Легитимность политической власти

В целом же урегулирование кризисов легитимности должно строиться  с учетом конкретных причин снижения поддержки политического режима в целом или его конкретного  института, а также типа и источника  поддержки. В качестве основных путей  и средств выхода из кризисных  ситуаций для государства, где ценится  мнение общественности, можно назвать  следующие:

— поддержание постоянных контактов с населением;

— проведение разъяснительной  работы относительно своих целей;

— усиление роли правовых методов  достижения целей и постоянного  обновления законодательства;

— уравновешенность ветвей власти;

— соблюдение правил политической игры без ущемления интересов  участвующих в ней сил;

— организация контроля со стороны организованной общественности за различными уровнями государственной  власти;   

— укрепление демократических  ценностей в обществе;

— преодоление правового  нигилизма населения и т.д.

2.5. Легитимность  и делегитимация государственной власти в России.

Государственную власть можно  рассматривать как способ управления общественными процессами с помощью  общеобязательных средств регламентации  правил и норм социального взаимодействия и поведения. Существует две модели государственной власти: 1) авторитарно-властного  господства и 2) авторитетно-властного полномочия. В первой модели доминируют механизмы принуждения и насилия, во второй — убеждения и влияния.

Государственная власть в  выполнении своих функций может  основываться на силе или легитимности. В первом случае «управляющие» стремятся  реализовать принятые решения вопреки  желанию «управляемых», во втором, наоборот, — опираясь на их добровольное согласие или даже солидарность. Государственная  власть не может долгое время опираться  на силу: «штыки хороши всем, кроме одного, — на них нельзя сидеть» (Ш. Талейран). Такая власть не может быть в длительной перспективе социально-эффективной, ибо «управляемые» внутренне  не расположены к реализации принятых властью решений.

Поэтому государственная  власть, чтобы быть успешной, должна быть, прежде всего, легитимной Легитимность государственной власти часто отождествляют  с ее юридически-правовой законностью. Однако это свидетельствует не о  легитимности, а о ее легальности. Власть легитимна в том случае, если «управляемые» признают за ней право управлять вообще, и именно так, как это делается в данный момент.

Легитимация государственной  власти представляет собой взаимообусловленный  процесс, с одной стороны, «самооправдания» и рационального обоснования  собственной власти со стороны «управляющих», с другой — «оправдания» и признания  этой власти со стороны «управляемых».

Государственная власть, обладая  символическим капиталом, может  формировать в нормативно-ценностном пространстве общества такие конструкты когнитивного и ценностного содержания, усвоение которых изменяет внутренний мир людей и задает определенные стереотипы восприятия социальной действительности. Государственная власть тем самым  обеспечивает в обществе необходимый  уровень «логического и морального конформизма» и создает легитимизирующие структуры массового сознания, которые П.Бурдье называет «духами государства».

Однако эти конструкты значимы лишь для тех, кто предрасположен к их восприятию, а эта предрасположенность  заключена не только в рефлексирующем сознании, но и в культурных архетипах. Поэтому в процессе легитимации  происходит непосредственное согласование между внедренными извне ментальными структурами и неосознаваемыми духовными «кодами» жизнедеятельности людей.

Эти «коды» представляют собой  социокультурные доминанты поведения  людей в любых обстоятельствах, в том числе и катастрофических, и являются своеобразным выражением «на уровне культуры народа исторических судеб страны, как некое единство характера исторических задач и  способов их решения, закрепившихся  в народном сознании, в культурных стереотипах» (И. Пантин).

Легитимность государственной  власти не может носить всеобщего  характера, поскольку в обществе всегда есть социальные группы, которые  негативно относятся к ней  и ее политике.

Кризис легитимности государственной  власти начинается тогда, когда происходит резкое сокращение легитимирующего  ее бытие социокультурного пространства. Это происходит тогда, когда нарушаются когнитивные и ценностные механизмы  «самооправдания» государственной  власти и ее «оправдания» со стороны  большинства «управляемых».

Кризис легитимности государственной  власти в России, с одной стороны, связан с тем, что происходила  или утрата национально-государственной  идеи, или эта идея переставала  выполнять присущие ей функции: 1) быть социально-интегрирующим фактором, задавая единое нормативно-ценностное пространство бытия российского  социума; 2) служить апологией существующего  политического режима и социального  порядка; 3) формулировать консолидирующие  цели «общего дела».

С другой стороны, кризис обусловливался падением социальной эффективности  государственной политики, которая  переставала соответствовать ожиданиям  и надеждам различных социальных групп российского общества.

3. Легитимность  государственной власти в СССР

После свержения самодержавия в феврале 1917 г. в России к власти пришел Центристский блок, объединявший кадетов, октябристов и примыкавшие  к ним другие политические силы. Однако, придя к власти под лозунгом честной политики, эти силы не смогли удержать ее, оказавшись неспособными к «наведению законности и порядка» в стране. Не было у них и соответствующего лидера общенационального масштаба, решительного и бескомпромиссного  в политической борьбе.

После непродолжительной  эйфории, связанной с приходом к  власти Временного правительства, общество неожиданно обнаружило, что желанного  порядка нет, социально-экономическая  ситуация не улучшается, сохраняется  ненавистная война, продолжается вакханалия казнокрадства и воровства, нарастает  «возмутительность жизни». И все  это наблюдалось в условиях острейшей  социальной поляризации, давно уже  воспринимавшейся «массами» и демократической  интеллигенцией в стране как «грабеж  богатыми бедных» на фоне воины, принесшей  неисчислимые страдания народу и  бешеные барыши буржуазии.

Дни Временного правительства  были сочтены. Сплав недовольства жизнью с убежденностью, что причиной всех бед служит безнравственность и  негодяйство государственной власти, привел к ликвидации политического режима, сопровождаемый национальным катаклизмом.

Приход к власти большевиков  был во многом обусловлен тем, что  в то время они стояли на такой  великой опоре, как нравственность в политике. Центральным моментом их социалистической «проповеди» были честность и справедливость как  основа жизни.

После прихода в 1917 г. к  власти большевики развернули яростную теоретическую и практическую борьбу против «буржуазно-помещичьей» государственности. Однако, формируя собственную национально-государственную идею, они синтезировали, с одной стороны, традиционный для российского общества «административно-бюрократический полицеизм», а с другой, — марксистскую рациональную «научность» в управлении и политике. Уже в 1918 г. П.Струве отмечал, что «советская власть есть, по существу, николаевский городничий, возведенный в верховную власть великого государства».

Однако для «победы  нового, социалистического строя» «полицеизма» и «научности» было недостаточно, ибо «социализм, — как пророчествовал Ф. Ницше, — есть фантастический младший брат почти отжившего деспотизма, которому он хочет наследовать... Он жаждет такой полноты государственной власти, какою обладал только самый крайний деспотизм, и он даже превосходит все прошлое тем, что стремится к формальному уничтожению личности; последняя представляется ему неправомерной роскошью природы, и он хочет реформировать ее, превратив ее в целесообразный орган коллектива».

Поэтому полицеизм как платформа, с которой стартовала новая советская государственность, вскоре превратился в «партийную теократию», а затем тоталитаризм. Его основу составляли, с одной стороны, «партийное государство», с другой, — вера, облаченная в форму марксистской квазирелигии.

Национально-государственная  идея советской государственности  носила во многом сакральный и эзотерический  характер. Сакральный характер этой идее придавала вера в то, что социализм  является необходимой и неизбежной стадией развития человеческого  общества, и эта истина уже доказана марксистско-ленинской наукой и  исторической практикой.

Строительство социализма в  СССР на научной основе требовало  создания интеллектуального механизма  самопознания советского общества. Однако в 30—50-х гг. познавательный потенциал  марксисткой теории был заблокирован сталинизмом как теорией и  практикой государственного, уравнительно-казарменного социализма, базировавшегося на догматизме, волюнтаризме, фальсификации и демагогии. Расплата за все это была хотя и постепенной, но неотвратимой: доведенное идеологией до абсурда советское общество, отравленное ядом самодовольства, великодержавности, ложными представлениями о нашей социалистической исключительности, утратило динамичность, способность к переменам, к адекватным ответам на вызовы времени. Это привело к Кризису легитимности государственной власти в СССР, а затем и развалу советской государственности.

Основу национально-государственной  идеи советской эпохи формально  составлял принцип, согласно которому «руководящей и направляющей силой  советского общества является Коммунистическая партия», которой отводилась роль «демиурга» советской истории. Партия разрабатывала  грандиозные социальные проекты  и технологии: при И. Сталине —  построения «социализма в отдельно взятой стране»; при Н. Хрущеве —  строительства «коммунизма в  основном»; при Л Брежневе — «развитого социализма»; при М. Горбачеве —  «социализма с человеческим лицом».

При этом высшим принципом  провозглашалось «служение народу», а священным долгом — «защита  социалистического Отечества». Другим важным компонентом этой национально-государственной  идеи советской эпохи были идеологемы: «Торжество дела социализма и коммунизма во всем мире — неизбежно», «СССР — оплот мира и социального прогресса».

Вместе с тем эта  национально-государственная идея имела и эзотерический смысл, который состоял в том, что  марксизм-ленинизм, лежащий в ее основе, обладал всей квазирелигиозной символикой:, идеал — коммунистическое общество («царствие земное», «град коммунистический»); боги — «учителя», классики марксизма-ленинизма (Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин); апостолы — «ученики», партийные вожди; мученики — партийные товарищи, «павшие от рук врагов революции»; духовные академии и семинарии — Академия общественных наук, высшие партийные школы, университеты марксизма-ленинизма, где готовились «попы марксистского прихода»; духовная литература — партийная пресса, «ленинский университет миллионов»; храмы и приходы — дома политпроса, «красные уголки» со специфической культовой атрибутикой.

Центральное место в национально-государственной  идее отводилось культу вождя («генсека»), который одновременно был и духовным и светским властителем народа. Именно вождь обладал монополией на истину «для нашей страны и для всего  мира».

Эта идея содержала идеальный  образ советского социалистического  государства: «идеальный правитель» —  ныне правящий генсек, «мудрый и  последовательный ученик В. И. Ленина», восстановивший «ленинские нормы коллективного  руководства», непримиримый борец за чистоту марксизма-ленинизма, творчески  развивающий «единственно научное  учение» в современных условиях; «идеальная государственная власть» — власть народа, «нерушимого блока коммунистов и беспартийных», последовательно идущего под мудрым руководством Коммунистической партии («партгосхозноменхлатуры») от «победы к победе», «идеальный гражданин» — «слуга народа», «боец партии», у которого нет иного желания, кроме как «служить Родине, партии, государству», «принадлежать братской семье советских народов» (человек, у которого коллективное сознание вытеснило все индивидуальное).

Используя весь свой пропагандистский аппарат, всю мощь тоталитарной, а  затем авторитарной власти, «идео-партократическое» государство в СССР последовательно внедряло в массовое сознание постулаты («духи государства») этой национально-государственной идеи. Эти постулаты, налагаясь на культурные архетипы и социалистическую ментальность советских людей, на традиционную веру в возможность построения «града Китежа» (коммунизма, общества справедливости и достатка) на земле, выливались в поток солидарности общества с «партией-государством».

Культ вождя-генсека, руководство  Коммунистической партией всеми  сторонами жизни социалистического  общества воспринимались многими советскими людьми долгое время как вполне нормальное явление. Во-первых, культ вождя и  партии позволял персонифицировать  общественные достижения и чаяния, связывать их непосредственно с  мудрым руководством «направляющей» силы общества. Во-вторых, советским людям  в социоцентристском социалистическом обществе это доставляло определенный социальный и моральный комфорт.

«Полицеизм», мощный пропагандистский «пресс» и конформизм значительной части советских людей, с одной стороны, создавали иллюзию непосредственной сопричастности «великим свершениям». Это позволяло простому человеку идентифицировать себя с «партией-государством», возбуждало у него чувство солидарности с ней. И это чувство усиливалось благодаря тому, что «партийно-государственная власть» в СССР всегда стремится декларировать популярные и понятные для людей цели. С другой стороны, советский человек, попадая в сферу государственного патернализма, «с чувством глубокого удовлетворения» вручал свою судьбу социалистическому государству, а вместе с этим перекладывал на него и всю ответственность за происходящее в стране. В советскую эпоху это служило мощным фактором легитимации партийно-государственной власти.