Проституция в России

Глава 3. Борьба с проституцией. 

3.1. Борьба с проституцией  в России. 

Проституция —  одна из наиболее устойчивых и традиционных форм девиан-тного поведения. Однако в отечественной историографии  на протяжении многих десятилетий эта тема относилась к разряду табуированных.

В годы гражданской  войны в столичных городах  и крупных промышленных центрах  число проституток заметно сократилось. Современники выделяли несколько причин этого процесса. В условиях экономической  разрухи и дикой инфляции роль денег упала во всех договорных отношениях, в том числе и во взаимоотношениях полов. Кроме того, революция перекрыла деревенский канал мобильности проституток. Экономическая разруха привела к тому, что города не нуждались в рабочей силе ни для промышленности, ни для прислуги, при этом деревня жила сытнее города. Октябрьская революция унаследовала от своей предшественницы отсутствие законодательства в области борьбы с проституцией. В этих условиях, проституток судили не по закону, а по «революционной совести». Их приравнивали к «враждебным революции лицам» и даже — «классовым врагам». В.И. Ленин 9 августа 1918 г. в письме к председателю Нижегородского губернского Совета Г.Ф. Федорову рекомендовал «...расстрелять и вывезти сотни проституток».

Сохранению проституции  способствовали кризис семейных отношений  и распад многих семей, вызванный  войной, экономической разрухой и  деструктивной деятельностью новой  власти. С.Н. Равич указывала на это  в статье, опубликованной в журнале  «Коммунистка»: «Старые, гнилые устои семьи и брака рушатся и идут к полному уничтожению с каждым днем. Но нет никаких руководящих начал для создания новых, красивых, здоровых отношений. Идет невообразимая вакханалия. Свободная любовь лучшими людьми понимается как свободный разврат. Самые ответственные политические люди, вожди революции, сами в этой области до очевидности бессильны и явно не связывают концов с концами. Молодёжь не имеет сколь-нибудь определенного влияния».

В годы гражданской  войны и военного коммунизма любовью можно было расплатиться за продуктовые карточки более высокой категории, за ордер на жилплощадь, за место в вагоне, а иногда даже и за жизнь близкого человека. Э. Голдман записала в своих воспоминаниях: «Проходя по Невскому... около Литейного... я наткнулась на группу женщин, прижимавшихся друг к другу, чтобы защититься от холода. Их окружали солдаты, которые о чем-то говорили и жестикулировали. Как я узнала, эти женщины были проститутками, которые продавали себя за фунт хлеба, кусок мыла или шоколадку» . Один рабочий, участвовавший в операциях ЧК в Петрограде, рассказывал, что, когда он в составе конвоя сопровождал к месту расстрела группу офицеров, жена одного из приговоренных «следовала за отрядом и предлагала каждому пойти с ней, чтобы мужа отпустили. Я отошел с ней в сторону, совершил акт пролетарской справедливости, но мужа все равно расстрелял» . В 1920 г. в Петрограде насчитывалось по приблизительным подсчетам 17 тыс. проституток и около 300 притонов».

Введение нэпа и рыночных отношений, повышение курса рубля, резкое обострение экономической и профессиональной конкуренции, «сексуальная революция» и кризис советской семьи, беспризорность в самом широком смысле, неналаженность всех сторон народного хозяйства и быта, не завершенное реформирование школы и воспитания — все это и многое другое воскресило проституцию в ее самых одиозных формах.

По итогам внутреннего  учета петроградской милиции  в 1922 г. в городе было выявлено 32 тыс. проституток . Но рост проституции не был лишь столичной болезнью. Он активно проходил и в провинциальных городах.

С первых лет  существования советской власти проблеме проституции уделялось  большое внимание. Декларируемое  отношение новой власти к проституции  было зафиксировано в «Тезисах по борьбе с проституцией», разработанных и опубликованных в конце 1921 г. межведомственной комиссией при Наркомате социального обеспечения (НКСО), где отмечалось: «I. Проституция тесно связана с основами капиталистической формы хозяйства и наемным трудом. 2. Без угверждения коммунистических основ хозяйства и общежития исчезновение проституции неосуществимо. Коммунизм — могила проституции, 3. Борьба с проституцией — это борьба с причинами, ее порождающими, т. е. с капиталом, частной собственностью и делением общества на классы. 4. В Советской рабоче-крестьянской республике проституция представляет собой прямое наследие буржуазно-капиталистического уклада жизни». То есть проституция признавалась «пережитком позорного прошлого».

Сущность уголовного законодательства 1920-х годов в  области борьбы с проституцией четко выразил В.М. Броннер, заявивший: «Основное положение, из которого мы исходим при построении нашей работы, это то, что борьба с проституцией не должна быть заменена борьбой с проституткой. Проститутки — это только жертвы или определенных условий, или тех мерзавцев, которые их в это дело втягивают». Само занятие проституцией, согласно действовавшему в то время законодательству, не являлось ни преступлением, ни правонарушением. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. содержал две статьи, устанавливавших уголовную ответственность за деятельность в сфере сексуальной коммерции. Ст. 170 определила в качестве наказания за «принуждение из корыстных или иных личных видов к занятию проституцией, совершенное посредством физического или психического воздействия», лишение свободы на срок не ниже 3 лет. Ст. 171 предусматривала аналогичное наказание за «сводничество, содержание притонов разврата, а также вербовку женщин для проституции». Уголовный кодекс редакции 1926 г. содержал лишь одну статью — 155, предусматривавшую лишение свободы на срок до 5 лет с конфискацией всего или части имущества за «принуждение к занятию проституцией, сводничество, содержание притонов разврата, а также вербовку женщин для проституции». Внутренние инструкции Наркомата внутренних дел (НКВД) разрешали сотрудникам милиции и уголовного розыска привлекать проституток лишь как свидетелей, предписывалось относиться к ним корректно и уважительно.

Согласно официальной  статистике НКВД в РСФСР без Дальневосточного края и автономных республик в 1924 г. было возбуждено 2256 уголовных дел по фактам сводничества и организации притонов разврата, в 1925 г.

— 2987 дел, а в 1926 г. — 2365 дел. При этом резкий рост возбужденных дел в 1925 г. объясняется  проведенной «ударной компанией», выразившейся в росте активности милиции. Вместе с тем, согласно судебной статистике, только небольшая часть этих дел заканчивалась осуждением обвиняемых. Так, общее число осужденных в СССР без данных по Грузии и Украине за выше обозначенные преступления было в 1924 г. 618 человек, а в 1925 г. — 813. Это были по преимуществу женские преступления. Например, в 1924 г. за них было осуждено 224 мужчины и 394 женщины, а в 1925 г. — 291 мужчина и 522 женщины. Большая часть осужденных приговаривалась к лишению свободы на разные сроки, но значительная доля привлеченных к уголовной ответственности за эти преступления осуждалась условно: в 1925 г. — 26,9%, в 1926 г. — 21,2%. Кроме того, среди этих преступников был высок уровень рецидива. К примеру, по данным 1926 г. среди осужденных за сводничество (не считая уклонившихся от ответа) он составлял 23,1%.

В мировой истории  контроля и борьбы с проституцией можно выделить три основные модели: прогибиционизм (основан на запрете  проституции и уголовном или  административном преследовании лиц, ею занимающихся), регламентацию (правовое регулирование деятельности проституток) и аболиционизм (отмена правового регулирования, как в форме запрета, так и регламентационного надзора за проституцией). 1917 г. и последующие события привели к уникальной в историческом плане ситуации — регламентация была упразднена, прогибиционизм не был введен, аболиционизм не реализовался. С этого времени в России начинает складываться особая модель контроля и борьбы с проституцией, которую условно можно назвать советской. Она отличалась значительной противоречивостью и борьбой различных тенденций.

В годы военного коммунизма со стороны властных органов, особенно губернского и более  мелкого значения, неоднократно предпринимались  попытки к возрождению регламентации. Так, распоряжение Петроградского районного совета предписывало с 5 октября 1918 г. «женщинам и девушкам, вовлеченным в проституцию: ... в кратчайший срок, не позднее недели со дня распубликования сего, зарегистрироваться в порайонных комендатурах революционной охраны, и исправно являться на медицинские осмотры, о времени и месте которых будет сообщено при регистрации...». 18 ноября 1918 г. Совет Пешехонского отдела здравоохранения постановил: просить Управление уездной милиции провести точную регистрацию проституток, проживающих в Пешехонье, которые бы регулярно, раз в неделю, по субботам являлись для осмотра в Советскую больницу. А, например, Орловский губернский исполком 12 декабря 1918 г. решил ввести регистрационные карточки для осмотра проституток, поручив Губернскому управлению милиции следить за их явкой и задерживать не исполняющих это распоряжение.

В некоторых  регионах проституток приравнивали к преступникам, дезертирам трудового  фронта и помещали в концентрационные лагеря. К примеру, такая ситуация сложилась в Петрограде, Пензе и других городах. Облавы и высылка проституток в первые годы Советской власти были распространенным явлением. Таким образом, на лицо были и признаки прогибиционизма.

С точки зрения аболиционистов, тоже действовавших  в то время, и регламентация, и прогибиционизм являлись аномалиями. Они осуждали облавы, высылки по этапу и концентрационные лагеря. В 1918 г. профессора С.Я. Кульнев и Ф.А. Валитер создали «Совещание по борьбе с проституцией». Оно разработало целый комплекс мер социальной помощи проституткам. На аболиционистских позициях стояло большинство членов Межведомственной комиссии по борьбе с проституцией, возникшей в 1919 г. при НКСО .

Летом 1922 г. НКВД, встревоженный тем, что поток  голодающих беженок в больших  городах придал дополнительную остроту проблеме, разработал и опубликовал проект организации особой «милиции нравов». Этот проект вызвал волну возмущения. С обличительной статьей в «Московских известиях» выступила Клара Цеткин. И, как отмечали специалисты, «угроза нравственного одичания, неимоверный рост проституции и венерических болезней, которые вызвали к жизни проект «милиции нравов», не могли все же преодолеть ужаса и отвращения к той системе кажущейся борьбы, какой была регламентация. Но идея этой меры имеет немало тайных приверженцев в нашем обществе». Данный проект к счастью не был реализован.

Работу по контролю за проституцией, начатую Межведомственной комиссией, продолжила Венерологическая секция Народного комиссариата здравоохранения (НКЗ). Она выработала положение «О мерах борьбы с проституцией», которое было циркулярно направлено Губернским исполнительным комитетам (ГИКам) для всех их отделов и Губернским профессиональным советам. Вслед за появлением циркуляра в 1922 г. создается Центральный Совет по борьбе с проституцией. Его возглавил народный комиссар здравоохранения Н.А. Семашко. Его заместителем стал профессор Броннер. Секретариат Совета входил в аппарат НКЗ. Первой задачей Центрального Совета было создание периферийных органов по борьбе с проституцией.

К 1924 г. местные  Советы (губернского, краевого и областного масштабов) по борьбе с проституцией были созданы во всех регионах советской России. В состав этих Советов входили представители Губернского отдела здравоохранения (ГЗО), Губернского совета профессиональных союзов, Женотдела, ГИКа. Его председателем чаще всего становился председатель ГЗО. Свою деятельность Советы видели в консолидации усилий всех заинтересованных учреждений для борьбы с проституцией. Уездные Советы были созданы в 21 губернии. Все без исключения Советы испытывали нехватку денежных средств для проведения своей работы. Центральная и местная власти не желали финансировать программы по борьбе с проституцией. Единственным источником финансирования местных Советов стали гонорары за лекции и сборы в ходе проведения двухнедельников помощи безработным женщинам. Деятельность этих организаций была, главным образом, направлена на ресоциализацию женщин. В регионах организовывались мастерские, артели, общежития и столовые для безработных и беспризорных женщин. Предпринимались попытки защитить женщин от сокращения. В 1924 г. Вятский совет открыл в городе и уездах швейные и пошивочные мастерские, артель кружевниц, школу кройки и шитья, для зарегистрированных на бирже труда женщин открыли столовую; Кубано-Черноморский — организовал «Дом помощи трудящимся женщинам», при котором было намечено открыть производственные мастерские; Смоленский — смог получить несколько комнат для одиночек, порвавших с проституцией, открыл ясли для детей беспризорных женщин и ряд мастерских и а1р6 телей, финансировал столовую для беспризорных женщин на 50 человек.

Середина 1920-х  годов была не только временем реорганизации  работы Советов разных уровней. Это  было время изменения подходов административных органов к проблеме борьбы с проституцией. По мере улучшения социально-экономического положения в стране, теоретически, острота проблемы проституции должна была спадать. Но этого не происходило. Провозглашенная идея борьбы с проституцией, а не с проституткой не позволяла административным органам оказывать силовое воздействие на отдельных «жриц любви». Именно в этих условиях, с подачи административных органов, рождается идея о социально-паразитическом элементе, составной частью которого являются профессиональные проститутки, не способные исправиться, к которым следовало применять нетрадиционные методы воздействия. Первым в этом направлении стал проект, разработанный НКВД в 1926 году. Суть его состояла в том, что профессиональных проституток следовало вовлекать в трудовую среду посредством принудительной изоляции (без решения суда). Для этого, по мнению НКВД, в Сибири и юго-восточных районах страны, следовало создавать колонии неквалифицированного и принудительного труда. При этом они должны были находиться вдалеке от любых населенных пунктов (дабы не развращать местное население). Интересно, что эти колонии должны были находиться на самоокупаемости. Ориентировочная пропускная способность подобных учреждений, их планировалось создать 80, должна была составить 5 тыс. человек в год. И, хотя этот проект на данном этапе не был реализован, он явился пробой сил с целью выяснения реакции властных высших органов на столь радикальное решение проблемы.Местные административные органы не только не отставали от центральных, но иногда даже их опережали. Так, в декабре 1925г. начальник административного отдела пензенского ГИКа Горгаев обнародовал план мероприятий, которые, по его мнению, должны были активизировать борьбу с проституцией. План содержал следующие положения: «I. Проституток связанных с преступным миром, выслать административно, как социально-опасный элемент; 2. Обязать всех домоуполномоченных и домовладельцев доносить о лицах занимающихся проституцией; 3. Притоносодержателей и сводников привлекать по статьям 170 и 171 УК, но желательно применять к ним административную высылку; 4. Отдельные кабинеты в ресторанах и пивных уничтожить; 5. Обязать всех владельцев гостиниц, номеров и постоялых дворов не сдавать под ночлег отдельные помещения гражданам, проживающим в этом городе, и в случае не выполнения ими настоящего распоряжения привлекать по ст. 171 УК».Наиболее показательным фактом в изменении позиции административных органов в деле борьбы с проституцией, ее подмене борьбой с проституткой, стало формирование института тайной регистрации проституток, создание на основании агентурных сведений специфических досье на отдельных женщин. Этот процесс был тесным образом связан с выше описанными попытками НКВД провести новые формы и методы борьбы с проституцией. 23 сентября 1925 г. Центральное Административное Управление НКВД разослало секретный циркуляр, где содержались следующие положения: «На сегодняшний день в городах сосредоточился социально-паразитический элемент, упорно не желающий заниматься общественно-полезным трудом и подчиняться установленному правопорядку. К нему относятся профессиональные проститутки, проститутки связанные с преступным миром, содержатели притонов... Предпринимаемые до сих пор меры судебного и административного характера не достигли реальных 1р9езультатов... необходим поиск новых, эффективных методов воздействия... ». Необходимым условием этого поиска, по мнению НКВД, должно было стать создание учетной карточки на каждую профессиональную проститутку. При этом сведения должны были собираться лишь негласным путем.