Гражданская культура и стабильность демократии

То, что политика имеет относительно небольшое значение для граждан, составляет важнейшую  часть механизма, с помощью которого система противоречивых политических позиций сдерживает политические элиты, не ограничивая их настолько, чтобы  лишить эффективности. Ведь баланс противоречивых ориентаций было бы гораздо труднее  поддерживать, если бы политические вопросы  всегда представлялись гражданам важными. Если встает вопрос, который воспринимается ими как важный, или рождается  глубокая неудовлетворенность правительством, у индивида возникает побуждение задуматься над этой темой. Соответственно усиливается давление, толкающее  его к преодолению непоследовательности, т.е. к взаимной гармонизации позиций  и поведения в соответствии с  нормами и восприятиями, т.е. переход  к политической активности. Таким  образом, несоответствие между позициями  и поведенченскими актами выступает  как скрытый или потенциальный  источник политического влияния  и активности.

Тезис о том, что гражданская культура поддерживает баланс между властью и ответственностью, указывает на еще один момент, касающийся демократической политики. Он дает возможность понять, почему важнейшие политические вопросы, если они остаются нерешенными, в конце концов, порождают нестабильность в демократической политической системе. Баланс между активностью и пассивностью может поддерживаться лишь в том случае, если политические вопросы стоят не слишком остро. Если политическая жизнь становится напряженной и остается таковой из-за нерешенности какого-то находящегося в центре внимания вопроса, несоответствие между позициями и поведением начинает терять устойчивость. Но любое относительно долговременное разрушение этого несоответствия с высокой долей вероятности влечет за собой неблагоприятные последствия. Если привести поведение в соответствие с ориентациями, то объем контроля, который будут пытаться осуществлять неэлиты над элитами, породит неэффективность управления и нестабильность. С другой стороны, если позиции изменятся таким образом, что начнут сочетаться с поведением, возникшее у граждан чувство бессилия и невключенности может разрушительным образом сказаться на демократичности политической системы.

Это, однако, не означает, что все важные вопросы  таят в себе угрозу демократической  политической системе. Лишь в том  случае, когда они становятся и  затем остаются острыми, система  может превратиться в нестабильную. Если важные вопросы встают лишь спорадически и если правительство оказывается  в состоянии ответить на требования, стимулированные возникновением этих вопросов, равновесие между гражданским  и правительственным влиянием может  сохраняться, В обычной ситуации граждан относительно мало интересует, что делают те, кто принимает правительственные  решения, и последние имеют свободу  действовать так, как им представляется нужным. Однако, если какой-то вопрос выходит  на поверхность, требования граждан  по отношению к должностным лицам  возрастают. Если указанные лица могут  ответить на подобные требования, политика вновь утрачивает свое значение для  граждан, и политическая жизнь возвращается в нормальное русло. Более того, эти  циклы, состоящие из включения граждан, ответа элит и отхода граждан от политики, имеют тенденцию усиливать  сбалансированность противоположностей, необходимую для демократии. В  пределах каждого цикла ощущение гражданином собственной влиятельности  усиливается; одновременно система  приспосабливается к новым требованиям  и таким образом демонстрирует  свою эффективность. А лояльность, порожденная  участием и эффективной деятельностью, может сделать систему более  стабильной в целом.

Эти циклы включенности представляют собой важное средство сохранения сбалансированных противоречий между активностью и пассивностью. Как постоянная включенность и активность, обусловлены находящимися в центре внимания спорными вопросами, сделали  бы в конечном итоге сложным сохранение баланса, так к такому результату привело бы и полное отсутствие включенности и активности. Баланс может поддерживаться на протяжении длительного времени  лишь в том случае, если разрыв между  активностью и пассивностью не слишком  широк. Если вера в политические возможности  человека время от времени не будет  подкрепляться, она, скорее всего, исчезнет. С другой стороны, если эта вера поддерживается лишь сугубо ритуальным образом, она  не будет представлять собой потенциальный  источник влияния и служить средством  сдерживания тех, кто принимает  решения 

До сих пор  мы рассматривали вопрос о путях  уравновешивания активности и пассивности, присущих отдельным гражданам. Но такое  равновесие поддерживается не только имеющимся у индивидов набором  позиций, но и распределением позиций  между различными типами участников политического процесса, действующих  в системе: одни индивиды верят в  свою компетентность, другие - нет; некоторые  активны, некоторые пассивны. Такой  разброс в представлениях и степени  активности индивидов также способствует укреплению баланса между властью  и ответственностью. Это можно  увидеть, если проанализировать описанный  выше механизм становления равновесия: какой-то вопрос приобретает остроту; активность возрастает; благодаря ответу правительства, снижающему остроту  вопроса, баланс восстанавливается. Одна из причин, почему усиление важности какого-то вопроса и ответный взлет политической активности не приводят к перенапряжению политической системы, заключается  в том, что значимость того или  иного вопроса редко когда  возрастает для всех граждан одновременно. Скорее, ситуация выглядит следующим  образом: отдельные группы демонстрируют  взлет политической активности, в  то время как остальные граждане остаются инертными. Поэтому объем  гражданской активности в каждом конкретном месте, и в каждый конкретный момент оказывается не настолько  велик, чтобы повлечь за собой  перенапряжение системы.

Все сказанное  выше основано на данных о позициях обычных граждан. Однако, чтобы механизм, существование которого мы постулировали, мог работать, позиции неэлит должны дополняться позициями элит. Принимающим  решения необходимо верить в демократический  миф - в то, что обычные граждане должны участвовать в политике, и  в то, что они на деле обладают влиянием. Если принимающий решения  придерживается такого взгляда на роль обычного гражданина, его собственные  решения способствуют поддержанию  баланса между правительственной  властью и ответственностью. С  другой стороны, принимающий решения  волен действовать так, как ему  представляется наилучшим, поскольку  обычный гражданин не барабанит  в его дверь с требованиями каких-то действий. Он огражден инертностью  обычного человека. Но если принимающий  решения разделяет веру в потенциальную  влиятельность обычного человека, его  свобода действий ограничена тем, что  он предполагает: если не действовать  в соответствии с желаниями граждан, в его дверь начнут барабанить. Более того, если официальное лицо разделяет точку зрения, что обычный  человек должен участвовать в  принятии решений, его заставляет действовать  ответственно и вера в то, что  подобное влияние граждан законно  и оправданно. И хотя из наших  данных это и не следует, есть основания  предположить, что политические элиты  разделяют политическую структуру  неэлит; что в обществе, где существует гражданская культура, они, как и  неэлиты, придерживаются связанных  с ней позиций. В конечном счете, элиты составляют часть той же самой политической системы и  во многом прошли через тот же самый  процесс политической социализации, что и неэлиты. И анализ показывает, что политические и общественные лидеры, равно как и имеющие  высокий статус граждане более склонны  принимать демократические нормы, чем те, чей статус ниже.

Исследование  позиций элит наводит на мысль  о существовании еще одного механизма, позволяющего укреплять ответственность  в условиях, когда активность и  включенность обычного гражданина остается низкой. Влияние гражданина не всегда и даже не в большинстве случаев является именно тем стимулом, за которым следует ответ (гражданин или группа граждан выдвигают требование - правительственная элита предпринимает действия, чтобы удовлетворить его). Здесь, скорее, действует хорошо известный закон "ожидаемых реакций". Значительная часть гражданского влияния на правительственные элиты осуществляется без активных действий и даже без осознанного стремления граждан. Элиты могут предвидеть возможные требования и действия, в соответствии с этим принимать ответные меры. Элиты действуют ответственно не потому» что граждане активно выдвигают свои требования, а для того, чтобы удержать их от активности.

Таким образом, в рамках гражданской культуры индивид  не обязательно бывает рациональным, активным гражданином. Тип его активности - более смешанный и смягченный. Это позволяет индивиду совмещать  определенную долю компетентности, включенности и активности с пассивностью и  невключенностью. Более того, его  взаимоотношения с правительством не являются чисто рациональными, Поскольку  они включают в себя приверженность - как его, так и принимающих  решения - тому, что мы назвали демократическим  мифом о компетентности гражданина. А существование такого мифа влечет за собой важные последствия. Во-первых, это не чистый миф: вера в потенциальную  влиятельность обычного человека имеет  под собой известные основания  и указывает на реальный поведенческий  потенциал. И вне зависимости  от того, соответствует ли этот миф  действительности или нет, в него верят.

Умение  управлять эмоциями

Есть несколько  причин, по которым именно баланс прагматических и эмоциональных ориентаций, а  не максимальное проявление либо прагматизма, либо страсти необходим для эффективного функционирования демократии. Во-первых, политическая приверженность, чтобы  на нее можно было положиться, не должна быть полностью лишенной эмоций. Согласно выводу, сделанному С. Липсетом, лояльность по отношению к политической системе, если в ее основе лежат сугубо прагматические соображения относительно эффективности последней, покоится на весьма шаткой основе, поскольку  чересчур сильно зависит от того, как  эта система функционирует. Чтобы  сохранять стабильность на протяжении длительного периода времени, система  нуждается в политической приверженности, основанной на более общей привязанности  к ней, на том, что мы могли бы охарактеризовать как "системное чувство". Далее, повторяя соображение, высказанное  Г. Экштейном, можно отметить, что  сугубо прагматическая, неэмоциональная  политическая включенность подразумевает  проведение оппортунистической политики, которая нередко приводит к цинизму. С другой стороны, если эмоциональное  отношение к политике или к  конкретной политической группе становится чересчур сильным, это может иметь  пагубные последствия для демократии. Во-первых, сильная эмоциональная  включенность в политику ставит под  угрозу баланс между активностью  и пассивностью, поскольку сохранение этого баланса зависит от невысокой  значимости политики. Во-вторых, политическая включенность такого плана ведет  к "росту политических ставок", создавая благоприятную почву для  мессианских массовых движений, которые  подрывают стабильность демократий. Более того, последствия сильной  эмоциональной пристрастности могут  быть пагубными и тогда, когда такая пристрастность обращена на систему в целом и на официально освященные элиты, и тогда, когда она касается конкретных общественных подгрупп. Понятно, что слишком сильная приверженность определенным политическим партиям и группам может привести к дестабилизирующему уровню фрагментаризации системы. Но даже если такая приверженность направлена на политическую систему и официально освященные элиты, то последствия, скорее всего, будут неблагоприятными. Чтобы граждане могли хоть в какой-то степени контролировать политические элиты, их преданность по отношению к системе и этим элитам не должна быть полной и безусловной. Кроме того, гражданская культура, наряду с ролью гражданина, предполагает сохранение более традиционных ролей прихожанина. Сохранение находящейся вне политики сферы деятельности является весьма важным фактором, если стремиться к сбалансированному воздействию гражданской культуры.

Из всего этого  следует, что участие в политике не должно быть ни сугубо инструментальным, ни сугубо эмоциональным. Человек, принимающий  участие в политике, должен получать от такого участия как прагматическое, так и эмоциональное вознаграждение. И сбалансированное включение в  политику опять-таки оказывается характерным  для гражданской культуры наиболее процветающих демократий.

Согласие  и разногласия

Значение социального  доверия и сотрудничества как  компонента гражданской культуры невозможно переоценить. В определенном смысле они являются тем основным резервуаром, из которого демократическое устройство черпает свою способность функционировать. Создатели конституций изобрели формальные структуры политической жизни, призванные укреплять вызывающие доверие поведение, однако без существующих отношений доверия подобные институты, похоже, мало чего стоят. Социальное доверие  способствует политическому сотрудничеству граждан этих стран, а без данного  сотрудничества демократическая политика невозможна. Такое доверие, вероятно, составляет и часть взаимоотношений  между гражданами и политическими  элитами. Ранее мы говорили, что для  демократии необходимо поддержание  власти элит. Теперь мы хотим добавить, что чувство доверия по отношению  к политической элите, вера в то, что чувство доверия по отношению  к политической элите, вера в то, что она представляет собой не враждебную и внешнюю силу, а часть  того же самого политического сообщества, заставляет граждан стремиться передать ей власть. Наряду с этим наличие  общесоциальных установок снижает  опасность того, что эмоциональная  приверженность к определенной политической подгруппе приведет к политической фрагментации.

Все вышесказанное  подводит нас к пониманию того, что в демократической системе  должен поддерживаться еще один баланс - между согласием и разногласием. В обществе, говоря словами Т. Парсонса, должна быть "ограниченная поляризация". Если нет согласия, мало шансов на мирное разрешение политических споров, которое  ассоциируется с демократическим  процессом. Если, например, стоящая  у власти элита сочтет оппозиционную  чересчур опасной, она вряд ли допустит мирную конкуренцию с последней  за достижение статуса правящей элиты.

Баланс между  согласием и разногласием поддерживается в гражданской культуре при помощи механизма, аналогичного тому, который  обеспечивает баланс между активностью  и пассивностью, а именно: с помощью  несоответствия между нормами и  поведением. Это лишь один из путей, с помощью которых гражданская  культура укрощает разногласия в  обществе. В целом такое укрощение  сопровождается подчинением конфликтов на политическом уровне неким более  высоким, всеобъемлющим ориентациям  на сплоченность, будь то нормы, связанные  с "демократическими правилами игры", или вера в том, что в обществе существует солидарность, основанная на не связанных с политическим единомыслием критериях, а стоящая над партийными интересами.

Баланс, о котором  идет речь, должен поддерживаться не только на уровне граждан, но и на уровне элит. Так, например, сложные формальные и  неформальные правила этикета в  законодательных органах США  и Великобритании поощряют и даже требуют дружеских отношений (или  хотя бы дружелюбных слов) между  сторонниками находящихся в оппозиции  друг к другу партий. И это смягчает их явную ориентацию только на своих  сторонников. Конечно, это не означает, что приверженность "своим" перестает  быть важной силой, просто она удерживается в допустимых рамках с помощью  более общих норм человеческих отношений.

Суммируя, можно  сказать, что наиболее поразительной  чертой гражданской культуры, как  она описана в этой книге, является ее разнородный характер. Во-первых, она является смешением ориентаций прихожанина, подданного и гражданина. Ориентация прихожанина на первичные  взаимоотношения, пассивная политическая позиция подданного, активность гражданина - все это слилось в гражданской  культуре. Результатом же является набор укрощенных или сбалансированных политических ориентаций. Есть здесь  и политическая активность, но ее не так много, чтобы получить возможность  разрушить правительственную власть; наличествуют вовлеченность и преданность, но они смягчены; имеются и разногласия, но они умеряются. Кроме того, политические ориентации, образующие гражданскую  культуру, тесно связаны с общесоциальными  и межличностными ориентациями. В  рамках гражданской культуры нормы  межличностных отношений, общего доверия  и доверия по отношению к своему социальному окружению пронизывают  политические позиции и смягчают их. Смешение позиций, характерное для  гражданской культуры, полностью "подходит" для демократической политической системы. Оно по многим своим параметрам наиболее соответствует такой смешанной  политической системе, какой является демократия.

Источники гражданской культуры

Государственные деятели, стремящиеся создать политическую демократию, часто концентрируют  свои усилия на учреждении формального  набора демократических правительственных  институтов и на составлении конституций. Они также могут сосредоточить  внимание на формировании политических партий, с тем, чтобы стимулировать  участие масс. Но для развития стабильного  и эффективного демократического строя  требуется нечто большее, чем  определенные политические и управленческие структуры. Это развитие зависит  от ориентаций, имеющихся у людей  в отношении политического процесса, т. е. от политической культуры. Если она не способна поддержать демократическую систему, шансы на успех последней весьма слабы.