Взаимоотношения США и Латинской Америки

Латинская Америка – огромный регион, простирающийся от Мексики (т.е. от северной границы США) до мыса Горн на юге – сегодня является одним  из наиболее динамично развивающихся  регионов в мире. В странах региона  имеются практически все виды сырья: медь, цинк, вольфрам, свинец, серебро, уголь, нефть и др. Обширные и плодородные  равнины и предгорья могут  давать большие урожаи пшеницы, какао, кофе, картофеля несколько раз  в год[1]. Долгое время страны Латинской  Америки были основными поставщиками сырья для США и рынками  сбыта для американских товаров. Даже военная экономика США зависела и зависит от импорта стратегического  сырья и некоторых видов продукции  обрабатывающей промышленности, поставляемых из Латинской Америки. На протяжении всей истории отношений между  США и странами Латинской Америки  политика Соединенных Штатов была направлена на сохранение господствующей роли США  в регионе.  
Первые попытки освободиться от гегемонии США во всех сферах происходят с середины XX века. Ещё в 1950 г. во время турне по странам латиноамериканского региона Дж. Кеннан (который один из первых предсказал распад СССР под влиянием внутренних проблем) смог предугадать формирование латиноамериканской цивилизации, которую сегодня принято относить к разряду «восходящих». А в 1990-х годах американский политолог С. Хантингтон выделил латиноамериканскую цивилизацию в качестве самостоятельной единицы, отделяя ее (это было сделано впервые) от «западной цивилизации» вообще, частью которой долгое время было принято ее считать[2].  
Сегодня в большинстве стран Латинской Америки установлены демократические режимы, что делает страны региона более привлекательными партнерам в глазах западных стран. Но при этом многие страны столкнулись с определёнными проблемами, которые вызваны некоторой нестабильностью политической системы, колебаниями экономических показателей, ростом бедности, наркотрафика и общего роста преступности.  
Латинская Америка обладает крупными запасами почти всех видов природных ресурсов, которых не хватает США. Однако сегодня латиноамериканские страны уже не желают быть «сырьевым придатком» экономически развитых стран и зависеть от них. Это вызывает определенные сложности в отношениях между Латинской Америкой и США, которые пока не могут полностью поменять свое отношение к региону.  
История отношений между США и Латинской Америкой насчитывает около двухсот лет. Однако в рамках нашего предмета мы рассмотрим период конец ХХ – начала ХХI века.

1.1 Развитие континентальной  интеграции в 1990-е гг.

Первые интеграционные группировки  начали появляться в Латинской Америке (например, организация развивающихся  стран Центральной Америки (ЦАОР) была создана в 1961 г.). Главной целью таких организаций была защита внутреннего рынка, в первую очередь от США, при помощи таможенных барьеров[3].  
К началу 90-х гг. интеграционные процессы в регионе начинают усиливаться, выделяются два направления интеграции: первое направлено на сотрудничество с США (к нему относятся организации, созданные 60-70-е гг. – ЦАОР (центральноамериканский общий рынок), КАРИКОМ (торгово-экономический союз стран Южной Америки), а второе – на укрепление отношений между странами региона, создание экономики, независимой от США (сюда можно отнести МЕРКОСУР).  
В 1986 Аргентина и Бразилия – две крупнейшие экономические державы Латинской Америки – выдвинули совместный проект развития экономического сотрудничества и последующей интеграции, провозгласив его открытым для присоединения других стран. Этот проект поддержали Уругвай и Парагвай. В марте 1991 был подписан четырехсторонний договор в городе Асунсьоне (Парагвай) о создании таможенного союза и общего рынка МЕРКОСУР[4]. Однако реально торговый блок оформился лишь к 1995 г. В 1996 г. в качестве ассоциированного члена к организации присоединилась Боливия, а в 2000 – Чили.  
Стратегическая цель МЕРКОСУР, по определению его участников, - объединение в институт, способный гарантировать экономический рост на основе масштабной внутризональной торговли и эффективного использования инвестиций, повышения международной конкурентоспособности экономик субрегиона[5]. Экономисты отмечают, что создание блока помогает стабилизировать экономики входящих в него стран. В 1990-е сдерживание инфляции осуществлялось увеличением импорта, регулирование тарифной политики способствовало «торможению» темпов экономического спада (в Аргентине и Бразилии). Отмечалось, что в период экономического застоя в Бразилии в 1991–1993 гг. местная промышленность смогла выжить в значительной мере благодаря доступу на рынок Аргентины, экономика которой в то время была на подъеме. А в 1994–1995, в условиях экономического спада в Аргентине, спасительным кругом для нее стал доступ на динамично развивавшийся рынок Бразилии[6].  

Можно сказать, что сегодня  латиноамериканцы видят в МЕРКОСУРе  «буфер» проникновению США в  Латинскую Америку.  
Латиноамериканская политика США при Б.Клинтоне не носила «доктринального характера», свойственного многим вашингтонским администрациям. Тем не менее, интеграционные процессы, деятельность региональных и субрегиональных группировок постоянно находились в поле зрения Белого дома и государственного департамента.  

Основой латиноамериканской политики США в 1990-е гг. стал Североамериканский договор о свободной торговле (НАФТА). На базе НАФТА по замыслу  американской администрации должно быть создано самое сильное интеграционное объединение в мире, обеспечивающее Америке экономическое и политическое лидерство сначала в Новом Свете при помощи альянса трех ведщих североамериканских стран (США, Мексика, Канада), с последующим присоединением остальных стран Латинской Америки[7]. Соглашение о создании Североамериканской ассоциации свободной торговли вступило в силу 1 января 1994 г. В значительной мере оно было инициировано администрацией США под влиянием американских ТНК, которые в условиях растущей конкуренции рассчитывали соединить научно-технические и предпринимательские потенциалы США и Канады с низкими издержками производства, характерными для Мексики[8]. В целом этот договор оказался более выгодным США и Канаде, которые смогли перенести трудоемкие, материалоемкие производства в Мексику и благодаря этому снизить издержки производства и повысить конкурентоспособность своих товаров на внутриамериканском рынке. Отношение к Латинской Америке как к «сырьевому придатку» в 1990-е гг. почти не изменилось.  

1.2 «Левый поворот»  в Латинской Америке

На сегодняшний день более  чем в половине стран Латинской  Америки (если быть точнее, в четырнадцати) у власти находятся политики левой  ориентации. Многие исследователи отмечают, что в левые движения в Латинской  Америке по содержанию и направлению  своей деятельности отличаются от восточно- и западноевропейских аналогов, где  левые партии, конечно, присутствуют в политике, но не являются определяющими. За одиннадцать лет – с 1998-го –  по 2009-й годы в четырнадцати странах  Латинской Америки (в Венесуэле  – трижды, Бразилии, Чили, Аргентине  – дважды, Уругвае, Боливии, Эквадоре, Никарагуа, Перу, Коста-Рике, Панаме, Гватемале, Парагвае, Сальвадоре) к власти приходят левые правительства, причем демократическим, конституционным путем[9].  

Условно левое движение в  Латинской Америке можно разделить  на три группы. Во-первых, это так  называемые «левые фундаменталисты» (ассоциирующие  глобализацию с империализмом, выдвигающие  лозунги «фронтального столкновения»). Во-вторых, это «левые популисты», для  которых наиболее всего важны  отношения с электоратом и  завоеванная ими верховная власть. Примерами являются режимы У. Чавеса в Венесуэле, Э. Моралеса в Боливии. Третья группа представлена «левыми  реформаторами» (или умеренными левыми), которые не идут на «фронтальный разрыв»  с правыми консерваторами, принимают  экономический неолиберализм, хотя и признают его ограниченность в  социальной сфере, но одновременно делают шаги на пути искоренения бедности и «социальной исключенности». Воплощением данной разновидности левых называют правящую в Бразилии Партию трудящихся, правящий в Чили межпартийный блок «Консертасьон», правительства Н. Киршнера в Аргентине и Т. Васкеса в Уругвае.  
Латиноамериканские «левые» правительства во многом едины, но во многом и различны. Общим для всех них являются, во-первых, причины их появления на политической арене: социальная дезинтеграция, нарастание социального недовольства на фоне как финансовых кризисов, так и отсутствия ощутимых социальных результатов либеральных реформ. Все это обусловило и характерную для всех данных режимов антиамериканскую риторику, хотя и в разной степени.

Во-вторых, можно выделить единые цели такие, как стремление к  социальной справедливости. Однако важнейшей  чертой сходства является то, что современные  левые очень прагматичны, четко  осознают реалии современного мира, и  никто из них не отвергает рыночную экономику и рыночные механизмы. «Левизна» проявляется в стремлении к балансу между рынком и социальной справедливостью, провозглашением  возврата государства в экономику, своего рода «экономический национализм».  

Главным направлением своей  политики левые провозглашают борьбу с бедностью. Можно сказать, что  их основной постулат – рынок не в состоянии решить проблему бедности, частное предпринимательство не способно преодолеть глубокое социальное неравенство и нищету. На первый план должно выступить государство, главная задача которого – прийти в социальную сферу, проводить реформы, направленные на уменьшение бедности. Поэтому латиноамериканские левые  выступают за усиление роли государства, считая его институтом, способным  смягчить негативные эффекты рынка. По данным Всемирного банка сегодня  приблизительно 128 миллионов человек (23,2 процента населения) в Латинской  Америке живут в бедности (то есть менее чем на 2 доллара США в  день), из них 50 миллионов (9,5 процентов) живут в условиях крайней бедности (менее чем на один доллар в день)[10]. В связи с этим, важнейшей составляющей экономической и политической стратегии  левых является борьба за социальную справедливость (понимаемую, прежде всего, как справедливое распределение  доходов), сокращение числа людей, живущих  за чертой бедности.  

Левые режимы можно четко  разделить на два «крайних» полюса и «промежуточную группу». На одном  полюсе – Венесуэла, Боливия, возможно, Эквадор как олицетворение радикальных  режимов (с незримым присутствием и  влиянием Кубы), на другом – Чили как  воплощение социал-демократического режима европейского типа с рыночной экономикой, опорой на средний класс, отсутствием  официального антиамериканизма. Остальные  страны региона находятся между  этими двумя полюсами, находясь по разным показателям ближе к одному или к другому[11] (чаще всего основным показателем такого «отклонения» считают  позицию в отношениях с США). 

И. Валерстайн выделяет 4 разных типа подтверждений того, что Латинская  Америка действительно продвинулась влево. Первое – то, что все эти  правительства попытались в той  или иной степени отдалиться от США. Вторым показателем левой направленности стало увеличение политического  веса и силы движений местного населения  по всей Латинской Америке – особенно это заметно в Мексике, Эквадоре, Боливии и Центральной Америке. Третьим показателем стало то, что возродилась «теология освобождения». Наконец, Бразилия в последнее время  предпринимает попытки стать  лидером регионального южноамериканского  блока. В контексте процесса создания многополярного мира образование таких  региональных зон уменьшает влияние  не только США, но и в целом севера (в противостоянии «север-юг»)[12].  

Боливарианская модель зародилась в конце 1990-х гг. в Венесуэле. В 1998 году президентом Венесуэлы был  избран Уго Чавес (после победы на выборах в Национальный Конгресс новой политической организации  – Движение V республики), который  провозгласил себя последователем Симона Боливара и предложил новую «боливарианскую» идеологию, в основе которой лежали идеи защиты национальных интересов  и социальной справедливости. В политической сфере предполагалось установить демократию с реальным, а не формальным участием народа в принятии решений[14]. В первую очередь были проведены политические реформы (введена новая Конституция, созданы новые ветви власти и  т.д.). Затем, после повторной победы У. Чавеса на выборах 2001 года, стали  проводиться преобразования в социальной и экономических сферах (цель –  создание социально ориентированной  экономики). Приостановка приватизации алюминиевой и нефтяной промышленности затронула интересы крупного и частного иностранного капитала, недовольство которых привело к попытке  путча 11 апреля 2002 г., который был организован проамериканской оппозицией и технологически очень напоминал «цветные революции» в странах СНГ[15].  
Вслед за Венесуэлой в странах Южной Америки один за другим к власти стали приходить лидеры, отвергавшие неолиберальную идеологию, "вашингтонский консенсус" и верившие в альтерглобалистский лозунг "Другой мир возможен!"[16].

В октябре 2002 г. президентом Бразилии был избран Лула, ветеран профсоюзного движения и лидер Партии трудящихся; в мае 2003 г. в находящейся в глубоком экономическом кризисе Аргентине президентом стал Нестор Киршнер; в марте 2005 г. Табаре Васкес стал первым левым президентом в истории Уругвая; в 2006 г. социалистка Мишель Бачелет возглавила Чили, а защитник прав коренного населения Эво Моралес – Боливию.  
С 2004 года президент Венесуэлы У. Чавес начинает предпринимать шаги, направленные на экономическую интеграцию Латинской Америки. С Бразилией и Аргентиной были подписаны соглашения о сотрудничестве в области торговли и энергетики.  
В 2005 г. Венесуэла и Куба объявили о создании интеграционного проекта, получившего название "Боливарианская альтернатива для Латинской Америки" (АЛБА), который позиционируется как идеологическая альтернатива Американской зоне свободной торговли. В 2006 г. после прихода к власти Эво Моралеса к проекту присоединилась Боливия. Сегодня в нее входят Венесуэла, Куба, Боливия, Гондурас, Никарагуа и Доминиканская республика, а также Эквадор (имеет статус наблюдателя).  
АЛБА кладет в основу своей деятельности принцип "кооперативных преимуществ", который противопоставляется концепции "сравнительных преимуществ".

Модель "кооперативных преимуществ" предполагает устранение неравенства  в развитии через различные компенсационные  механизмы. Так Венесуэла поставляет Кубе нефть по сниженным ценам (также  как и многим другим странам Карибского бассейна), а Куба в свою очередь  развернула в Венесуэле сотни  бесплатных медицинских учреждений, в том числе оборудованных  самым передовым медицинским  оборудованием[17]. Преимущественную поддержку  со стороны государств АЛБА в виде кредитов, технической и юридической экспертизы, получают социально важные проекты, такие как создание новых рабочих мест, строительство жилья, пищевая промышленность, экологические проекты и др.  
В декабре 2008 г. министры финансов стран-членов АЛБА предприняли первые шаги по созданию единой валютной зоны (сукре) в регионе (решение о её введении было принято 26 ноября в Каракасе участниками третьего внеочередного саммита стран-членов АЛБА для противодействия финансовому кризису)[18]. Участники АЛБА рассчитывают использовать сукре для реализации совместных экономических проектов, избавления от долларовой зависимости.  
Для разработки новой валюты созданы шесть комиссий: первая, возглавляемая Эквадором, занимается общими вопросами и конвертируемостью; вторая, находящаяся под контролем Боливии, разрабатывает центральную палату по выплате компенсаций, которые должны покрыть возможные издержки от перехода на новую денежную единицу. Самая ответственная часть – создание стабилизационного фонда – принадлежит комиссии Венесуэлы. Комиссия из Гондураса руководит работой регионального денежного совета, а комиссия под руководством Никарагуа занимается разработкой законодательной базы. Шестая комиссия ведет координацию межрегиональной торговли[19].  
Введение «Единой региональной системы взаиморасчетов» (с переходом на валюту сукре) запланировано на 1 января 2010 г. По мнению экспертов, единая валюта позволит странам обезопаситься от финансовых спекуляций и нестабильных рынков, избежать угроз, вызванных кризисом, который затронул мировую финансовую систему и мировые экономики, в том числе и экономики стран АЛБА[20].  
Тем не менее, существуют сомнения в том, что страны Латинской Америки, экономика которых опирается на экспорт сырья, смогут полностью отказаться от долларовых расчетов и избавиться от зависимости от состояния экономики США.  
По словам Давыдова, В 2007–2017 годах продолжится большая геополитическая «игра», развернувшаяся вокруг региона в 1990-е. Обострится соперничество Соединенных Штатов и Европейского союза (в первую очередь его «неформального представителя» в регионе – Испании) за влияние в Латинской Америке. Сегодня Вашингтон пожинает плоды своего прошлого невнимания к региону; Евросоюз же постепенно усиливает здесь свои позиции. К прежним «игрокам» де-факто добавляется новый – Китай, прорвавшийся на местные рынки. Возрастет – особенно в конце исследуемого периода – роль Бразилии как регионального центра силы.