Агрессия Хеккаузен

     Для проверки конструктной валидности наряду с другими использовался прием актуализации мотивации. Результаты одного из таких исследований [H.-J. Kornadt, 1974] представлены в табл. 8.8. Испытуемые-студенты были разделены на экспериментальную и контрольную группы уравненные (с помощью вопросника Басса—Дарки) по агрессивности и по тенденции торможения. Как и ожидалось, показатели как агрессивности  так и торможения агрессии подвергшихся фрустрации испытуемых экспериментальной группы оказались более высокими, чем соответствующие показатели контрольных испытуемых. В дальнейшем валидность проективной методики Корнадта была подтверждена исследованиями, связанными с гипотезой катарсиса, к чему мы еще обратимся.

     Таблица 8.8

     Средние значения полученных с помощью ТАТ  показателей агрессии и ее торможения в ней тральных условиях и после провоцирующей гнев фрустрации [H.-J. Kornadt, 1976, р. 571] 

Агрессия  как цель действия:

гипотеза  катарсиса

     Катарсическое, т.е. очищающее, воздействие Аристотель приписывал современным ему трагедиям. Воспроизводимые на сцене аффекты, такие, как страх и сострадание, должны были облагораживать аналогичные аффекты сопереживающих действию зрителей и освобождать последних от этих аффектов. Впоследствии понятие катарсиса подхватили Фрейд и Брейер, воспользовавшиеся им в своем исследовании истерии [S. Freud, J. Breuer, 1895]. По их мнению, в основе истерии лежат нереализовавшиеся переживания травматического характера. Если в состоянии гипноза пациента удастся  заставить его вспомнить и снова пережить их, то “ущемленный” аффект получит выход и травмирующее переживание будет преодолено. Позднее эта энергетическая модель накопления и разрядки напряжения была перенесена психоаналитиками и находившимися под их влиянием педагогами на понимание агрессии, и они занялись изучением возможности изживания агрессии в процессе терапии и воспитания. Относительно недавно Лоренц [К. Lorenz, 1963] стал популяризировать такого рода понимание, не сумев, однако, убедить специалистов в его справедливости. 

Уточнение гипотезы катарсиса

  с позиций теории  мотивации

     В противоположность этому во фрустрационной теории агрессии представителей Йэльской группы [J. Dollard et al., 1939] гипотеза катарсиса получила иную, более конкретную и тем самым более поддающуюся проверке формулировку: 

     “Предполагается, что подавление любого акта агрессии представляет собой фрустрацию, увеличивающую побуждение к агрессии. И наоборот, осуществление всякого акта агрессии должно это побуждение снижать. В психоаналитической терминологии такое освобождение называется катарсисом... По-видимому, само снижение более или менее кратковременно, и при продолжении исходной фрустрации побуждение к агрессии возникает снова [p. 50] ...Всякое проявление агрессии представляет собой катарсис, снижающий побуждение к любым другим актам агрессии” [р. 53]. 

     Из  этих допущений вытекают определенные требования, выполнение которых необходимо для проверки гипотезы катарсиса. Поскольку в большинстве случаев внимание на них не обращалось, не приходится удивляться, что проведенные до сих пор исследования катарсиса в значительной своей части являются противоречивыми и малоубедительными [R.G. Green,   M.В. Quanty,   1977; М.В. Quanty,   1976; Н. Zumkley, 1978]. Первое требование заключается в необходимости предварительно возбудить агрессивную мотивацию. В связи с этим должно быть доказано, что в результате применения соответствующих экспериментальных процедур эта предпосылка действительно выполняется. По мнению Йэльской группы, это условие достигается только с помощью фрустрации, т.е. блокирования протекающего в данный момент целенаправленного действия. Однако скоро выяснилась неприемлемость ограничения одной лишь фрустрацией [см.: L. Berkowitz, 1969], и у испытуемых стали вызывать гнев, оскорбляя их, тем самым возбуждая их враждебность и побуждая к агрессии. Испытуемых же, не проявлявших признаков фрустрации или возмущения, из дальнейшего рассмотрения исключали.

     Второе  требование касается самой агрессии. Она должна представлять собой (хотя бы в ослабленной или непрямой, замещающей форме) целенаправленное действие, настигающее виновника гнева. Лишь при реакции испытуемых целенаправленными агрессивными действиями гипотеза катарсиса поддается проверке. После совершения такого действия агрессивная тенденция не должна исчезать полностью, по мнению представителей Йэльской группы, она должна только снижаться. Степень снижения будет зависеть от того, насколько испытуемый достиг цели своей агрессии, а также от того, насколько адекватной представляется ему доступная в эксперименте форма агрессии, а ее сила – достаточной, если исходить из принципа возмездия.

     Третье  требование связано с необходимостью различать агрессивную тенденцию (побуждение к агрессии) и агрессивные действия. Величину агрессивной тенденции можно определить по силе переживаемого испытуемыми гнева (данные самоотчета) и по показателям физиологического возбуждения (прежде всего, по величине диастолического или систолического давления). Для подтверждения гипотезы о катарсисе необходимо получить снижение обоих компонентов, как силы агрессивных действий, так и показателей аффекта гнева и физиологического возбуждения. Наконец, четвертое требование связано с необходимостью по ходу опыта прекратить действие первоначальной фрустрации и не создавать новые источники фрустрации и гнева.

     Уточненная  таким образом гипотеза катарсиса  Йэльской группы целиком согласуется с мотивационно-теоретической концепцией целенаправленного действия: как только цель действия достигнута, мотивация к ее достижению исчезает. С точки зрения этого общего принципа катарсис представляет собой лишь особое обозначение его проявления, употребляемое в случае действий агрессии. На это указывает и Корнадт [H.-J. Kornadt, 1974]: 

     “Как  и для любого другого мотивированного  поведения, для агрессии следует  постулировать снижение уровня активации после достижения цели. Такая ориентация на цель составляет существенную характеристику активированной мотивации; зависимость уровня мотивации от достижения цели хорошо известна еще со времени выполненных в школе Левина исследований Зейгарник и Овсянкиной” [р. 571 —572]. 

     Согласно  предложенной Корнадтом концепции мотива агрессии, мотивационная система агрессии активируется, когда человек “по-настоящему рассердится”, будь то вследствие фрустрирующей блокировки действия или же в результате ущемления его интересов [H.-J. Kornadt, 1983]. Аффект гнева может быть как врожденной или приобретенной реакцией на фрустрацию, так и условной эмоциональной реакцией. Активированная система мотивов оказывает влияние на предвосхищающую привлекательность последствий возможных агрессивных действий, направленных на источник гнева, в частности на предвосхищение позитивного изменения эмоционального состояния при достижении цели агрессии и его негативного изменения в связи с появлением переживания вины. Естественно, решающую роль здесь (как и при оценке вероятности достижения цели) играет учет особенностей ситуации. После совершения действия снова происходит оценивание сложившегося положения, и в случае позитивной оценки и изменения эмоционального состояния в соответствующем направлении агрессивная мотивация снова деактивируется. Сходство этой концепции с предложенной Ольвеусом мы уже отмечали. 

Недостаточная убедительность

экспериментов по катарсису

     Сопоставление экспериментов по проверке гипотезы катарсиса, проводившихся с позиций теории социального научения, с уточненными теоретико-мотивационными вариантами показывает, что большинство из этих экспериментов едва ли что-то доказывают, они не способны ни подтвердить, ни отвергнуть эту гипотезу. Типичными для этих исследований стали два сценария эксперимента. Согласно первому из них, экспериментатор, отзываясь об испытуемых пренебрежительно, сердит их. После этого им показывают либо “агрессивный”, либо “нейтральный” фильм и предоставляют возможность, отвечая на связанный с фильмом опросник, критически высказаться об экспериментаторе и эксперименте в целом. Второй сценарий требует участия помощника экспериментатора и использует обычную процедуру опытов с ударами током. В “эксперименте по научению” испытуемые за допущенные ими “ошибки” получают удары током (“чтобы лучше усвоить материал”), причем электроразряды бывают достаточно сильными, чтобы возбудить гнев испытуемых. После этого и перед тем как испытуемые, в свою очередь, получат возможность бить током подставного партнера за его ошибки в “эксперименте по научению”, им показывают фильм агрессивного или нейтрального содержания.

     При обеих последовательностях событий предполагается следующее. Во-первых, что у испытуемых действительно возникает гнев и агрессивная мотивация, хотя в случае инструментальной агрессии в варианте с током это сомнительно (иногда возникновение агрессии контролировалось безотносительно к ее проявлениям, в частности с помощью физиологических показателей). Во-вторых, что включенный в ход эксперимента агрессивный фрагмент фильма открывает дорогу катарсису, несмотря на то, что испытуемый не нападает на источник его гнева. В-третьих, что предоставляемая впоследствии возможность агрессии безусловно должна приводить к катарсическому эффекту. Поскольку подвергнуть атаке источник гнева и достичь цели агрессии можно было лишь на этом этапе, логичнее было проверить наличие катарсического эффекта предшествующего целенаправленного действия, предоставить испытуемому на последующей стадии опыта еще одну возможность агрессии.

     Достижению полной ясности мешает и то обстоятельство, что включаемый в эксперимент просмотр фильма может обладать нежелательными последствиями. Ведь помешав испытуемым пустить в. ход уже сложившуюся у них агрессивную мотивацию, он может снова их фрустрировать. В результате уровень агрессии не уменьшится, а увеличится по сравнению с испытуемыми, проявление агрессии которых не было приостановлено фильмом. Помимо прочего, просмотр фильма может дополнительно стимулировать или снижать наличную агрессивную мотивацию в зависимости от того, представляются ли события фильма правомерными или неправомерными [см.: L. Berkowitz, E. Rawligs, 1963], и от того, благоприятны или нет ее последствия. Не удивительно, что получаемые данные оказываются противоречивыми; в одних экспериментах агрессивность уменьшается, а в других—увеличивается. В последнем случае нередко говорится, в противоположность катарсису, о научении агрессии [A. Bandura, 1973]. Не подлежит сомнению, что субъект действительно научается эффективным агрессивным действиям (иными словами, чем чаще они осуществляются, тем совершеннее становятся), несомненно и то, что постоянно повторяющийся успех при проявлении агрессии может заметно повысить силу мотивации агрессии, а постоянно повторяющийся неуспех — силу тенденции торможения. Этот долговременный эффект не следует смешивать с таким краткосрочным событием, как катарсис. Иначе говоря, эффект катарсиса относится к мотивации, а не к мотивам и состоит в деактивации мотивации по достижении соответствующей этой мотивации цели действия.

     Все изложенное не имеет ничего общего с получившим распространение положением теории влечения о том, что, дав волю своей агрессивности, субъект на небольшой или даже значительный срок ослабит свою готовность к агрессии. Такое понимание не поддается обоснованию ни в теории мотивации, ни в теории научения; не подтверждается оно и экспериментально. Из современных исследований, скорее, следует, что переживания, вызываемые пассивным наблюдением агрессии и насилия, происходящих как на экране, так и в реальной жизни, ведут не к катарсическому эффекту, как предполагает Лоренц [К. Lorenz, 1963], а, наоборот, к возбуждению агрессии, что, впрочем, зависит от ряда дополнительных условий [см.: R.G. Green, 1976].

     Критический анализ экспериментов по катарсису с позиций теории мотивации недавно предпринял Цумкли [Н. Zumkley, 1978]. Как правило, невысокую убедительность такого рода экспериментов можно продемонстрировать на примере исследования Фешбаха [S. Feshbach, 1955], первым попытавшегося проверить существование катарсического эффекта деятельности воображения и вроде бы такой эффект обнаружившего. Испытуемые-студенты были разделены на три подгруппы. С одной из этих подгрупп экспериментатор держался вполне учтиво, а в двух других позволял себе пренебрежительно отзываться о способностях, мотивации и уровне зрелости испытуемых. Непосредственно после этого испытуемые одной из последних подгрупп (а также испытуемые первой подгруппы) должны были придумать истории по четырем релевантным агрессии картинкам ТАТ. Остальные подвергшиеся оскорблению испытуемые выполняли нейтральные тестовые задания. По окончании у всех испытуемых с помощью теста на завершение предложений и просьбы высказать свое мнение об эксперименте (факультет был якобы заинтересован в выявлении установок студентов по отношению к проведению исследований во время занятий) замерялся уровень агрессивности. Оценивание эксперимента и тест на завершение предложений были организованы таким образом, что враждебность могла обобщаться и направляться не только на экспериментатора, но и на исследование вообще или на учебное заведение в целом.

     Полученные  результаты вроде бы свидетельствуют  о катарсисе. “Оскорбленная” группа, участвовавшая в ТАТ, продемонстрировала в своих рассказах больше агрессивных моментов, чем “неоскорбленная”, а ее остаточная враждебность оказалась меньше, чем у “оскорбленной” группы, не принимавшей участия в ТАТ. Однако не менее убедительным кажется объяснение сокращения проявлений враждебности не катарсисом, а последующим торможением агрессии, степень активации которой в результате проведения ТАТ еще более возросла. Ибо прежде всего вызывает сомнение, видели ли вообще испытуемые возможность агрессивного действия против экспериментатора. Написание рассказов no TAT могло повысить блокированную враждебность испытуемых,   а   предоставленная вслед за этим возможность агрессии могла показаться чересчур опасной, тем более что экспериментатор как возможная цель агрессии приравнивается в этом случае к таким обладающим высоким социальным престижем общественным институтам, как высшая школа и исследовательская деятельность.