Лекции по "Этноконфликтологии"

Стефаненко Т.

1. Определение  и классификации этнических конфликтов 

Межгрупповые отношения  состоят из неразрывной связи  конфликтов и сотрудничества, но главные  проблемы для любого общества вносятся многочисленными конфликтами. Когда  мы говорим – «межгрупповые конфликты», на ум приходят революции, религиозная  нетерпимость, межэтнические столкновения, соперничество между полами, острые трудовые споры. Русско-американский социолог П.Сорокин подсчитал, что за 24 века в истории человечества на четыре мирных года приходится один год, сопровождающийся насильственными конфликтами –  войнами, революциями, бунтами. Среди  межгрупповых (или социальных в широком  смысле слова) конфликтов обычно выделяют:

политические конфликты, когда борьба идет за власть, доминирование, влияние, авторитет;

социально-экономические (или  социальные в узком смысле слова) – «между трудом и капиталом», например между профсоюзами и работодателями;

этнические – по поводу прав и интересов этнических общностей (см. Здравомыслов, 1993).

Итак, одними из наиболее значимых являются конфликты между этническими общностями. Однако можно согласиться с В.А.Тишковым, что этнических конфликтов в «чистом» виде фактически не существует (см. Тишков, 1997). В реальности мы встречаемся с взаимопроникающими конфликтами, каждый из которых составляет питательную среду для другого. Не случайно, даже специалисты-конфликтологи часто не могут прийти к единому мнению, с каким конфликтом имеют дело – с этническим в политическом камуфляже или наоборот. По мнению Тишкова, к категории этнических можно отнести практически все открытые конфликты на территории бывшего СССР, ведь: «В силу полиэтничного состава населения бывшего СССР и нынешних новых государств..., фактически любой внутренний конфликт, социально-экономический или политический по своей природе, обретает этническую окраску, что, как правило, углубляет и осложняет возникающие противоречия, придавая конфликтам дополнительный эмоциональный фон» (Тишков, 1997, с.304).

Исследователи предлагают самые  разные классификации этнических конфликтов. При классификации по целям, которые ставят перед, собой вовлеченные в конфликт стороны в борьбе за ограниченные ресурсы, их можно подразделить на:

социально-экономические, при которых выдвигаются требования гражданского равноправия (от прав гражданства до равноправного экономического положения):

культурно-языковые, при  которых выдвигаемые требования затрагивают проблемы сохранения или  возрождения функций языка и  культуры этнической общности;

политические, если участвующие  в них этнические меньшинства  добиваются политических прав (от автономии  местных органов власти до полномасштабного конфедерализма);

территориальные – на основе требований изменения границ, присоединения  к другому – «родственному» с  культурно-исторической точки зрения – государству или создания нового независимого государства (см. Ямское, 1997).

Социологи, политологи и  этнологи, стремясь выделить конфликт из других близких феноменов, часто  рассматривают его исключительно  как реальную борьбу между группами, как столкновение несовместимых  действий. Так, В.А.Тишков дает определение «...этнического конфликта как любой формы гражданского, политического или вооруженного противоборства, в котором стороны, или одна из сторон, мобилизуются, действуют или страдают по признаку этнических различий» (Тишков, 1997, с.476). При таком понимании конфликта он оказывается стадией крайнего обострения противоречий, проявляющейся в конфликтном поведении, и имеет точную дату начала – как начала противоборства.

Но с точки зрения психолога, учитывающего динамику конфликта, само противоречие между группами, имеющими несовместимые цели в борьбе за ограниченные ресурсы (территорию, власть, престиж), оказывается лишь одной из стадий конфликта – той стадией, которую  обычно называют объективной конфликтной  ситуацией. Собственно говоря, на Земле  почти повсюду существуют противоречия между этническими общностями –  межэтническая напряженность в  широком смысле слова. Без нее, к  сожалению, не обходится ни одно полиэтническое общество. Чаще всего напряженность существует между доминантной этнической общностью и этническим меньшинством, но она может быть как открытой, проявляющейся в форме конфликтных действий, так и скрытой, тлеющей. В последнем случае напряженность выражается в социальной конкуренции, достигаемой оценочным сравнением своей и чужой групп в пользу собственной.

А имеющиеся социальные противоречия, хотя и играют решающую роль среди  причин конфликтных действий, не связаны  с ними напрямую: конфликтные действия возникают, если противоборствующие стороны  осознали несовместимость своих  интересов и имеют соответствующую  мотивацию поведения. Иными словами, очень важна стадия осознания  и эмоционального вызревания конфликта. Пережитые «исторические несправедливости»  вызывают у низкостатусных групп этнического меньшинства желание восстановить справедливость, но это не обязательно приводит к возникновению мгновенной реакции. Чаще до начала конфликтного взаимодействия проходят многие годы, на протяжении которых этническая общность сплачивается вокруг идеи отмщения. Прошли многие столетия со времени изгнания евреев из земли обетованной, но именно этот факт явился обоснованием их многолетней борьбы за возвращение .

Если объективная конфликтная  ситуация осознана, даже случайные  события из-за присущей межэтническим  отношениям эмоциональности, а порой  и иррациональности, могут привести к конфликтному взаимодействию как  наиболее острой стадии конфликта. Впрочем, даже при осознании ситуации как  конфликтной, социальная конкуренция  может и не вылиться в конфликтное  взаимодействие, ведь, как правило, низкостатусные группы вступают в борьбу с высоко статусными, если они воспринимают межгрупповые отношения не только как незаконные, но и как нестабильные. Именно в ситуации нестабильности, вызванной развалом советской империи, настал самый удобный момент для «мщения» за «травмы», нанесенные на протяжении столетий практически всем народам бывшего СССР.

На стадии конфликтного взаимодействия этнические конфликты имеют тенденцию  к саморазрастанию или эскалации, которая означает, что стороны переходят от «легких» к «тяжелым» тактикам: от массовых действий ненасильственного характера (митингов, манифестаций, акций «гражданского неповиновения») к столкновениям, которые рано или поздно приводят к крови (между осетинами и ингушами в Пригородном районе Северной Осетии-Алании или между киргизами и узбеками в Ошской области Киргизии), и даже к военным конфликтам – этнополитическим войнам (армяно-азербайджанской, грузино-абхазской) (см. Стрелецкий, 1997).

Психологи выделяют и еще  одну стадию конфликта – его разрешение или урегулирование, анализу которого мы посвятим отдельный раздел данной главы. А пока отметим, что с точки  зрения психолога, конфликт не только не начинается с началом конфликтных  действий, но и не заканчивается  с их окончанием. После завершения прямого противодействия – на этапе «зализывания ран» – конфликт может сохраняться в форме  социальной конкуренции и проявляться  в образе врага и предубеждениях. Даже в середине 90-х гг. 24% русских  респондентов старше 60 лет, т.е. переживших войну, соглашались с утверждением, что немцы – исконные враги  русского народа (см. Здравомыслов, 1996).

Итак, под этническим конфликтом в широком смысле слова мы понимаем любую конкуренцию между группами – от реального противоборства за обладание ограниченными ресурсами  до конкуренции социальной – во всех тех случаях, когда в восприятии хотя бы одной из сторон противостоящая сторона определяется с точки  зрения этнической принадлежности ее членов.

С точки зрения социолога  или политолога, такое понимание  этнического конфликта, видимо, не является точным. Но при включении социальной конкуренции в понятие конфликта  его объяснение становится более комплексным, так как анализируются когнитивные и мотивационные процессы, которые могут предшествовать непосредственным столкновениям, влиять на их эскалацию и продолжаться после их завершения.

2. Этнические конфликты:  как они возникают 

В психологии межэтнических  отношений исследуются три основные проблемы: как конфликты возникают, как протекают и как их можно  урегулировать. Так как они изучаются  разными науками, поисками их причин озабочены и социологи, и политологи, и психологи. При социологическом подходе к объяснению причин конфликтов анализируется взаимосвязь социальной стратификации общества с этнической принадлежностью населения. При политологическом подходе «одной из самых распространенных является трактовка роли элит, прежде всего интеллектуальных и политических, в мобилизации этнических чувств, межэтнической напряженности и эскалации ее до уровня открытого конфликта» (Тишков, 1997, с.312-313).

В психологии причины этнических конфликтов обычно рассматриваются в рамках более общих теорий. Следует отметить, что почти все психологические концепции явно или не явно разделяют социальные причины межгрупповых конфликтов и причины социальной конкуренции и враждебности, проявляющиеся в действиях и/или представлениях. В английском языке есть даже разные слова для двух видов причин: « reason » (то, во имя чего происходит конфликтное действие, цель действия) и « cause ? (то, что приводит к враждебным действиям или межгрупповой конкуренции). Большинство психологов, не сомневаясь в наличии reasons у всех или части межгрупповых конфликтов и даже подразумевая, что это – конфликт интересов, несовместимых целей в борьбе за какие-либо ограниченные ресурсы, оставляют их изучение представителям других наук. А сами в качестве causes предлагают те или иные психологические характеристики.

1. Межгрупповые конфликты  как продукт универсальных психологических  характеристик. Распространенность  социальных конфликтов привела  многих теоретиков к поискам  причины враждебности людей по  отношению к себе подобным  в некоторой форме агрессивной  потребности или побуждения рода  человеческого. 

Автор одной из первых социально-психологических  концепций В.Макдугалл (1871–1938) приписал проявление коллективной борьбы «инстинкту драчливости». Подобный подход называют гидравлической моделью, так как агрессивность, по мысли Макдугалла, не является реакцией на раздражение, а в организме человека присутствует некий импульс, обусловленный его природой . Гидравлическая модель психики лежит и в основе идеи З.Фрейда (1856–1939) о причинах войн в человеческой истории. Фрейд считал, что враждебность между группами неизбежна, так как конфликт интересов между людьми в принципе разрешается только посредством насилия. Человек обладает деструктивным влечением, которое первоначально направлено внутрь (влечение к смерти), но затем направляется на внешний мир, а следовательно, благотворно для человека. Враждебность между группами благотворна и для группы, так как способствует стабильности, установлению чувства общности у ее членов. Враждебность к какой-либо группе является и способом объединения нескольких других: во время войн создаются более обширные объединения племен или государств, в пределах которых на противоборство налагается запрет, что происходило, например, в период борьбы греческих государств против варваров. Именно благотворность враждебности для человека, группы и даже объединений групп, по мнению Фрейда, приводит к неизбежности насилия (см. Фрейд, 1992).

Творец третьей гидравлической модели – австрийский этолог К.Лоренц (1903–1989). Его главный тезис состоит  в том, что агрессивное поведение  людей, проявляющееся в войнах, преступлениях  и т.п., является следствием биологически заданной агрессивности. Но если у хищников агрессия служит сохранению вида, то для  человека характерна внутривидовая  агрессия, направленная на враждебных соседей и способствующая сохранению группы. Представители традиционных культур, как правило, соблюдают  заповедь «не убий» внутри группы, даже воинственные североамериканские индейцы-юта налагали табу на убийство соплеменников. Сохранив это табу в резервациях, но не имея выхода агрессивности в насилии над «чужаками», они, по утверждению Лоренца, страдают неврозами чаще, чем представителе других культур (см. Лоренц, 1994).

Во всех подобных концепциях враждебность рассматривается продуктом  «неразумной человеческой натуры». Некоторые авторы даже рассуждают о  физиологической основе коллективной иррациональности, рассматривают человека как ошибку эволюции. Но теории, которые  объясняют межгрупповые конфликты  универсальными агрессивными побуждениями, сталкиваются с большими проблемами при объяснении ситуаций, когда конфликтное  взаимодействие между группами отсутствует.

Авторы, работавшие во фрейдистской традиции, дополнительные подтверждения  универсальности агрессивных тенденций  искали в анализе особых контекстов, в которых враждебность по отношению  к чужим группам проявляется  в реальности. Классическая концепция подобного рода – гипотеза фрустрации-агрессии Н.Миллера и Д.Долларда, согласно которой универсальное агрессивное побуждение перерастает в агрессивное поведение, только если человек подвергается фрустрации, понимаемой как любое условие, блокирующее достижение желаемой цели .

Л.Берковиц, воспользовавшись основными положениями теории фрустрации-агрессии, расширил понятие объекта агрессии до целой группы. Он полагал, что объектом агрессии может стать не только отдельная личность, но и те, кто ассоциируется с ней по тем или иным признакам. Так как в качестве таких признаков выступает прежде всего расовая и этническая принадлежность, Берковиц использовал свои идеи для объяснения причин расовых волнений в США. В дальнейшем множество исследований подтвердило наличие связи между фрустрацией и агрессией. Кроме того, была продемонстрирована возможность генерализации агрессии в том случае, когда человек непосредственно не испытывал фрустрирующего воздействия, а лишь являлся его пассивным свидетелем. Так, наличие сцен жестокости в просмотренном испытуемыми фильме усиливало их агрессивные реакции, особенно если они сталкивались с потенциальной жертвой, которая по своим этническим признакам могла ассоциироваться с персонажем из только что увиденного фильма.