Легитимность политической власти

Третий урок, освоение которого пока с трудом удается государственной  власти в России, состоит в том, что «старая Россия не сумела возвести государственную идею на ту высоту, которая представляет сочетание  твердых национально-государственных  и религиозных основ с идеями равенства и свободы» (П. Новгородцев).

Другое направление легитимации  связано не столько с постановкой  и обоснованием «великих целей», сколько  с поиском эффективных способов решения насущных проблем российского  общества.

Если сравнить три ветви  государственной власти в современной  России, то их легитимация имеет  разные основания. Президентская власть как власть верховная легитимируется в основном культурным архетипом  и соотносится прежде всего с нравственным идеалом Правды, основанном на патриархальном этатизме, вере в «чудо» со стороны умеренно-авторитарного лидера, наделяемого в определенной мере харизматическими чертами. Президентская власть как власть верховная в русском культурном архетипе во многом деперсонифицирована: должность и «образ» Президента в нем синкретичны, поэтому о качествах Президента судят, исходя не из того, какими качествами он реально обладает, а из того, какими должна обладать высшая власть. В силу этого уровень легитимности президентской власти в России всегда будет выше уровня легитимности других ветвей государственной власти.

Легитимность исполнительной власти, правительства в России, наоборот, санкционируется менталитетом и носит сознательно-оценочный  характер, соотносясь через понятие  социальной эффективности. В настоящее  время за этим понятием скрывается способность правительства проводить  политику, соответствующую ожиданиям  различных групп населения и  поддерживать в обществе социальный Порядок.

Законодательная власть, российский парламент, в русской ментальности воспринимается как «говорильня», большинство  населения не связывает с ним  своих надежд. Легитимация представительных учреждений государственной власти в русской ментальности осуществляется через соотнесение их деятельности с принципом соборности как «воли  к согласию», а не «воли к власти».

Таким образом, легитимность государственной власти в России обусловливалась, с одной стороны, символическим капиталом власти, формирующим в нормативно-ценностном пространстве «духи государства», прежде всего в виде национально-государственной  идеи. Эта идея «оправдывала» существующий в стране «порядок» и задавала для «семьи-нации» «общее дело». Консолидируя на этой основе общество, государственная  власть тем самым на время обеспечивала себе легитимность, вплоть до солидарности значительной его части с российским государством.

Легитимность государственной  власти во многом зависела от того, насколько  эта власть и ее деятельность соответствовали  «образу» идеальной власти, сформированному  в контексте культурных архетипов  «безмолвствующего» большинства и  актуализированному в его ментальности на том или ином этапе развития российского общества.

Большую роль в легитимации  государственной власти играла рациональная интерпретация на уровне ментальности результатов ее деятельности, степени  соответствия их ожиданиям различных  социальных групп и общества в  целом.

Кризис легитимности государственной  власти выражался в первую очередь  в том, что государственная власть утрачивала национально-государственную  идею, переставала соответствовать  «образу» власти и оказывалась социально  неэффективной.