Башкирские семейно-бытовые обряды

Генетические, идеологические истоки семейно-бытового фольклора  восходят к древнейшему явлению  в мировоззренческой сфере - к  культу Человека. Почитание Человека человеком, легшее в основу семейно-бытового фольклора, обусловило идейно-художественную направленность словесного поэтического репертуара, функциональную специфику эпизодов. Нами установлено, что в своем многомерном значении йола представляет собой понятие, синонимичное нравственности, духовности. В такой взаимообусловленности обнаруживаются основные эстетические, функциональные особенности семейно-бытового обрядового фольклора- идеализация человека и человеческого (песни, такмаки, благопожелания), поэтизация прихода человека и ухода от жизни (свадебные, погребальные причитания, мунаджаты, колыбельные песни), а также дидактизм констатации переходных обрядов.

Йола как закон  природы санкционировал жизнь (рождение, взросление, смерть), обусловив формирование единой системы обрядотворчества трех туй — трех свадеб в жизни человека. Фольклористическое, историко-этнографическое изучение обрядового фольклора позволило раскрыть человеческую жизнь как материально существующую, организованную в конкретной периодизации, включающей обережные, воспитательные , а также санкционирующие статус человека меры. Человеческая жизнь, организованная в трех формах туй, подчинялась периодизации, обусловленной половозрастными, социальными изменениями, корректировалась законами этики, морали общества. Переходы из одного половозрастного периода в другой констатировались обрядовыми нормами, словесно-поэтическим комплексом.

В эпическом, сказочном, легендарном народном творчестве запечатлен архетип йола как первородного механизма жизневедения.

Жизнь культурного  героя (титана, батыра), не подчиняющаяся традиционным физиологическим законам периодизации, как выявлено нами, также регламентируется народным обрядом. В таком сопоставительном контексте выявилась закононесутцая суть йола, организующего хаос в миропорядок, регулирующего жизнь человека.

Человек в обряде выполняет заданное традиционное действо, выступает и как участник, и как исполнитель, и как учитель. Процессуальность, драматургичность, а также многообразие жанрового репертуара обрядового фольклора обусловлены обрядовой ролью повитух, снох, родителей, жениха и невесты, причитальщиц, аксакалов, мулл. В этой связи функционально- стилевые, исполнительские, а также поэтические нормы и формы различных жанров обрядового фольклора обнаруживают сложный синтез традиционного и импровизационного, практического и эстетического, условного и реального начал.

В ходе работы над  проблемой путем целенаправленного, методологически выстроенного опроса нами выявлен многосоставный жанровый репертуар семейно- бытового обрядового фольклора башкир. На основе систематизации материалов и произведенного анализа жанров и жанровых форм мы пришли к заключению о том, что поэтический репертуар трех форм туй, посвященный социализации человеческой жизни (от зачатия ребенка до ухода в иной мир), представляет собой многомерный текст, где в логической и семантической связи взаимодействуют самые различные категории (время, пространство, число, цвет, предмет), идеологические стереотипы (культы, верования, архаичные реалии), а также приемы художественно-изобразительного отображения действительности. В реконструированный нами словесно-поэтический репертуар входят такие жанры как благопожелания (алгыш, телэк), заговоры (арбау?ар), колыбельные песни (бишек йыр?ары), свадебные причитания (сецлэу), погребальные причитания (Ььгктау), песнопения яр-яр (йэр-йэр эйтеу), пазушные песни, такмаки (частушки), мунаджаты (менэжэттэр), завещания (васыяттар) и жанровые формы как семантичные диалоги (эйтеш), приговоры (эйтем), иносказания (кинэйэле Ьу?), заклинания, присказки (эйтемсэ), речитации (Иаматстар). Установлено, что специфичны те жанры (или формы), которые в зависимости от цели и функций обряда могут менять тематику, направленность и содержание, впоследствии применяться при различных действах. Это приговоры, песни, благопожелания, речитации, такмаки, иносказания. Различаются такие жанры, которые имеют принадлежность только к одному специальному действу, имеют обрядовую закрепленность (во времени, месте, способе исполнения). Эти жанры функционально, идейно-тематически однозначны. Устойчивая тематика и содержание, магизм, функциональная принадлежность и специальный напев этих жанров (родовые заклинания, колыбельные песни, свадебные и погребальные причитания, мунаджаты смерти, магические формулы-присказки) указывают на очень древние истоки их возникновения.

Систематизация  редкостных материалов, реконструкция  утерянных эпизодов (с последующим  уточнением обрядовой хронологии) позволили  нам воссоздать наиболее полный, системный  традиционный комплекс башкирского  семейно- бытового обрядового фольклора. Основными идеологическими стереотипами комплекса нами выделены культы плодородия, Природы, предков, старшинства, матери, любви и ребенка, предопределившие художественно-поэтическую, символико- образную специфику фольклора.

В ходе исследования нами установлено, что семейно- бытовой обрядовый фольклор- это самый сложный тип отображения действительности в силу первородной неразрывной связи с сакральными действами, архаичными верованиями и реалиями, которые в последующей трансформации обусловили яркий национальный колорит, своеобразие поэтики. Освещение и раскрытие особенностей такой целостной, многогранной и сложной системы, где слово, действо, напев, а также мантика, символика обнаруживают логически неразрывную взаимосвязь и взаимозависимость, предопределили применение генетического, семантического, функционального и поэтического анализов. Многоаспектностью исследовательского подхода нам удалось установить наиболее объективные представления о природе жанров, а также осветить закономерности формирования, развития средств художественного изображения в обрядотворчестве. Таковы, например, банные речитации, заговоры повитухи, колыбельные песни, благопожелания, в которых сравнения, метафоры, аллегории имеют ярко выраженную тотемическую (дитя волка, дитя медведя), природопоклонческую (будь крепким 1 как дуб, будь зорким как сокол), плодородную (как перепелка будь плодовитой) символики; художественные образы обнаруживают глубокую понятийность, обусловленную трансформацией народных верований, знаний, примет, а также культов ( пещер, предков, земной почвы, матери, и т.д.). Яркими и значительными особенностями башкирского семейно- бытового обрядового фольклора явились устойчивость архаической символики (природопоклонческая, эротическая, женская, предметная и т.д.), антропологизм средств поэтизации, а также функциональная закрепленность действ и слов, логическая взаимосвязь и взаимозависимость эпизодов, интонационная информативность напевов.

Вербальный компонент  представляется как школа языка, речи, культуры выражения мысли в  силу того, что обряд регулировал  цену и меру применения слова. Магическое слово в обряде действует как  кузница самосознания индивида, оно  приближает желаемое, объясняет или усиливает эффект действа, поучает жизни: отсюда в обрядовой поэзии сочетание заговорно-заклинательных, поэтико-эстетических и дидактических мотивов. Синкретность слова и действа, единство этих компонентов и соотносимость друг с другом обусловили устойчивое сохранение в памяти народа жанров в их функциональном значении и применении. Так, при купании ребенка, укачивании его в колыбели, приветствии первых шагов произносятся пожелания, заклинания, имеющие непосредственное отношение только к этим действам; при проводах невесты, ряжениях исполняются только сенляу и теляк (благопожелания); возле покойного произносятся мунаджаты смерти, причитания - хыктау.

Обрядовый фольклор представляется первичной школой обобщения  и осмысления мифов, архаичных верований, знаний с последующей их художественной импровизацией.

Нами выявлены истоки идеализации Человека, восходящие к культу Любви. Эротическая символика  обусловила тематические, идейно-эстетические особенности и жизнетворную эмоционально-экспрессивную  интонацию жанрового репертуара, активное применение средств поэтизации (метафоры, сравнения, аллегории), а также специфику действ (символика эротизма присутствует в свадебных играх, поисках пропавшей «телки», в погонях за девушкой, в увеселениях, ряжениях, в преподнесении фигурки фаллоса жениху в брачную ночь) и т.д. Восходящий к глубоко архаичным традициям первобытного эротизма, культ любви, симпатии прочитывается почти во всех эпизодах как семейно-бытовых, так и природопоклонческих обрядов. Тема первобытного эротизма и его символики в башкирском обрядовом фольклоре предполагает стать проблемой особых исследований.

В ходе исследования установлено особо важное место  женской символики в обрядовом  фольклоре. Женщина, как воспроизводитель жизни, богиня плодородия, почитаемая на уровне Земли, Воды, в обрядовой культуре заняла центральное место: она и участница, и героиня, и исполнительница. Невесту готовят, наряжают, заботятся о ней как о божестве: она ведет себя и как богиня, и как жертва. Почти все действа в обрядах производятся женщинами (по прошествии детородного возраста она действует в обрядах наравне с мужчинами).

Фольклорно-художественное воспроизведение идеала женщины  в благопожеланиях невесте, в  восхвалениях и оплакиваниях невесты  занимает заметную доминанту по сравнению  с текстами, посвященными жениху. Думается, в этой тенденции проявился почти  не корректируемый сменой эпох культ Женщины-матери, а также обозначился этикет, соблюдаемый патриархальной эпохой в целях сохранения своего благополучия.

В ходе исследования проблемы нами выявлены основные особенности  поэтики башкирского семейно-бытового обрядового фольклора. Слово в обряде пересказывает событие в условном, образном и иносказательном стиле, в результате чего создается картина особого времени, пространства с обрядовым содержанием. Быт, функциональные действа эстетизируются путем их иллюстрации, семантического описания с выделением наиболее значительных признаков. Бытописание, подобное пересказу, обуславливает специфику, выразительность, красоту поэтического образа, использ.уя повторы слов. «Суплэм-суплэм генэ шаршауымды, ТСор тиЬэц дэ -кормам, инэкэй» (Занавеску из ниток-ниточек подобранную, тканую, не занавешу я, маменька), — сетует невеста. Или же: «черные-черные глаза ее слезятся», «такия, расшитая бусами-бусами, висит уже на ивушке» и т.д.; черные тучи над ней символизируют не столько приближение дождя, сколько приход жениха (здесь описание действует как символика).

Параллелизмы (психологические, символические, семантические) восходят к оживлению природных сил, предметов, а также к неразделению мира Человека от мира Природы: «Гнется ива вдоль берега, также гнется от печали моя душа», «Каменная мельница не расколется, Каменное сердце у матери моей — Она не расплачется»; в погребальном причитании: «Ты был Солнцем на небе нашем, ты был Луною на небе нашем.». Идея единства человека и природы запечатлелась в формулах жизнестойкости («Как дуб, будь крепким!»), красоты и чистоты («Будь как текущая вода!»), чести («Пусть стан твой будет крепким, а страна будет сильной»).

Иносказание, как  одна из форм фольклорной поэтики, основывается на верованиях в ритуальную фикцию, в магическую силу слова. Практические цели обережения, сохранения себя в окружающей среде формулируются в яркие узнаваемые образы (ты — огонь, а я — уголь; она — птаха, он - охотник и т.д.). Бинарные образные оппозиции в этих примерах подразумевают противопоставления чужих сторон во имя союза, вместе с тем, утаивая реальных прототипов (жених, невеста), несут обережные функции. В приговорах брачного соития с эротической символикой подобные формулы бинарных противопоставлений действуют в семантике союза, соединения: «Один - шелк, другая - позумент, Сплелись вы навечно».

Темпоритм фольклорного стиха гармоничен с динамикой событий, действ, которые исполняются и изображаются. Так, плачу соответствует размеренный, напевный стиль причитания; раскачиваниям, играм или размахиваниям веника в купаниях в бане ребенка соответствуют четырех-пятисложные строфы скандирующего характера. Повторы слов, формул «пусть будет!» действуют как утверждение желаемого, усиливают воздействие слова. Формульность, каноничность фраз, изречений обусловлены более устойчивым сохранением в них магических элементов обращений, молений.

Применение художественных средств зависит от идейного, функционального  назначения обрядов и действ. В  заклинаниях (банных, родовых) применяемы обращения, моления и просьбы; в обругиваниях жениха традиционны отрицательные сравнения, гротески; в восхвалениях невесты характерны метафоры, сравнения, в причитаниях доминируют описания чувств, применение параллелизмов, эпитетов и т. д. Вместе с тем, те же поэтические средства в зависимости от функций действ могут применяться в другом качестве (эпитет для высмеивания свата, эпитет для идеализации девушки, гипербола для создания комического образа свата); иносказание в сватовстве имеет цели обережения, а также обмана злых сил, а в брачном эпизоде первой ночи имеет значение, усиливающее производительные силы; метафора в родовых заговорах имеет цели достижения желаемого, в причитании - усиления эмоционально-экспрессивного воздействия.

Эмоционально-экспрессивная  интонация эпизода влияет на темпоритмическое, композиционно-структурное строение текстов: семи-восьмисложный стих действует как в причитаниях, так и в благопожеланиях (стиль исполнения зависит от характера действ). Ритмическая организация текста также обнаруживает зависимость от идеи, темы, функций обряда (заклинательная, скандирующая манера заговоров). Тирадность, построчная или дактилическая рифмы констатируют волевое, повелительное участие слова, усиливают морализующее начало в благопожеланиях. Такой же тирадный строй стиха применяется в колыбельных песнях в целях усиления убаюкивающей, успокаивающей семантики.

В исследовании мы особо акцентируем тот факт, что выяснение историко- этнографических, культовых истоков фольклорных  фактов является первым условием расшифровки первородной сути и значения обрядового слова, действия, а также последующего освещения специфики поэзии. В результате такого анализа установлены идейно-художественные, семантические особенности семейно-бытового обрядового фольклора, по сути являющегося традиционно-универсальной формой культуры для всех этнических групп башкир. Башкирский семейно- бытовой обрядовый фольклор реконструирован нами в традиционной общенациональной символике. Сугубо филологический анализ жанров с выделением функциональных концептов, поэтических стереотипов, вариаций, а также с выявлением региональных, локальных особенностей обрядового фольклора, и т.д. - это предметы будущих исследований.

Поэтический репертуар  погребально-поминального обряда обнаруживает более всего фольклоризацию религиозных исламских знаний, коранических сказаний, нежели исконно- традиционные, стилевые особенности народного творчества. Выявленный нами словесный репертуар (функциональные диалоги, приветы, всегласные санкционирования и утверждения хорошего человека, вести «с того света» и т.д.) обнаруживает драматургичность и инсценировочный характер, стиль погребального фольклора. Мы допускаем, что погребальные причитания хыктау, являясь исконно-народным жанром поэзии скорби, обнаруживают древние эпические корни происхождения, связанные с кубаирами, а также имеют специфичную систему поэтизации, глубоко драматичные эмоционально-экспрессивные интонационные особенности, восходящие к архаичным традициям оплакивания умерших. Мунаджат, вошедший в репертуар погребально-поминального обряда в более поздний период, представляет собой жанр, в котором фольклоризованы исламские знания о потусторонней жизни, смерти, о человеческой вере-иман как об основном показателе человеческой духовности.