Общение в современных психологических исследованиях

«В социологически ориентированных исследованиях межличностные отношения рассматриваются как избирательные предпочтения одних детей перед другими, а сверстник соответственно выступает как предмет эмоциональной или деловой оценки [3], [6].

    В цикле исследований, проведенных  под руководством А.А. Бодалева, предметом исследования межличностных отношений являются представления о другом (о его социальных и личностных качествах), возникающие в результате межличностного восприятия и познания [2].

Распространенным  подходом к исследованию отношений  детей является также изучение поведения ребенка, направленного на сверстника. При этом особо выделяется так называемое просоциальное поведение, которое обнаруживается действиями ребенка "в пользу другого ". Степень просоциальности поведения обычно рассматривается в качестве главного показателя межличностных отношений [1], [4], [11], [14]. Несмотря на разноречивость понимания сущности межличностных отношений, в психологических исследованиях другой человек, как правило, рассматривается в качестве внешнего предмета (оценки, познания или воздействия). Е.О. Смирновой [8] была выдвинута гипотеза о том, что подобная субъектобъектная парадигма, при которой один человек противостоит другому и выступает как предмет его действия (оценки или познания), является неадекватной реальности человеческих отношений и недостаточной для их описания. Более адекватным этой реальности является представление о диалогичностисознания, которое содержится в ряде философских и филологических текстов (М.М. Бахтин, В.С. Библер, М. Бубер, С.Л. Франк).

Одно из основных положений этого подхода заключается в том, что другие люди не являются внешней средой, предметно воспринимаемой человеком. Встреча с другим (а значит, и понимание, сопереживание, диалог) возможна лишь в силу того, что этот другой уже живет в сознании человека. Причем этот "внутренний другой " является необходимым, онтологическим основанием сознания и самосознания человека. При внешней встрече осуществляется перенос (или отношение) уже существующего "внутреннего другого " на данного, конкретного человека.

Отношения людей  основаны на двух противоречивых началах. В первом из них другой является внешне противопоставленным, эмпирическим существом, определяемым через совокупность своих качеств. Эти качества могут  стать предметом познания, оценки или использования, поэтому данный тип отношения можно назвать предметным (или частичным). Второе начало предполагает несводимость человека к каким либо конечным, определенным характеристикам; он может быть только субъектом общения и обращения, где выступает как целостная личность. Поэтому данный тип отношения может быть назван личностным (или целостным).

В реальных человеческих отношениях эти два начала не могут  существовать в чистом виде и постоянно "перетекают " одно в другое. Очевидно, что человек не может жить без  познания, оценки и использования других, но в то же время человеческие отношения не могут быть сведены только к какимлибо конкретным функциям.

     Отношение к другому неразрывно связано  с отношением человека к себе. Собственное  Я также может восприниматься как совокупность конкретных качеств, которые могут быть определены и оценены. Именно в этом контексте, как правило, изучается самосознание ребенка, понимаемое как "образ себя ", или "самооценка " [5], [10]. Однако данное понимание, с нашей точки зрения, не исчерпывает всей действительности самосознания. Собственное Я всегда является незавершенным, до конца неопределенным и приобщенным к другим людям изнутри. Как и отношение к другому, отношение к себе колеблется между этими двумя пределами, не достигая их до конца. Вместе с тем в сознании человека всегда живет другой, который делает возможным осознание себя, т.е. самосознание. Д.Б. Эльконин высказал предположение, что развитие самосознания ребенка можно рассматривать как дифференциацию и внутренние взаимоотношения Я и НеЯ ребенка [9; 512]. Этот внутренний НеЯ, с одной стороны, оценивает и познает самого субъекта (и тогда, по выражению М.М. Бахтина, он "смотрит на себя глазами другого "), а с другой является субъектом обращения и диалога (и тогда человек "смотрит в глаза другому "). В обоих случаях при внешней встрече с Другим человек относит себя к Другому, т.е. относится к нему. Отношение к себе и отношение к Другому являются разными, но неразрывно связанными сторонами единого самосознания.» 

     Что я поняла из этой статьи так это отношение Другого Я к  Не Я ребёнку, а именно, то что встретив нового не знакомого сверстника, ребёнок может заинтересоваться им и предложить ему дружбу, тем самым открыв ему своё «Я». Тоесть общаясь с ним он может узнать много нового, и в тоже время захочет быть таким же как он, Тоесть будет перенимать другое «Я», прибавляя его к своему, и как бы набираясь опыта, точнее новых качеств хорактера.

     Идея  того что в человеке существует два  начала, является тоже весьма интересной, так как человеку, тому же  ребёнку, постоянно нужно узнвать что то новое, и он идет на контакт (общении) с другими, а после следует аналитическая часть полученной информации, таким образом одно состояние перетекает в другое. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.2 Анализ невербальной  коммуникации в современных социально-психологических исследованиях. 

     «Методологические проблемы исследования невербальной коммуникации. Исследователи давно отметили, что понимание целостного экспрессивного поведения заключается в поиске "опорного, систематизирующего признака" [10; 49], поскольку фактически любая часть тела (внешности) так или иначе несет информацию о характере и интенциях партнеров по коммуникации и потому может попасть в поле внимания наблюдателя. Подавляющее большинство исследований по невербальной коммуникации посвящены лицу человека: традиционно считается, что именно лицо является главной составляющей внешности, а его выражения играют важнейшую роль в общении людей. Но в реальности - и многие специалисты знают это - важную информацию несет все же не только лицо, а и "позно-тоническая активность" [3; 339]. В специфике поз, в динамике их смены отчетливо проявляются психодинамические характеристики и личностные свойства человека. Именно позно-тонические выражения характера личности служат тем зримым языком, посредством которого происходит невербальный диалог [9].

    Тем не менее, несмотря на важность данного  аспекта невербальной коммуникации, в настоящее время в этом направлении  исследований существует значительный пробел. Это объясняется тем, что  в отличие, например, от жестов, мимических движений, физиогномических примет, многие из которых подчас имеют более или менее однозначную трактовку, позы каждого человека сугубо индивидуальны и изучение их сопряжено с определенными трудностями: строение тела, физическая форма и эмоциональное состояние в целом, стиль и мода в одежде и поведении, элементы случайности и неповторимости отдельных поз - вот те дополнительные, плохо поддающиеся контролю переменные, которые всегда следует учитывать при восприятии поз. В результате, исследователи пришли к выводу, что удобнее всего изучать позы посредством рисунков так называемых "палочных фигур". Широкое распространение получила, в частности, классификация "палочных фигур" Сабина и Хардика; авторы связали определенные позы человека с некоторыми качествами его личности (или исполняемой ролью) и придали 42 "палочным" позам конкретное толкование [6], [10], [17]. Все последующие исследования поз фактически опирались на эту классификацию и мало что могли добавить как к ее исходной интерпретации, так и к изучению этого аспекта невербальной коммуникации [14], [18], [21]-[23]. Собственно, подобный классификационный подход для решения задачи вербализации невербальных коммуникативных проявлений вообще является характерным для исследователей. В середине же XX в., кроме того, он определялся еще и логикой развития науки, в частности, когнитивной психологии, согласно которой конструирование социального мира осуществляется на основе категоризации как вербальной, так и невербальной информации. Таким образом, восприятие и понимание человека на основе его экспрессивного поведения - процесс невербальной коммуникации - предполагает наличие у воспринимающего некоторых структурированных представлений (категорий), позволяющих ему читать знаки и сигналы языка тела. Соответственно, исследователи стали все чаще прибегать к использованию фотографией, пиктограмм, графических рисунков и предприняли немало попыток по созданию различных классификаций и "словарей", позволяющих расшифровывать отдельные невербальные коммуникативные коды.

    Однако  наряду с изучением категориальной организации социального познания все больше внимания начинает уделяться  другой форме структурирования знаний. Речь идет об относительно устойчивых, обобщенных структурах прошлого опыта, позволяющих предвосхищать изменения вида объектов, порядок развития событий, их содержание и связь. Такими структурами являются особого рода схемы - фреймы [13], [15], [16].

    Под фреймом обычно подразумевают минимальное  описание какого-либо явления или  объекта, обладающее следующим свойством: удаление из описания любой составляющей приводит к тому, что данный объект перестает правильно опознаваться (классифицироваться). Некоторые фреймы являются врожденными "в том смысле, что они естественно и неизбежно возникают в процессе когнитивного развития человека, примером здесь может быть знание характерных черт человеческого лица" [15; 65]. Другие фреймы усваиваются из опыта или обучения. Фреймы, как правило, активируются определенными стилистическими маркерами - свойствами демонстранта или социальным контекстом, такими, как, например, гнев, любовь, стремление к сотрудничеству или власти, групповая принадлежность и т.п., которые выражаются чаще всего невербально. Это, безусловно, имеет важнейшее значение, поскольку фреймы активизируются, когда интерпретатор, пытаясь выявить смысл фрагмента невербального поведения - "паралингвистического текста", оказывается в состоянии приписать ему интерпретацию, поместив содержание фрагмента в модель, которая известна независимо от этого "текста"» 

    Я считаю, что не всегда можно определить эмоции, мысли человека по его мимикрии, эмоциям, телодвижению, а также выражению  лица. Я вообще считала что вербализация это словесное явление. «Не затыкайте  пальцем мой вербальный фонтан. Не мешайте мне бредить!», так говорила Улита из книги писателя фантаста Дмитрия Емца «Мефодий Буслаев. Свиток желаний». Из этого следует что говоря вербальный фонтан, мы подразумеваем, не мешайте мне говорить. То есть, для контакта с людьми нужно общение. Да я не спорю, глухонемые общаются с помощью жестов, это уже их вербализация точнее невербальная коммуникация, и они понимают друг друга. Разуметься, что в данное время общение стало усложняться и мы порой не понимаем друг друга. А всё потому что, у каждого появилась своя сфера общения, или сфера вербализации, и в этой сфере уже другие способы разговора со специфическими терминами которые не посвящённый человек не поймёт. Поэтому хочу сказать что не факт что в невербальной коммуникации такие исследования по телодвижению, и уж конечно по фото и рисункам, помогут лучше общаться с людьми, рассказать о них, о их  хорактере да, могут, но общение по мойму тут уже другое направление.

    «Хотя вербальные символы (слова) — основное наше средство для кодирования идей, предназначенных к передаче, мы используем и невербальные символы для трансляции сообщений. В невербальной коммуникации используются любые символы, кроме слов. Зачастую невербальная передача происходит одновременно с вербальной и может усиливать или изменять смысл слов. Обмен взглядами, выражение лица, например, улыбки и выражения неодобрения, поднятые в недоумении брови, живой или остановившийся взгляд, взгляд с выражением одобрения или неодобрения — все это примеры невербальной коммуникации. Использование пальца как указующего перста, прикрывание рта рукой, прикосновение, вялая поза также относятся к невербальным способам передачи значения (смысла).

По мнению антрополога  Эдуарда Т. Холла, лидер ООП Ясир Арафат носит темные очки, чтобы  люди не могли наблюдать за его реакциями по расширению его зрачков. Ученые недавно установили, что зрачки расширяются, когда вас что-то заинтересовывает. По Холлу, о реакции зрачков в арабском мире знают уже сотни лет.

    Еще одна разновидность невербальной коммуникации формируется тем, как мы произносим слова. Имеются в виду интонация, модуляция голоса, плавность речи и т.п. Как известно из опыта, то, как мы произносим слова, может существенно изменять их смысл. Вопрос: “У вас есть какие-нибудь идеи?” — на бумаге означает очевидный запрос о предложениях. Произнесенный резким авторитарным тоном с раздражением во взгляде этот же вопрос может быть истолкован следующим образом: “Если вы знаете, что для вас хорошо, а что плохо, не предлагайте никаких идей, которые противоречат моим”.

     Согласно исследованиям, значительная часть речевой информации при обмене воспринимается через язык поз и жестов и звучание голоса. 55% сообщений воспринимается через выражение лица, позы и жесты, а 38% — через интонации и модуляции голоса. Отсюда следует, что всего 7% остается словам, воспринимаемым получателем, когда мы говорим. Это имеет принципиальное значение. Другими словами, во многих случаях то, как мы говорим, важнее слов, которые мы произносим. Подобным образом если кто-то говорит: “Хорошо... я дам поручение” — то пауза после слова “хорошо” может служить признаком того, что руководитель не хочет этого делать, сейчас слишком занят, не хочет давать поручения или не знает, что именно следует предпринять.

Вообразите сцену, которая иллюстрирует, как невербальные символы могут создавать шум в процессе обмена информацией. Вы входите в кабинет вашего руководителя, чтобы получить определенную информацию о проекте, над которым вы работаете. Вы вошли, а он несколько секунд продолжает рассматривать бумаги у себя на столе. Затем смотрит на часы и говорит отчужденным невыразительным голосом: “Чем могу быть вам полезен?”