Герберт мид - основоположник интеракционистского подхода в социологии

    Из  непосредственных предшественников символического интеракционизма - социологов и социальных психологов, наметивших соответствующий этому направлению круг проблем, а также пути их разрешения, можно назвать Г. Зиммеля в Германии, Ч. Кули и У. Томаса в Америке.

      Второе замечание касается места  теорий, символического интеракционизма  в системе социальных наук. Различными  авторами, в том числе и среди  самих представителей этого направления,  символический интеракционизм относится то к области социологического, то к области социально-психологического знания. Причина путаницы состоит в том, что символические интеракционисты идут фактически по пути подмены социологии социальной психологией. Не располагая историко-социологической теорией, позволяющей отнестись к обществу как к объективному феномену, имеющему собственные закономерности функционирования и развития, не сводимые к закономерностям межличностного общения, символические интеракционисты рассматривают социальную структуру как результат «кристаллизации», стабилизации процессов межличностного общения, а социальное развитие - как процесс эволюции коммуникативных форм. В этом смысле они всецело следуют точке зрения Ч. Кули, полагавшего, что «даже наиболее сложные и неизменные институты» следует рассматривать как «состоящие из бесчисленных межличностных взаимодействий или актов симпатии, организованных в прочное целое... посредством некоторой системы символов». Интеракционизм подменяет понятие общества как объективного феномена понятием общества как феномена интерсубъективного, где «скрепами» социального порядка служат не объективные материальные жизненные процессы, а субъективно значимые символы.

    Подобная  трактовка общества не удовлетворяет  потребностям социологии, хотя, на наш взгляд, в ней удачно очерчивается именно тот аспект социальной жизни, исследованием которого должна заниматься социально-психологическая наука. Именно поэтому можно говорить о теориях символического интеракционизма как о социально-психологических по существу, отмечая несостоятельность их претензий на теоретическое познание фундаментальных социальных процессов и закономерностей.

    3. И еще одно замечание относительно  понятия взаимодействия, как оно  трактуется в символическом интеракционизме.  Пояснение его точного содержания необходимо, ибо тезис о том, что социология представляет собой исследование социального взаимодействия, стал ныне общим местом в буржуазной социальной науке, и на понятии взаимодействия базируется целый ряд социологических концепций, радикально отличающихся от символического интеракционизма.

    Г. Беккер, не претендуя на исчерпывающий анализ, выделяет три основных значения понятия взаимодействия.⁸

    а) Взаимодействие как взаимовлияние  индивидов, когда предполагается, что  поведение индивида представляет собой непосредственную реакцию на поведение другого. В простейшем виде эта точка зрения концептуализируется в модели «стимул - реакция». Взаимодействие, рассматриваемое подобным образом, носит почти автоматический характер, реакция на поведение другого предетерминирована, «неизбежна» и «внеличностна». Более разработанной и теоретически изощренной версией такого подхода является теория социального обмена Дж. Хомэнса, П. Блау и др.

    б) Взаимодействие, предполагающее опосредствующую  роль символов. Здесь речь идет о так называемом символическом взаимодействии. Этот подход подчеркивает существеннейшее различие в поведении животного и человека. Символизация предполагает новый уровень переживания наличия другого. Взаимодействие отождествляется здесь с коммуникацией (в особенности подчеркивается роль лингвистической коммуникации). Согласно этой точке зрения взаимное влияние никогда не бывает прямым, оно всегда подвержено некоторой промежуточной трансформации, т.е. стимул всегда интерпретируется.

    в) Взаимодействие как Self-process. В этой концепции утверждается, что индивид не только находится в постоянном взаимодействии (коммуникации) с другими, но и постоянно взаимодействует с самим собой. Согласно этой точке зрения мышление есть процесс взаимодействия - индивид сообщается сам с собой «из перспективы другого».

    Первый  из очерченных выше подходов, базирующийся на методологических принципах бихевиоризма, коренным образом противоречит точке  зрения символических интеракционистов. Базовым для теоретических концепций символического интеракционизма является понятие символически опосредствованного взаимодействия (второй подход). Третий подход (взаимодействие как Self-process) логически следует из второго. Обе эти версии разрабатываются в современных концепциях символического интеракционизма. Обе они (в неразрывном единстве) представлены в трудах основоположников этого направления - Дж.Г. Мида и Дж. Морено⁹.

    Г. Блумер, один из виднейших представителей современного символического интеракционизма, писал, характеризуя значение идей Мида для социологии и социальной психологии: Мид «перевернул традиционную предпосылку, гласящую, что... разум и сознание изначально «даны» человеческим существам, что люди живут в мире пресуществующих, самоконституирующихся объектов, что их поведение состоит в реагировании на эти объекты и что жизнь группы состоит в соединении реагирующих таким образом человеческих индивидов». В противоположность традиционному подходу, утверждает Блумер, Мид показал, что «человеческая групповая жизнь явилась сущностным условием возникновения сознания, разума, мира объектов, человеческих существ как организмов, обладающих «Я», и человеческого поведения в форме конституированных актов».

    Согласно  этой точке зрения не только социальный мир индивида является продуктом его жизни в группе, но и мир в целом является социальным продуктом, «конструируется» в совокупности процессов социальных взаимодействий. Не случайно наиболее глубокий из комментаторов Мида, М. Натансон, отмечает, что, по Миду, «социальный опыт включает в себя все фундаментальные данные как для анализа самой природы «социального», так и для анализа самой природы «опыта». В круг проблем, объединяемых в понятии социального опыта, Натансон включает: организм, «Я», индивид, личность; общество, группа, среда, ситуация, взаимодействие, процесс, активность, объект, образ, феномен; познание, интуиция, понимание, воображение; и т.д. У Натансона есть все основания для подобного расширительного толкования социального опыта, ибо Мид рассматривает мир как постоянно возникающий, становящийся в процессе межиндивидуальных взаимодействий. Это означает, что в каждом конкретном взаимодействии возникают, становятся или же репродуцируются фундаментальные гносеологические и онтологические структуры.

    Анализ  процесса формирования индивидуального  сознания (и параллельно - «порождения» социального мира) в ходе взаимодействия Мид начинает с понятия «жеста». Жест служит начальной фазой индивидуального действия и в ходе взаимодействия выступает в качестве стимула, на который реагируют другие его участники. Жест является символом, ибо предполагает наличие некоего референта, «идеи», соотнесенность с некоторыми элементами опыта индивида.¹⁰

    Реакция на жест-символ не является непосредственной. Жест и реакция на него опосредствуются  значением. Значение представляет собой  как бы редуцированное взаимодействие, объективно существующее в сфере  социального опыта взаимодействующих  индивидов. Совокупность значений выступает как символическое содержание сознаний, опыта индивидов. Но в терминах значений формируются не только частные содержания опыта, но и общие понятия - универсалии.

    Комментируя мидовское понимание процесса порождения языковых значений, Ч. Моррис пишет: «Индивид должен знать, о чем он сообщает. Он сам, а не только тот, кто реагирует, должен быть способным интерпретировать значение своего собственного жеста... Благодаря их (значимых символов. - Л.И.) использованию индивид «принимает роль другого» в процессе выработки и осуществления собственного поведения... Способность жеста вызывать одну и ту же реакцию в «Я» и в «Другом» обеспечивает общность содержаний, необходимую для языковой общности». Значимые символы могут вырабатываться даже в ходе диадического взаимодействия. В ходе же более сложного взаимодействия с участием многих индивидов учитывается и обобщается мнение группы относительно общего объекта, т.е. принимается роль «обобщенного другого».

    Обнаружение феномена «обобщенного другого» означает для социальной психологии возможность анализа поведения в сложной социальной среде, для психологии сознания - возможность объяснить формирование общих понятий. «Действительная универсальность и безличность мысли и разума, - пишет Мид, - является результатом принятия данным индивидом установок других по отношению к себе и последующей кристаллизации всех этих частных установок в единую установку, или точку зрения, которая может быть названа установкой «обобщенного другого».¹¹

    Стадии  принятия роли другого, других, обобщенного другого - стадии превращения физиологического организма в рефлексивное социальное «Я». Происхождение «Я», таким образом, целиком социально. Богатство и своеобразие заложенных в том или ином индивидуальном «Я» реакций, способов действия, символических содержаний зависит от разнообразия и широты систем взаимодействия, внутри которых существует «Я». Структура завершенного «Я», полагает Мид, отражает единство и структуру социального процесса.

    Пафос мидовской социальной психологии совершенно ясен, и относительная прогрессивность его идей для своего времени несомненна. В эпоху между двумя мировыми войнами, когда для общего интеллектуального климата в его стране характерен был исключительный индивидуализм, а в психологии - крайний бихевиоризм типа уотсоновского, Мид утверждал социальный характер человеческого «Я», невозможность сведения человека к «психологической машине», каковой он выступал в доктринах бихевиористов, невозможность существования «Я» вне «Других», вне социального контекста взаимодействия, т.е. вне общества.

    Подобные  установки не противоречат в принципе взглядам марксистской социальной психологии на процесс формирования полноценного социального индивида. Но в конкретном мидовском анализе процесса социального  взаимодействия содержатся моменты, чреватые опасностью субъективизма.

    Первый  из этих моментов - асоциологичность. Центральные категории социальной психологии Мида остались расплывчатыми, неясными. Он не сумел конкретизировать и расшифровать свои мысли в терминах социологической теории, поскольку для этого ему пришлось бы разработать целостную теорию социальной структуры, проследить взаимодействие социальных норм, групп, институтов и т.д.

    Другой  момент, теснейшим образом связанный  с первым, - антиисторизм концепции Мида. Мид анализирует наличность форм взаимодействия, отвлекаясь от проблемы их исторического становления. Анализ же этот необходимо должен быть связан с историко-социологической теорией, с историческим материализмом, который только и может объяснить содержание и суть тех или иных исторически наличных форм общения¹².

    Именно  игнорированием историко-социологической  теории можно объяснить еще один «опасный» момент - отсутствие в концепции Мида анализа содержательного аспекта взаимодействий. Отсюда невозможность выделения взаимоотношений в процессе производства как решающих, определяющих содержание всех других типов взаимодействий. Последнее не является очевидным с точки зрения непосредственно участвующего во взаимодействии индивида. Взгляд Мида на проблему социального индивида и социального взаимодействия - это взгляд «изнутри», не проникающий за рамки наличного, данного. Отсюда - тенденция субъективизации концепции в целом, которой Мид не сумел избежать.

    Отметим, что Морено в отличие от Мида не был чистым теоретиком. Не был он и социологом экспериментальной ориентации. Теоретические выводы относительно природы личности и природы социального взаимодействия явились в результате его практической работы в качестве врача-психотерапевта. Начав свою деятельность в Вене, где в то время (20-е годы) необычайным успехом пользовались теория и метод психоанализа, Морено пришел к выводам, коренным образом отличавшимся от выводов фрейдизма. Теоретические посылки Фрейда были натуралистическими. В основе его концепции лежала точка зрения биологического энергетизма. Хотя проблемы генезиса и природы инстинктов мало интересовали Фрейда (он относил эти проблемы к области собственно психологии), а интересы его были сосредоточены в области «метапсихологии», исследовавшей превращения и «приключения» инстинктов в процессе человеческого общежития (т.е. фактически в области социальной психологии, социологии и даже социальной философии), изначальные пороки концепции давали себя знать. Объектом психоаналитической терапии был отдельный изолированный индивид, целью - объективирование им (при помощи психоаналитика) собственной психической жизни.

    «Фрейд  не пожелал выйти за пределы индивидуального  организма»,— писал Морено, предлагая  свой собственный, в корне отличный от фрейдовского, метод психотерапии. Морено вводит больного в «психодраматическую ситуацию», выводит на сцену, предлагая (при помощи актеров и под его, психотерапевта, непосредственным руководством и при участии) разыгрывать без сценария, полагаясь на способность импровизации, сцены, повторяющие и видоизменяющие в ходе действия (в силу различия ориентации участников), сцены его собственной личной жизни, являющиеся, по предположению, причиной неврозов, подавленных состояний и т.д. В ходе психодрамы имело место не только объективирование болезненных состояний, дающее возможность точного диагноза, но и излечение посредством драматического «катарсиса», не только обнаруживались компромиссные формы общения, дающие выходы из межличностных «тупиков» повседневной жизни, но и вырабатывалась способность импровизации, «Я» больного приобретало гибкость, способность адаптации к сложной среде, а тем самым способность к изменению ее в желаемую сторону.¹³