Психолингвистика

разнообразных  подходов,  что  осложняло   освоение   его  концепции   лингвистами,  концепция   Дж.  Миллера,

по  существу,  являлась   проекцией  лингвистической  модели  в  психику .  Здесь найден  новый   подход  к уже

известной  проблеме,  весьма   близкой  и  понятной  лингвистам .  Не  случайно   именно  в миллеровском

направлении  появляется   понятие « проверка   психологической реальности   лингвистической модели» [2].

Трансформационистское    направление в психолингвистике   базируется   на   трансформационной

грамматике   Н . Хомского.

Н . Хомский   считает,  что знание   всех   предложений   языка невозможно,  и в основе   языка должна

лежать   некоторая  ограниченная   система  правил .  Эта система правил  и есть   грамматика   языка .  Она задаёт

бесконечное  число,  правильных  предложений .  Носитель  языка,  как говорящий ,  так и слушающий,

каждый  раз  использует   эту  порождающую  грамматику,  чтобы   с   её   помощью  либо  построить

«правильное »  высказывание,  либо  понять  « правильно»  построенные   высказывания [3].

Н . Хомский   выделяет   два понятия : языковая   способность и языковая   активность .  Языковая

способность – это  то ,  что можно   назвать потенциальным   знанием   языка.  Языковая  активность  – это по

Н . Хомскому,  процессы,  которые   происходят   при   реализации   этой   способности в речевой деятельности .

Отметим ,  что согласно   этой   теории ,  языковая   способность первична ,  она определяет   языковую

активность ,  а   не   наоборот  [4]. Рассматривая   данные  два  направления  в  психолингвистике  :  ассоцианистское  и

трансформационистское  ,- выделим   различия   между   ними.

Во-первых,  по  Дж. Миллеру,  порождение  речи   определяется   характером   планируемого  поведения,

а   не   системой   ассоциативных   связей ,  характерной для пассивной реактивности   в понимании

бихевиоризма.  В   целом ,  в связи с   анализом   трансформационных   преобразований ,  Дж. Миллер  выделяет

моменты   планирования  поведения,  большую   активность   человека ,  а   не   просто   реактивность .

Во-вторых,  для  Дж. Миллера  не   являются   ведущими  вероятно -статистические   критерии

развёртывания  сообщения ,  в то   время   как для Ч . Осгуда  они   были  основными .  Главное здесь – жёсткие

алгоритмические  правила  трансформационного  преобразования   высказывания.  В   результате   точного

выполнения  этих   правил   автоматически  получается   грамматически   правильная   трансформа.

В -третьих,  в  психолингвистике   Дж. Миллера  делается   шаг  к  представлению   о   единстве   процессов

восприятия   речи   и  процессов  производства   речи ,  т. е .  то ,  что было  не   до  конца   реализовано Ч . Осгудом .

И ,  наконец,  если   ассоцианистская  психолингвистика   занималась   в основном  структурой

отдельного   слова,  которое  составляет   элемент  цепочек  слова,  то   трансформационистская

психолингвистика   от   слов   переходит  к  целым   высказываниям ,  предложениям,  т. к.  трансформационное

преобразование  – это  преобразование   сразу  всего  предложения   целиком  [5,6].

Однако  для  трансформационистской   психолингвистики ,  так же  как и   для ассоцианистской,

характерен   индивидуализм   в  трактовке  речевых   механизмов.  Более  того ,  индивидуализм трансформационистов   в трактовке речевых   механизмов  оказывается даже  глубже,  чем   у Ч . Осгуда,  т. к.

важное  место  здесь  занимает   идея   врождённых  правил   оперирования   языком.  У   Ч . Осгуда  всё строится   на

идее   научения ,  у Дж. Миллера появляется   идея   врождённых  механизмов,  т. к.  правила,  которыми  успешно

овладевает   ребёнок,  не   содержатся   в  явной   форме   в  усваиваемом   материале  и  поскольку  любой   ребёнок

одинаково  свободно   может   овладеть   языком  любой   структуры  [7].

Несомненно,  развитие   психолингвистики   в  США  в 50-60- ые  годы  послужило   толчком   к развитию

психолингвистических   исследований   в  нашей   стране .   Хотя  традиции  отечественной психолингвистики

восходят   к  первым  десятилетиям   ХХ  века .

Говоря  об  отечественной  психолингвистике ,  выделяют  три   её   основных  истока  :  лингвистический,

психологический  и  физиологический [2].

К  лингвистическим  истокам  относят  работы  И . А. Бодуэна  де   Куртенэ  и Л. В . Щербы.  Обращаясь   к

работам  И . А. Бодуэна  де   Куртенэ  можно   выделить  два ключевых  положения   его концепции .  Во-первых,

реальной   величиной   в  речевой  деятельности   является   не   язык  в  отвлечении   от   человека ,  а   человек :

«существуют  не   какие- то   витающие  в  воздухе  языки ,  а   только   люди,  одарённые   языковым  мышлением»

[8].  Второе  ключевое  положение   его  концепции   заключается  в  том ,  что язык  по  существу,  является

языковой  деятельностью,  причём  деятельностью  языкового  коллектива .

Его  ученик  Л. В . Щерба,  создатель так называемой,  ленинградской фонологической  школы   в ЛГУ ,

в  своей  программной   работе  « О   трояком   аспекте  языковых  явлений   и  об  эксперименте   в  языкознании  »

указывает  несколько  узловых   моментов : сложный   комплексный   характер   речевой деятельности   и

предложение   троякого   деления  языковых  явлений   на  : процессы  говорения  и  понимания ,  языковой

материал   и  систему,  которая  извлекается  из   языкового  материала; -  необходимость  изучать

отрицательный   языковой  материал   и  наконец,  важность   роли  эксперимента   в  языкознании  – т. е .  весь

комплекс  основных  принципов ,  на   базе   которых   сложилась   отечественная психолингвистика .

Психологические  истоки   связаны  с   культурно-исторической   концепцией  Л. С. Выготского,

исходные  положения   которой  можно   определить   как  следующие :  первое ,  психика является   функцией,

свойством  человека   как  материального  существа ,  которое обладает   определённой  физической

организацией ,  т. е .  мозгом;  и второе ,  психика человека   социальна,  т. е .  разгадку   её   специфики   нужно

искать   не   в  биологии,  а   в  истории  человеческого  общества.

Говоря  о   физиологических  истоках  отечественной  психолингвистики ,  обратимся к теории

физиологической  активности ,  предложенной  Н . А. Бернштейном ,  и к которой затем неоднократно

обращался   в  своих   работах  А . А. Леонтьев .

При   рассмотрении   строения   нервной  системы   человека   выделяется   верхний   уровень  поведения  и

фоновые .  Это наблюдение  относится и к речевому  поведению .  При   этом  отмечается ,  что понятие

верхнего   уровня   является   переменным  и  относительным  , т. к.  каждый  из   нижних  уровней может

оказаться  верхним .  Как только   мы  обращаем  внимание  на   ту   или   иную  единицу   одного   из   низших

уровней (  будь   то   слово,  синтаксическая   конструкция,  морфема ,  фонема,  интонация и т. д.), она сразу же

становится   единицей  высшего  –  для  данной  ситуации  –  уровня ,  становится   объектом  специального

осмысления [2].

За   прошедший  с   того   времени   период  в  теоретическом  отношении   мало  что  принципиально

изменилось .  В   основном  отрабатывались ,  уточнялись   и модифицировались  те   основные  направления, которые   сложились   в  психолингвистике  50-60- х   годов.

Ассоцианистское  направление развивалось весьма   скромно .  На  первый  план  выдвинулась   ид

выявления   и  описания  структуры   лексикона  человека  [9].

Трансформационистское   направление развивалось активнее ,  однако ,  большая   часть научных   раб

опирается,  прежде  всего  на   идеи  соотношения   глубинных   и  поверхностных   структур .  При   этом  больш

внимание  уделяется  так  называемым  когнитивным   структурам ,  которые   моделируют  человеческ

знания   о   мире  в  речемыслительной  деятельности  [ 1 0].

В   истории  отечественной  психолингвистики   к  обобщающим   работам,  в  которых   утверждалось 

только   новая  научная  дисциплина – психолингвистика ,  но  и новая психолингвистическая   школа – теор

речевой  деятельности ,  следует отнести книги   А. А. Леонтьева «Слово   в речевой деятельности »( М ., 1 96

и « Психолингвистические   единицы   и  порождение  речевого   высказывания»( М ., 1 969)

Задача   этих   работ  – утвердить  новое  понимание   объекта,  предмета   и  в  целом   новой   онтологи

речевой  деятельности   человека   с   помощью  анализа,  критики   и  отказа   от   старых  представлений.

Современный   этап   развития   психолингвистики   характеризуется   окончательным   освобождением 

увлечения  идеями  Н . Хомского  и постепенным   нарастанием психологических идей.

Как  одну  из   тенденций   развития   психолингвистики   следует  представить  рост   антипозитивистск

настроений   среди  психолингвистов  и на   тягу   к методологическому анализу,  которая наиболее   отчётли

проявилась   в  теории   речевой  деятельности . Можно  считать  достаточно   обоснованным  вывод ,  что  теория   речевой  деятельности   представляя

собой   новую   психолингвистическую  научную   парадигму,  возможно,  в  значительной   степени,  определяет

ближайшее   развитие   психолингвистики .

Щерба Лев Владимирович  
(1880-1944)

Л. В. Щерба - известный русский  советский языковед, академик. Его  учителем был И. А. Бодуэн де Куртенэ, один из самых блестящий филологов XIX-XX вв.

Круг научных интересов  Щербы чрезвычайно широк и  разнообразен. Его магистерская диссертация  была посвящена описанию восточно-лужицкого  наречия (языка одной из малоизученных  в тот период славянских народностей, проживавших на территории Германии), к изучению которого он обратился  по совету Бодуэна де Куртенэ. В работе Лев Владимирович с большим успехом использовал методы полевой (экспедиционной) лингвистики, что было большой редкостью в то время. Щерба не знал серболужицкого языка, поселился среди лужичан в крестьянском доме, и за две осени (1907-1908) выучил язык и подготовил его описание, которое изложил в монографии "Восточно-лужицкое наречие" (1915).

Большое значение придавал ученый исследованиям живой разговорной  звучащей речи. Он широко известен как  фонолог и фонетист, основатель Ленинградской (Петербургской) фонетической школы. Он впервые ввел в практику лингвистического исследования экспериментальные методы и получил на их основе блестящие результаты. Наиболее известна его фонетическая работа - "Русские гласные в качественном и количественном отношении" (1912).

Много сделал Щерба для  теории и практики лексикографии  и лексикологии. Подготовленный под  его руководством двуязычный словарь  нового типа (объяснительного, или переводного) - "Русско-французский словарь" (1936) - используется в практике преподавания французского языка и для переводов  до сих пор.

Его статья "О частях речи в русском языке" (1928) стала  существенным вкладом в русскую  грамматическую теорию, показала, что  же реально скрывается за привычными для нас словами: существительное, глагол, прилагательное и т.д.

Щерба был блестящим педагогом: много лет он проработал в Ленинградском, затем в Московском университетах, подготовил целую плеяду учеников, которые стали выдающимися лингвистами (В. В. Виноградов, Л. Р. Зиндер и др.).

В 1898 г. Лев Владимирович окончил с золотой медалью  киевскую гимназию и поступил на естественный факультет Киевского университета. В следующем году он перешел на историко-филологический факультет  С.-Петербургского университета, где занимался преимущественно психологией. На третьем курсе, слушая лекции проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ по введению в языковедение, он увлекается им как человеком, его оригинальным подходом к научным вопросам и начинает заниматься под его руководством. На старшем курсе Лев Владимирович пишет сочинениеПсихический элемент в фонетике, удостоенное золотой медали. В 1903 г. он кончает университет, и проф. Бодуэн-де-Куртенэ оставляет его при кафедре сравнительной грамматики и санскрита.