Учение о первоначале в Милетской школе философии

принимает  одну  из  стихий  -  воздух.  Последний,  сгущаясь  и  разрежаясь

порождает все видимое многообразие мира. По свидетельству того же  Симпликия

"разрежаясь, (воздух) становится огнем, сгущаясь -  ветром,  потом  облаком,

(сгустившись)  еще больше - водой, потом землей, потом камнями, а  из  них  -

все остальное".  Отсюда  следует,  что  непрерывная  среда,  "апейрон",  вне

зависимости от того, что принимается за ее  основу  -  одна  из  стихий  или

некая иная природа, представляет собой и  материал  для  построения  мира  и

порождающую его силу.

Сказанное об учениях милетских философов  согласуется со свидетельством

Аристотеля  о том, что "все принимающие  такое единое (начало)  оформляют  его

противоположностями, например плотностью  и  разреженностью  или  большим  и

меньшим, а эти (противоположности), вообще  говоря,  сводятся,  очевидно,  к

избытку и недостатку... По-видимому,  -  продолжает  Аристотель,  -  и  само

мнение, что единое, как избыток и недостаток суть начала всех  вещей,  очень

древнего  происхождения, только высказывалось  оно  по-разному:  так,  старые

(философы) считают двойное (начало)  действующим,  единое  -  страдательным;

наоборот, некоторые из позднейших  полагали  скорее  единое  действующим,  а

двойное страдательным".

 

Заключение

 

Милетская школа - первая из древнегреческих философских  школ  (Фалес,

Анаксимандр,  Анаксимен)   –   сосредоточила   свое   внимание   на   поиске

материальной  причины  всего  сущего  –  того  первовещества,  из   которого

произошло многообразие видимого мира. Как бы  ни  определяли  мыслители  это

первовещество - как воду ли  (Фалес),  как апейрон  (Анаксимандр)  или как

воздух (Анаксимен), едины они были  в  убеждении,  что  реально,  по  истине

существует  лишь оно, а единичные вещи из  него,  из  него  возникающие  и  в

него,  погибая,  возвращающиеся,  имеют  только  видимость  существования  и

самостоятельности. Все возникшие вещи представляют собой лишь  ту  или  иную

степень сгущения первоначала.

Фалес, Анаксимандр и Анаксимен положили начало новому типу мышления  о

природе, сделав ее предметом системного, беспристрастного исследования.

Милетские «физики» – типичные  философы  ранней  греческой  философии,

которым  Аристотель  дал  собирательный   образ,   назвав   их   «физиками»,

философами, которые изучают природу. Именно  они  пытаются  первыми  увидеть

мир умственным взором и пытаются  начать  поиск  единства  с  миром.  По  их

убеждению не было бы существенным ничего, что  не  было  бы  природой.  Люди,

божества, мир образуют единый универсум, весь находящийся как  бы  в  единой

плоскости – они суть части или аспекты  одной и той  же  природы,  в  которой

действуют одни и те же силы.

Милетских   физиков   считали   материалистами,   потому    что    они

ограничивались  одной причиной  бытия  –  материальным  первоначалом,  чем  у

Фалеса  являлась вода, у  Анаксимандра  –  «беспредельное»,  у  Анаксимена  –

воздух.  Но  у  Анаксимандра  можно  встретить  существенный   шаг   вперед.

Возможно, их  размышления  кажутся  нам  нелепыми,  но  это  будет  неверное

суждение. Потому что в их суждениях  просматривается  некая  закономерность,

которую они пытаются  объяснить уже рациональной  мыслью.  И именно  эта

интеллектуальная  революция (переход от мифологии  к рациональному  мышлению),

представляющая столь внезапный и глубокий  переворот,  получила  название

«греческое  чудо» (это понятие ввел известный  французский  филолог,  историк

религии и философии Эрнест Ренан). И,  действительно,  если  проследить  ход

развития  досократовской философии, то будет видно, что она произвела свое

влияние возможно даже на всю последующую  философию, и на  некоторые  вопросы

еще не найдены ответы.

Милетская школа важна не своими достижениями, а  исканиями.  Она  была

вызвана к существованию благодаря контактам Греции с Вавилонией  и Египтом.

Философские   построения   Фалеса,   Анаксимандра   и   Анаксимена   следует

рассматривать, как научные гипотезы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2 Учение Гераклита о Логосе.

Введение

Учение Гераклита не только один из образцов раннего древнегреческого материализма, но также и замечательный  образец древнегреческой диалектики. Гераклит родился приблизительно в  середине 40-х годов 6 в. до н.э. (около 544 или 540 г.), умер в 480 г. до н.э. Зрелая часть Гераклита относилась ко времени, когда на ближнем Востоке, примыкавшем к Ионическому греческому побережью, господствовали персы. Мощная в военном отношении Персидская монархия непрерывно стремилась распространить свою экспансию на запад. Гераклит был современником неудавшегося восстания покоренных персами греческих городов против победителей.

 

Гераклит – аристократ по рождению и по своим политическим взглядам. Он враждебно относился  к демократической власти, пришедшей  в его родной город на смену  власти старинной родовой аристократии. В VII-VI вв. до н.э. Эфес вместе с другими полисами греческого мира прошел через процесс демократизации; власть перешла от царского и аристократических родов к демократическим слоям населения, что имеет прямое отношение к Гераклиту Эфесскому. Он происходил от царского рода. Однако в то время Гераклит уже не только не мог притязать на связанные с его родословной привилегии, но и по собственной воле отказался даже от тех, которые все еще выпадали на долю представителей свергнутых царских родов или потомков аристократии. Он отказался от царского сана, по сути дела номинального, уступив его своему брату (1 (б); 177), и поселился при храме Артемиды Эфесской.

 

Греков очень удивляло, что потомок царского рода выбрал путь бедности. Но о Гераклите –  мудреце они нередко вспоминали и в связи с серьезными для  города обстоятельствами. Но когда  эфесы, по свидетельству Диогена  Лаэртия, «просили его дать им законы, он пренебрег их просьбой, сославшись на то, что город уже во власти дурного государственного устройства. (1 (2); 176).

 

Есть свидетельства и  о том, что к Гераклиту присылали  своих послов афиняне. Узнав о  нем как о выдающемся философе, жители Афин захотели увидеть Гераклита  в своем городе, услышать его, поспорить  с ним. Гераклит отказался и от этого (1 (12); 178). Создается впечатление, что он сознательно и упорно вел  уединенную жизнь ученого, философа, своего рода отшельника.

 

Гераклита современники порой  считали дерзким, надменным человеком, не удосуживающимся разъяснить свои мысли-загадки, мысли-шифры. Греки назвали  его темным. Так и остается неясным, назвали ли его Темным потому ,что он писал на поэтическом, не очень понятном языке, или потому, что был склонен к афоризмам, звучавшим парадоксально, иногда вызывающе. Или потому, что задавал своим читателям, слушателям загадки, не предлагая разгадок, следуя своему убеждению, что «природа любит прятаться». Или потому, что любил игру слов.

 

Гераклит как человек  и мыслитель, видимо, в какой-то мере отличался от философов милетской  школы, так как его больше привлекало философское размышление, которое  у него частично является абстрактным, а частично переплетается с множеством конкретных сюжетов. Несомненно, и то, что Гераклита больше, чем его предшественников, волнуют, становясь объектом философских раздумий, социальные, этические, нравственные вопросы.

 

Идея логоса

Философ Гераклит изображает логос как то, познание чего требует  совершенно особых усилий и предполагает изменение обыденных установок  сознания. Логос – «слово», «речь» самой вечной природы. Об этом важнейший  фрагмент Гераклита, переделанный Секстом Эмпириком: «Эту - вот Речь (Логос) сущую вечно люди не понимают и прежде, чем выслушать [ее], и выслушав однажды. Ибо, хотя все [люди]сталкиваются напрямую с этой вот Речью (Логосом), они подобны незнающим [ее], даром что узнают на опыте [точно] такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя [их] так, как они есть. Что же касается остальных людей, то они не осознают того, что делают наяву, подобно тому как этого не помнят спящие» (1; 189).

 

Что же выясняется о логосе в первую очередь из фрагментов Гераклита ? Логос сокрыт от большинства людей. Чаще всего они о логосе слыхом не слыхивали. Но если им о нем и поведать, рассказать, то вряд ли они сразу поймут, что это такое. Парадокс, однако, заключается в том, что с логосом, управляющим всеми вещами, люди постоянно соприкасаются, но «с чем они в самом деле непрестанном общении… с тем они в разладе» (свидетельство Марка Аврелия – 4:191).

 

Логос в понимании Гераклита

Гераклит, считал, что логос  – то, что присуще всем и всему, то, что всем и через все управляет. Видимо, это одна из первых формулировок, где идея первоначала смыкается  с едва забрезжившей на философском  горизонте идеей всеобщего закона, управляющим сущим. Обе пока слитые, нерасчлененные, но в тенденции расчленяющиеся идеи составляют смысл понятий «логос». С точки зрения перспективы очень  важно и интересно как раз  гераклитово выделение логоса, отличие его от природы как всего существующего и от огня как некой «первоначальной» материальной стихии. В тенденции здесь содержится возможность вычленения деятельности по описанию и изучению природы, возможность отличить философию от физики, от физического объяснения. Но пока, конечно, у самого Гераклита все три элементы едины. И все они объединены идеей первоначала, хотя уже и различены в ней.

 

Опыт предшествующей философии  доказывал, что первоначально нельзя отождествлять ни с какой отдельной  вещью, ни с какой-то определенной материальной стихией. Впоследствии предстояло установить, что первоначало нельзя объединить и с материей вообще. Почему ? Да потому, что, чем дальше, тем больше философы будут задаваться вопросом: как объединить мир и человека, а в человеке – его тело и дух ? Как объединить в понятии первоначала человеческое и природное ? Надо было найти такой принцип, который объединяет любое тело, в том числе и тело человека, и то, что с телом связано, но ему никак не тождественно, то, что античные мыслители назвали душой.

 

Поэтому трудные поиски универсального единства мира и человека приобретут в философии, да и во всей культуре, более четкие очертания. Они выльются в постановку проблемы бытия. Но у  истоков этих размышлений, которые  впоследствии станут неотделимыми от философии как таковой, - мысли, парадоксы, загадки, противоречия, сформулированные Гераклитом и элеатами.

 

Гераклита интересует, что  такое человеческая душа, а иными  словами, что такое человеческие мысли, страсти, волнения. И кстати, огонь как первоначало для  Гераклита приемлем еще и потому, что ему кажется: душу можно уподобить  огню. Человеческая душа, полагает Гераклит, это какой-то невидимый динамический огонь. Уподобление души огню толкает  Гераклита к одушевлению природы. Он и говорит: «Мы эту душу (т.е. огонь) в вещах не видим». Но во всех вещах есть огонь, он – всеобщее первоначало, а одновременно и душа мира, душа вещей. В человеческом же теле душа принимает вид страсти, размышления, мысли, страдания и  т.д.

 

Ведь действительно, греческие  философы так и замышляли себе первоначало: оно управляет всем через все. Это то всеобщее, объемлющее, которое нужно всему – природе и человеку, телу и душе, вещи и мысли. Как найти такое – истинно всеобщее – первоначало ?

 

Не следует полагать, что  Гераклит первым задумался о душе, о духовном. Милетские мудрецы тоже рассуждали о душе. Но к их рассуждениям Гераклит, судя по всему, относился критически. Обращаясь ко всякому человеку, который бы самодовольно объявил, что познал душу, Гераклит говорит: «Границ души» тебе не отыскать, по какому бы пути [= в каком бы направлении] ты ни пошел: столь глубокая ее мера [= объем] (68 (а); 231).

 

Когда Гераклит рассуждает о  «сухой» и  «увлажненной» душе, то его философские определения  перемежаются с нравственно-бытовыми сентенциями. Души, по мнению Гераклита, рождаются из влаги: «из влаги  испаряются2 (40 (а); 209). Но оставаться влажными им не подобает. «Сухая душа – мудрейшая и наилучшая» (68 (0); 231). А вот всегда влажная душа – это настоящее бедствие, что очевидно в случае такого порока, как пьянство «Когда взрослый муж напьется и пьян, его ведет [домой] безусый малый, а он сбивается с пути и не понимает, куда идет, то душа его влажна» (69 (а); 233).

 

Душа толкуется Гераклитом как первооснова человеческой жизни  и познания. Пусть, например, глаза  и уши даны всем зрячим и слышащим, но сколь по-разному они видят  и слышат ! «Глаза и уши – дурные свидетели для людей, если души у них варварские» (13 (а); 193). В человеческом сердце идет настоящее противоборство желаний. «С сердцем бороться тяжело, - сетует Гераклит, - ибо чего оно хочет, то покупается ценой души» (70 (0); 233)

 

4 Атомизм демокрита

Более или менее связную  реконструкцию космогонического и  космологического учения атомистов  дает нам теоретический анализ содержания нескольких сохранившихся свидетельств Диогена Лаэрция, Аристотеля и некоторых его комментаторов.

 

Диоген Лаэртский сообщает, в частности, следующее: «Левкипп... По его мнению, (число) всех вещей бесконечно, и они изменяются одна в другую. Вселенная же, по его мнению, есть пустое и наполненное телами. Миры же образуются, когда тела ввергаются в пустоту и переплетаются друг с другом... Бесчисленные миры происходят из этого (т. е. из полного и пустого) и, распадаясь, превращаются в это же. Миры же возникают так: отделившись от бесконечного, уносятся многочисленные тела, имеющие всяческие формы, в великую пустоту; эти тела, собравшись, образуют один вихрь. Сталкиваясь между собой и всячески кружась в этом вихре, эти тела распределяются по отдельным местам — подобное к подобному... Атомы... бесчисленны и по величине, и по количеству и носятся во вселенной, вращаясь».