Смысл и значение слов

 

Оглавление

Введение 3

1. Значение и смысл 4

1.2. Глубина прочтения текста, значение  и смысл. 6

2. Слово и понятие 14

2.1. Значение слова 15

2.2. Значение слова с психологической стороны 21

2.3. Стадии развития значений слов. 22

Заключение 28

Список  использованной литературы: 30

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Подавляющее большинство  знаний об окружающем нас мире человек  получает в процессе воспитания и  обучения, в процессе общения с людьми, в ходе изучения соответствующей литературы. Опыт человечества, закрепленный в языке, передается от поколения к поколению и тем самым освобождает человека от того, чтобы повторять все открытия, совершённые в ходе исторического развития общества. Каждый человек овладевает определенной совокупностью знаний, передаваемых ему обществом через язык, и это делает его 'подготовленным к тому, чтобы совершать новые открытия, увеличивать совокупный опыт всего человечества, делает его способным участвовать в производственном процессе, достигшем на данном этапе общественного развития чрезвычайно высокой степени совершенства и сложности.

Возникает вопрос: что же обеспечивает передачу опыта, знаний через  язык и каковы основные условия взаимопонимания между людьми в процессе их речевого общения?

В самой общей форме  ответ на этот вопрос может быть следующим: для того, чтобы могло  быть осуществлено речевое общение, чтобы человек мог приобретать и обогащать свой опыт через язык, он должен владеть языком того коллектива, в котором он живет.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Значение и смысл

Для классической лингвистики  «значение» и «смысл» были почти  синонимами и, как правило, применялись  однозначно.1 Лишь в самое последнее время в зарубежной психологии и психолингвистике стали различаться два аспекта понятия значения слова: «референтное» значение, т. е. значение вводящее его в определенную логическую категорию и «социально-коммуникативное» значение, отражающее его коммуникативные функции (Халлидей, 1970, 1973; Роммет-вейт, 1968, 1972; и др.).

В советской психологии различие «значения» и «смысла» было введено  несколькими десятилетиями раньше — еще Л. С. Выготским в его  классической книге «Мышление и  речь», которая впервые была опубликована в 1934 г. и приобрела широкую известность.

Под значением мы понимаем объективно сложившуюся в процессе истории систему связей, которые  стоят за словом. Например, за словом «чернильница» стоит значение, на котором мы останавливались выше. Как мы уже говорили, слово «чернильница», которое сложилось в общественной истории, обозначает нечто, имеющее  отношение к краске (черн-), к орудийности (-ил-), к вместилищам (-ниц-). Таким  образом, это слово не только указывает  на определенный предмет, но подвергает его анализу, вводит его в систему  объективных связей и отношений.

Усваивая значения слов, мы усваиваем общечеловеческий опыт, отражая объективный мир с  различной полнотой и глубиной. «Значение» есть устойчивая система обобщений, стоящая за словом, одинаковая для  всех людей, причем эта система может  иметь только разную глубину, разную обобщенность, разную широту охвата обозначаемых им" предметов, но она обязательно  сохраняет неизменное «ядро» — определенный набор связей.

Рядом с этим понятием значения мы можем, однако, выделить другое понятие, которое обычно обозначается термином «смысл». Под смыслом, в отличие от значения, мы понимаем индивидуальное значение слова, выделенное из этой объективной системы связей; оно состоит из тех связей, которые имеют отношение к данному моменту и к данной ситуации. Поэтому если «значение» слова является объективным отражением системы связей и отношений, то «смысл» — это привнесение субъективных аспектов значения соответственно данному моменту и ситуации.

Обратимся к примеру, иллюстрирующему  это положение. Слово «уголь»  имеет определенное объективное  значение. Это черный предмет древесного происхождения, результат обжига деревьев, имеющий определенный химический состав, в основе которого лежит элемент  С (углерод). Однако смысл слова «уголь»  может быть совершенно различным  для разных людей и в разных ситуациях. Для хозяйки слово  «уголь» обозначает то, чем разжигают  самовар или что нужно для  того, чтобы растопить печь. Для  ученого уголь — это предмет  изучения, и он выделяет интересующую его сторону этого значения слова  — строение угля, его свойства.

Для художника — это  инструмент, которым можно сделать  эскиз, предварительный набросок картины. А для девушки, которая испачкала  белое платье углем, слово «уголь»  имеет неприятный смысл: это что-то, что доставило ей в данный момент неприятные переживания.

Значит, одно и то же слово  имеет значение, которое объективно сложилось в истории и которое  потенциально сохраняется у разных людей, отражая вещи с различной  полнотой и глубиной. Однако наряду со значением каждое слово имеет  смысл, под которым мы имеем в  виду выделение из этого значения слова тех сторон, которые связаны  с данной ситуацией и аффективным  отношением субъекта.

Именно поэтому современные  психолингвисты с полным основанием считают, что если «референтное значение»  является основным элементом языка, то «социально-коммуникативное значение»  или «смысл» является основной единицей коммуникации (в основе которой лежит  восприятие того, что именно хочет  сказать говорящий и какие  мотивы побуждают его к высказыванию) и вместе с тем основным элементом живого, связанного с конкретной аффективной ситуацией использования слова субъектом.

Взрослый культурный человек  располагает обоими аспектами слова: и его значением, и его смыслом. Он твердо знает устоявшееся значение слова и вместе с тем может  каждый раз выбирать нужную систему  связей из данного значения в соответствии с данной ситуацией. Легко понять, что слово «веревка» для человека, который хочет упаковать покупку, имеет один смысл, а для человека, который попал в яму и хочет  выбраться из нее, это средство к  спасению. Только при некоторых нарушениях психики, например при шизофрении, резко  страдает возможность выбрать смысл, соответствующий ситуации, и если человек, который упал в яму и  которому бросили веревку, будет  рассуждать о качествах веревки, скажем о том, что «веревка — это  вервие простое», и будет резонерствовать  вместо того, чтобы действовать, это  будет свидетельствовать о явном  отклонении его психики от нормы.

Итак, в слове наряду со значением, включающим предметную отнесенность и собственно значение, т. е. обобщение, отнесение предмета к известным  категориям, имеется всегда и индивидуальный смысл, в основе которого лежит^ преобразование значений, выделение из числа всех связей, стоящих за словом той системы  связей, которая актуальна в данный момент.

Обратимся теперь к основной интересующей нас теме и попытаемся проследить, как формируется значение слова в процессе развития ребенка.

1.2. Глубина прочтения текста, значение  и смысл.

Для характеристики содержательной стороны текста, его семантики, важным оказывается вопрос о соотношении  понятий «значение» и «смысл». Под  смыслом применительно к вербальному  тексту и, в частности, к минимальной  единице этого текста понимается целостное содержание какого-либо высказывания, не сводимое к значениям составляющих его частей и элементов, но само определяющее эти значения. Поскольку каждое слово  как часть или элемент высказывания в составе этого высказывания проявляет одно из возможных своих значений, то рождение общего смысла представляет собой процесс выбора именно этого необходимого для данного контекста значения, т.е. необходимого для получения искомого смысла целого высказывания. Значит, именно смысл актуализирует в системе значений слова ту его сторону, которая определяется данной ситуацией, данным контекстом.

Различие «смысла» и «значения» было отмечено в отечественной психологии еще в 30-е годы XX в. Л.С. Выготским («Мышление и речь», 1934). «Если «значение» слова является объективным отражением системы связей и отношений, то «смысл» – это привнесение субъективных аспектов значения соответственно данному моменту и ситуации»2.

Именно это различие и  дает возможность автору текста, оперируя значениями языковых единиц, конструировать необходимые ему смыслы. Причем индивидуальная заданность смысла не обязательно должна быть определенной. Возможен расчет и на двусмысленность и многоплановость текста и соответственно его прочтения, а также одновременно прочтения поверхностного и глубинного. Смысл, лежащий на поверхности текста или его компонентов, более объективно привязан к значению его (или их) составляющих высказываний. Глубинный смысл более индивидуален и менее предсказуем.

Надо сказать, что есть тексты, которые рассчитаны на однозначность  восприятия, инотолкования им противопоказаны  по своей сути. Это тексты нехудожественные (научные, деловые). В таком случае двойной смысл или просто неясность, неопределенность смысла означает несовершенство текста, его недостаточную отработанность. В случае же художественного текста наличие глубинного смысла или подтекста создает особую значимость произведения, его индивидуально-художественную ценность. Как и отчасти исчезновение смысловой определенности текста, особенно в тексте поэтическом.

Средства перевода уровня внешних, поверхностных значений на уровень внутреннего смысла могут  быть различные –  это часто невербализованные средства: фоновые знания, паузы, интонация, пунктуация. Это и особые синтаксические структуры, в частности парцелляция.

Особый смысл можно  придать высказыванию, например, при  помощи парцелляции: «Надо бы нам взять парочку ребятишек из детского дома. Не ради куска хлеба под старость, а чтобы не было пусто на душе», – подумал Григорий Герасимович (А. Коптяева). Точка после слова дома – сигнал конца повествования, паузы, и потому логический центр высказывания сосредоточивается на сказуемом надо бы нам взять (то, что было бы желательно, но не произошло). Переключение логического акцента на сочетание не ради куска хлеба (без паузы, обозначенной точкой) зачеркивает этот смысл (получилось, что взяли ради куска хлеба). Нужный, новый смысл обнаруживается в следующем примере, где также парцеллируются части высказывания: Я и вернулся. С руками и ногами, но хуже, чем без них (Е. Карпельцева). Предложение, не разбитое на части, не имело бы уступительного оттенка (хотя с руками, но хуже, чем без них) и звучало бы как подтверждение ранее сказанного. А это противоречило бы замыслу писательницы: жена, провожая мужа на фронт, умоляла его вернуться в любом случае – пусть калекой, но вернуться. Без расчленения смысл был бы прямо противоположный: вернулся именно с руками и ногами, как просила...

Степень и глубина восприятия внутреннего смысла зависит от многих причин, связанных с личностью  читателя. Но это не только его эрудированность, уровень образования, но и особая интуиция, чуткость к слову, интонации, умение эмоционально переживать, духовная тонкость. «Эта способность оценивать  внутренний подтекст представляет собой  совершенно особую сторону психической  деятельности, которая может совершенно не коррелировать со способностью к логическому мышлению. Эти обе системы – система логических операций при познавательной деятельности и система оценки эмоционального значения или глубокого смысла текста, – пишет А.Р. Лурия, – являются совсем различными психологическими системами»3.

Читатель может подчас извлечь из текста, да и из отдельного высказывания, гораздо больше информации, чем предполагал вложить в  него автор, в частности информацию о самом авторе. Или, наоборот, не понять смысл текста, на который  рассчитывал автор. Известно, например, как был расстроен и удручен  Н.В. Гоголь успехом «Ревизора». Он думал, что зритель ужаснется и будет  потрясен, увидев себя в героях пьесы. Но все, наоборот, радовались и кричали  «Эк, загнул!». Автор был разочарован, он страдал из-за того, что его  не поняли. Зрители восприняли внешнюю, смешную сторону явления, но не поняли глубинной его сути, т.е. расчет автора не оправдался.

Интересный пример приводит в своих мемуарах А.Ф. Кони о разном понимании и трактовке одного и того же события, изложенного в  тексте выступления знаменитого  митрополита Филарета по поводу «невинно осужденных» арестантов, за которых  ходатайствовал тюремный доктор Ф.П. Гааз: «Вы все говорите, Федор Петрович, – сказал Филарет,– о невинно осужденных... Таких нет. Если человек подвергнут каре – значит, есть за ним вина...» Вспыльчивый и сангвинический Гааз вскочил с своего места... «Да вы о Христе позабыли, владыка!» – вскричал он, указывая тем и на черствость подобного заявления в устах архипастыря и на евангельское событие – осуждение невинного... Все смутились и замерли на месте: таких вещей Филарету, стоявшему в исключительно влиятельном положении, никогда еще и никто не дерзал говорить в глаза! Но глубина ума Филарета была равносильна сердечной глубине Гааза. Он поник головой и замолчал, а затем после нескольких минут томительной тишины встал и, сказав: «Нет, Федор Петрович! Когда я произнес мои поспешные слова, не я о Христе позабыл – Христос меня позабыл!..» – благословил всех и вышел»4.

Конфликт между открытым текстом и внутренним смыслом, как  уже было сказано, особенно характерен для художественного текста, поскольку  подчас за внешними событиями, обозначенными  в тексте, скрывается внутренний смысл, который создается не столько  самими событиями, фактами, сколько  теми мотивами, которые стоят за этими событиями, мотивами, которые  побудили автора обратиться к этим событиям. А поскольку мотивы скорее угадываются, чем «прочитываются» в тексте, то они могут оказаться разными для разных читателей. Ведь и читатель имеет свой взгляд на вещи. И он не обязательно совпадает с авторской трактовкой. И поэтому вероятность появления одного определенного смысла (для автора и читателя) крайне низка. Чтобы разобраться в таком тексте, требуется активный анализ, сличение элементов текста друг с другом. Значит, мало понять непосредственное значение сообщения в тексте, необходим процесс перехода от текста к выделению того, в чем состоит внутренний смысл сообщения5.