются серьезным испытаниям. С одной стороны, общество наконец  осознало необходимость и безусловную  ценность указанных прав человека, присущих ему от рождения, с другой — оно пока не в состоянии обеспечить их полное и гарантированное осуществление. Эти права лишь продекларированы.

3.2 Ситуация в России  складывается сегодня таким образом, что в правоприменительной практике ограничений прав и свобод человека сколько угодно (сколько выгодно обладающим реальной властью). Однако законодательство про эти ограничения как бы не знает.

Отсюда возможны два следствия. Первое: в случае надобности работника  правоприменительного органа всегда можно  обвинить в отступлении от закона. Второе: участник правоотношения, обладающий реальной силой (деньги, связи, должностное положение) имеет возможность избавить себя и своих ближних от действия таких ограничений. 

В то же время от ограничений  прав и свобод граждан следует  отличать их игнорирование государством, должностными лицами, гражданским обществом.

Следует различать законодательное, внешнее ограничение права от его внутренней ограниченности на основе естественного закона равной свободы, считает он. Согласно этому закону, никто, реализуя свои права, не должен нарушать права другого или затруднять их осуществление. Использование естественных прав во вред другим является правонарушением и служит основанием для соответствующего воздействия на нарушителя. Но и в этом случае не могут подвергаться ограничению естественные права человека. Речь идет о восстановлении нарушенных границ чужого права, его ограждении от посягательств[24].

Правонарушитель за совершение общественно опасного деяния подвергается лишению свободы, но при этом ограничивается не в праве на свободу, а в возможности ею злоупотреблять. К числу естественных прерогатив человека относится право на самосохранение, на самооборону. Формулируя институт необходимой обороны, законодатель уточняет естественные границы этого права, пределы его осуществления. При этом он обязан законодательно утвердить то, что вытекает из самого права в целях лучшего правового ориентирования граждан при отражении преступного нападения, а также судебно-следственных органов при юридической оценке действий, им вызванных.

В этой связи является совершенно неправомерным законодательное связывание реализация права на необходимую оборону с невозможностью прибегнуть к защите местного или ближайшего начальства (ст. 107 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года) и спасения бегством. И то и другое - ограничение естественного права.

Ничто сугубо личное не должно быть объектом законодательного воздействия. Закон не вправе к чему-либо принуждать человека во имя его собственной пользы или что-либо недозволять ему из тех же соображений, например, запрещать подвергать себя в научных целях опасным для жизни экспериментам и т.д. Речь идет о непререкаемости правового статуса личности, о недопустимости какого-либо посягательства на него со стороны государства. Это самая запретная зона для государственной власти. Здесь всецело господствует суверенитет права.

Правовой статус личности в таком его понимании является главным устоем правовой государственности. Не случайно дореволюционные русские  юристы основной признак правового  государства   усматривали   в   ограниченности юрисдикции государственного суверенитета в сфере прав человека.

"Ограниченность власти  в правовом государстве, - писал  Б.А. Кистяковский. - создается признанием  за личностью неотъемлемых, ненарушаемых  и неприкосновенных прав... есть  известная сфера самоуправления  и самопроявления личности, в  которую государство не имеет  права вторгаться. Неотъемлемые  права человеческой личности  не создаются государством напротив, они по существу своему присвоены самой личности[25].

История свидетельствует  о том, что и без признания со стороны государства права личности, осознанные как высшая правовая ценность, могут обладать действенной силой. Как известно, акты великих российских реформ 60-70-х годов XIX в. не содержали провозглашения этих прав, но в их защиту было вынесено немало вердиктов присяжных. Суд общественной совести упорно отказывал в наказании за преступные деяния, продиктованные местью за поруганную честь, за нарушения паспортного режима, воспринимаемого народным правосознанием как "удавка" для свободы.

3.3 Автор считает, что  характерная черта российской  действительности - явная приоритетность  общественного над личностным и решение почти любой ситуации в интересах государства. При подобном положении дел речь идет не столько о способности, сколько о возможности человека действовать. Одних способностей для свободы и отстаивания своих прав недостаточно, необходимы и соответствующие условия. Поэтому более широкая категория возможностей в данном случае принципиально точнее: она содержит указание на то. что необходимо учитывать не только субъективные свойства личности, но и объективные обстоятельства, в которых ей приходится действовать.

Возникает парадоксальная, на первый взгляд, ситуация: констатируя  несовершенство имеющегося законодательства по обеспечению прав и свобод человека, мы настаиваем в то же время на необходимости защиты механизма ограничения прав и свобод. Здесь дело в обратной связи. Личность в любом правовом пространстве быстро адаптируется и добивается реализации своих прав и свобод, создавая новые общественные отношения, которые требуют правового регулирования, зачастую игнорируя интересы самого государства. И тогда в действие вступает механизм ограничения прав и свобод личности, который обеспечивается нормативной базой, принципами законности или целесообразности, механизмом реализации нормы права и т.д. Учитывая большой опыт в данном вопросе со стороны государства, можно смело утверждать, что обеспечение и Защита механизма ограничения прав и свобод человека больших затруднений ни политического, ни социального, ни экономического характера не вызывает.