М. Ковалевский в развитие социологии

    Различие, существующее между коллективной рефлексологией и социологией, Бехтерев объяснял следующим  образом: “Для социолога не существенно  знать, как образуется и какие  изменения происходят в деятельности и реакциях коллектива по сравнению  с реакциями и деятельностью  отдельных индивидов. Он может, конечно, этим интересоваться, но это не его  прямая задача, тогда как он естественно  признает своей задачей выяснение  взаимоотношений между социальными  группами, как и самый факт установления социальных группы или коллективов. Таким образом, изучение способа  возникновения коллективных групп  и особенностей коллективной деятельности по сравнению с индивидуальной —  дело коллективной рефлексологии, тогда  как выяснение количества коллективов, их особенностей и взаимоотношения  между этими коллективами в среде  того или другого народа есть дело социолога”.

    Бехтерев  выделил 23 универсальных закона, действующих, по его мнению, как в неорганическом мире и в природе, так и в  сфере социальных отношений. На основе физических законов он пытался объяснить  такие сложные социальные процессы, как развитие и преемственность  культурных традиций, образование социальных общностей, динамику общественных взглядов и настроений и т.д.

    Бехтерев  отмечал, что “...наблюдение и опыт приводят нас к выводу, что основные законы соотносительной деятельности собирательной личности те же, что  и для всей вообще живой и неживой  природы. Здесь путем анализа  раскрываются те же общие космические  законы, как закон сохранения энергии, тяготения, отталкивания, противодействия  равного действию, подобия, ритма, энтропии, эволюции, дифференцировки, обобщения  или синтеза, приспособляемости, отбора, инерции и т.п. Мы увидим, что мир  управляется одними и теми же основными  законами, общими для всех вообще явлений  как неорганических, так и органических и надорганических, или социальных, о чем подробно будет речь в  последующем изложении. Иначе и  быть не может. Если мир живой природы  является результатом превращения  и осложнения неживой природы  путем эволюции, а в этом естественнонаучное мировоззрение не дает основания  ни на минуту сомневаться, то спрашивается, почему должны быть одни законы для  неорганического мира, другие для  органического и третьи для надорганического мира. Если бы это было иначе, то мы должны были бы признать существование двух или даже трех миров, не имеющих между  собой ничего общего, или что какое-то чудо разделило не только наш земной мир, но и вселенную на два или  три несоизмеримые между собой  части, что представлялось бы явным абсурдом”.

    Бехтерев  стал одним из основателей нового направлений психологического исследования — социальной (или общественной) психологии. Большой заслугой Бехтерева  является разработка учения о коллективе.

    Основными представителями “физиологической coциологии” были Г.П. Зеленый и  В.В. Савич. Г.П. Зеленый, талантливый  ученик школы акад. И.П. Павлова. В 1909 г. на одном из заседаний столичного философского общества он впервые в  России заговорил о применении теории условных рефлексов в социологии при изучении социальных групп и  общества в целом. Позднее эти  идеи были им развиты в ряде статей на немецком и русском языках. Данные публикации вызвали полемику в социологических журналах, особенно в США. При обсуждении доклада Зеленого Кареевым впервые был употреблен термин “рефлексология”, который со временем заменил в России термин “бихевиоризм”. Некоторое время Зеленый был членом Научного общества марксистов. Он утверждал, что так как психологические явления в “чистом” виде невозможно объективно научно наблюдать, то социолог должен ограничиться только изучением наблюдаемого поведения людей.

    По  мнению В.В. Савича, возникновение и  развитие религии связано с “типом сексуальности”, а крупного производства, буржуазии и классовой борьбы — с “пищевой реакцией”. Рассматривая роль “пищевых реакций”, он отмечал  что “Переходя к роли пищевых  реакций в определении поведения, мы прежде всего сталкиваемся у некоторых  видов с врожденной реакцией заготовки  запасов пищи. Так, белка старается  прятать орехи даже в комнате, хотя бы в ковер. Эти инстинктивные  реакции у человека с лихвой возмещаются  условными связями”. “Метод условных рефлексов, — подчеркивал Савич, — позволяет изучать влияние  голодовки на функцию мозга.

    Савич на примерах доказывал, что “нами  управляют инстинкты, или условные связи, вырастающие на почве их”. Он не видел никакого принципиального  отличия человека от животного. “Если  наши поступки вытекают из инстинктов, — писал он, — если химизм крови  определят доминирующею роль данного  инстинкта в определенное время, то мы не видим никакого принципиального  отличия человека от животного. И  у него все то же самое. Разница  лишь та, что у животного условных связей гораздо меньше, они ближе  к безусловным, и оттого отношения  животных к внешнему миру более примитивны, и оттого там меньше ошибок. Правда, там нет Ньютонов, зато нет и  Дон-Кихотов! Там мельницу не примут за великана! У человека добраться  до инстинкта часто трудно, так  развита сфера условных отношений. И только дети дают возможность заглянуть  ближе, ибо у них еще мало развиты  условные связи. При преобладающей  роли какого-нибудь инстинкта и связи  образуются преимущественно на почве  его, и оттого все условные отношения, возникающие на нем, приобретают  на время чрезвычайную силу, пока, наконец, инстинкт не будет удовлетворен, и  тогда доминирующая роль перейдет к  другому. Вот отчего и можно сказать, что человек есть горилла, вооруженная  пулеметом. Обезьяной его можно  назвать потому, что в конечном счете им руководят все те же инстинкты, как и гориллой. Ведь разница лишь та, что у животного ярко проявляется врожденная реакция, а у человека условная, но она-то возникает все-таки на врожденной.

    Отсюда  вытекает с неизбежностью тот  вывод, что нельзя строить жизнь  на преобладании одной группы инстинктов, как бы сильна она ни была. Жизнь  разнообразна и многогранна, и в  рамки одного инстинкта никак  нельзя ее уложить. Каждый инстинкт может  олицетворяться в качестве божества...” На развитие социал-дарвинистского направления в этот период сильное влияние оказало давнее увлечение биологическим направлением русскими немарксистскими социологами. Старая профессура, даже после Октябрьской революции, еще в течение нескольких лет продолжала оказывать значительное влияние на советскую высшую школу.

    Распространению социал-дарвинизма также способствовала активная поддержка этого направления  Л.Д. Tpoцким. Например, в своем выступлении  в 1923 г. перед слушателями Свердловского  института, он открыто утверждал, что  марксизм является не чем иным, как  применением дарвинизма к человеческому  обществу. На такие высказывания социал-дарвинисты опирались и часто цитировали. Также этому способствовали и  царившие в России голод и разруха, которые, естественно, вели к выдвижению на первое место биологического фактора.

    Сорокин отмечал, что в настоящее время  “часть экологии, изучающая взаимоотношения  организмов друг к дргу, распалась  на две ветви: на зоосоциологию, имеющую  своим предметом взаимоотношения  животных друг к другу (животные сообщества), и на фитосоциологию, исследующую  взаимоотношения растений друг к  другу (растительные сообщества)”.

    Впервые термин “фитосоциология” употребил pyccкий  ученый И.К. Пачосский в 1896 г. (в настоящее  время данный термин мало распространен). Пачосский прочитал в Херсонском политехническом институте курс лекций, под этим названием, а в 1921 г. им была издана книга “Основы  фитосоциологии”. В России перед  революцией и сразу после нее  был выпущен ряд книг по “фитосоциологии”. Их авторы — М.А. Бубликов, В.В. Алехин, Г.Ф. Морозов, В.Н. Сукачев, И.Г. Сыркин и  другие считали, что объектом изучения социологии является не только человеческое общество, но и вся живая природа, вплоть до амеб и луговых растений. С точки зрения “фитосоциологов” социология вообще является частью или  разделом биологии.

    Большая популярность законов естественного  отбора борьбы за существование среди  научной интеллигенции советской  России в первой половине 20-х годов  привела тому, что на их основе даже предпринимались попытки истолковать  мышление людей. Так, И.Е. Орлов в  книге “Логика естествознания” (1925) писал: “В царстве идей также  происходит борьба за существование, гибель огромного большинства и выживание  наиболее приспособленных. Посредством  указанного процесса разум приспособляется  к внешней для него необходимости, к независимым от него законам, определяющим возникновение ощущений, т.е. к тому, что является причиной ощущений”. Несмотря на различия во взглядах социал-дарвинисты видели свою задачу в эклектическом слиянии дарвинизма с марксизмом в одно общее “монистическое мировоззрение”. Таким образом, они пытались обогатить материалистическое понимание истории. Но все их искания в конечном счете неизбежно приводили к идеалистическому пониманию истории.

    В социологии эмпириомонизма в наиболее полной форме нашла свое выражение  “энергетическая” трактовка исторического  материализма, которая прямо смыкалась  с “физиологической социологией” и “рефлексологией”. Необходимо отметить, что “энергетический подход”  к изучению явлений социальной жизни  использовали некоторые немарксистские социологи еще в дореволюционное  время. Гак, в сборнике “Новые идеи в социологии” (1914) редакцией было отмечено достоинство “энергетического подхода” как общего социологического метода, которое включалось в том, что он “успешно "разрушает китайскую  стену", воздвигнутую социологическим  невежеством предшествовавших нам  поколений, между так наз. "естественными" и так наз. "гуманитарными" науками”.

    Богданов  использовал принцип “энергетизма”  для истолкования исторического  процесса, для того чтобы “подняться”  над “односторонностью” материализма идеализма. В своей книге “Курс  политической экономии” Богданов подчеркивал: “...энергии, независимой от труда  и познания, в природе нет: каждое из ее конкретных определений исходит  из какой-либо социально-человеческой активности”.

    В начале 20-х годов “энергетические” идеи стали необходимым компонентом  не только “социальной рефлексологии” и “физиологической социологии”, но и других направлений биологической  трактовки общественных наук.  

6. Перспективы социологии первой четверти ХХ века

    Но  несмотря на то, что многие ученые в 20-е годы были увлечены концепциями  “социальной рефлексологии”, “физиологической социологии”, “социальным энергетизмом”, данные направления не могли рассчитывать на значительное распространение в  России, так как они противоречили  основным принципам марксизма-ленинизма. Поэтому Коммунистическая партия повела решительную борьбу против них. Ряд  советских марксистов выступил с  критическими статьями против этих подходов понимания исторического материализма. Особенно острой критике они были подвергнуты на дискуссиях, которые  проходили в 1929 г. в Институте  философии. На них резко критиковались  работы идейного источника механицизма, “социального энергетизма” Богданова. Была показана несостоятельность социал-дарвинистов, а также был дан решительный  отпор “фрейдо-марксистам”, которые  стремились развить марксистскую социологию, опираясь на фрейдистские методы.

    Это привело к тому, что к началу 30-х годов ряд перспективных  направлений, лежащих на стыке социологии, биологии, физиологии, психологии был  полностью свернут. И хотя в некоторых  случаях данная критика во многом была справедливой, идеологическая нетерпимость, которая была ей присуща, свела почти  на нет сферу творческих поисков  в социологии и сыграла огромную роль в установлении канонизации  марксистских положений об основах  общественной жизни.

    Уже в начале 20-х годов Коммунистической партией и Советским государством была создана система новых научных  учреждений, с помощью которых  они организовали решительное наступление  на “реакционную буржуазную идеологию”. Созданные учреждения помогли начать планомерное изучение проблем марксистской философии, социологии, политической экономии, развернуть исследования истории с  марксистско-ленинских позиций, приступить к широкой подготовке молодых  ученых и преподавателей-марксистов для высшей школы.

    Осенью 1922 г. из России были высланы (как уже  упоминалось ранее) многие ведущие  профессора-обществоведы. В конце 1922 г. во всех центральных университетах  закрылись кафедры общей социологии.

    В 1925 г. при Коммунистической академии было создано Общество статистиков-марксистов под руководством M.H. Фалькнер-Смита  и С.Г. Струмилина и Общество историков-марксистов, в которое вошли М.Н. Покровский, В.П. Волгин, П.О. Панкратова и др.

    Одновременно  с этим перестали издаваться журналы  “Мысль”, “Экономист”, “Утренник”, “Начала”, “Литературные записки” и другие, на страницах которых  популяризовались идеи немарксистских философов и социологов.

    К концу 1924 г. прекратили свою деятельность Философское общество, Вольная философская  ассоциация, Социологическое общество и другие независимые объединения  обществоведов. Таким образом, к  этому времени немарксистские социологи  были вынуждены не только прекратить свои исследования, но и вообще какую  бы то не было научную и публицистическую деятельность.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 

    Социология  того времени начинала складываться в самостоятельную науку. Это подтверждалось и тем, что в 30-е годы стали создаваться научно-исследовательские учреждения, где широким фронтом проводились эмпирические исследования. В ряде университетов началось преподавание социологии по новым программам. Тематика конкретных исследований была чрезвычайно широкой. Это и экономика труда, и бюджет времени, и научная организация труда, и проблемы безработицы, и вопросы молодежи, семьи и брака, и духовная жизнь, и многие другие. К этому времени выходило свыше десятка специальных социологических журналов.