Руссо Жан Жак

Руссо Жан Жак

Руссо Жан Жак

Жан Жак Руссо (1712-1778), хотя и философ в том  смысле, как это понималось под  словом 'философ' во Франции XVIII века, не был тем, что теперь было бы названо  философом. Тем не менее он оказал мощное влияние на философию, так  же как и на литературу, на вкусы, обычаи и политику.

Какое бы ни было наше мнение о его достоинствах как  мыслителя, мы должны признать его огромное значение как социальной силы. Это  значение проистекает главным образом  из его призыва к сердцу и к  тому, что в его время было названо 'чувствительностью'. Он Является отцом  движения романтизма, вдохновителем  систем мышления, которые выводят  не относящиеся к человеку факты  из человеческих эмоций, и изобретателем  политической философии псевдодемократической  диктатуры, противопоставляемой традиционным абсолютным монархиям. Уже начиная  с Руссо те, кто рассматривали  себя как реформаторов, разделились  на две группы: тех, кто стал последователем Руссо, и тех, кто стал последователем Локка. Иногда они сотрудничали, и  многие не видели несовместимости их взглядов. Но .постепенно эта несовместимость  стала совершенно очевидной. К настоящему времени Гитлер представляет результат  руссоистских тенденций, а Рузвельт - локковских.

Биография Руссо  была изложена им самим в 'Исповеди' чрезвычайно детально, но без рабской  заботы об истине. Он наслаждался, представляя  себя великим грешником, и иногда страдал преувеличением в этом отношении. Но имеется изобилие посторонних  свидетельств, что он был лишен  всех обыкновенных добродетелей. Это  не беспокоило его, поскольку он полагал, что имел теплое сердце, которое, однако никогда не было для него помехой  в его низких поступках Против его лучших друзей. Я буду касаться его жизни лишь в той мере, в  какой это необходимо для понимания  его мыслей и его влияния.

Он родился  в Женеве и получил воспитание как ортодоксальный кальвинист. Его  отец, который был бедняком, сочетал  профессии Расового мастера и  учителя танцев. Его мать умерла, когда он был ребенком, и его  воспитала тетка. Он оставил школу  двенадцати лет был отдан на обучение различным ремеслам, но он ненавидел  занятие ремеслом и в шестнадцать  лет бежал из Женевы в Савойю. Не имея средств к существованию, Руссо пришел к католическому  священнику и представился в качестве желающего быть обращенным. Нормальное обращение состоялось в Турине в  Институте для новообращенных. Процедура  продолжалась девять дней. Руссо представляет мотивы своих действий совершенно корыстными: 'Я не мог скрыть от самого себя, что  святое дело, которое я собирался  сделать, было, по существу, действием  бандита'. Но это было написано после  того, как он возвратился к протестантизму, и есть основание полагать, что  в течение нескольких лет он был  искренне верующим католиком. В 1742 году Руссо торжественно провозгласил, что  дом, в котором он жил, в 1730 году был  чудесно спасен от огня молитвами  епископа.

Возвратясь из института в Турине с двадцатью  франками в кармане, он стал лакеем у знатной дамы по имени де Верцелли, которая умерла три месяца спустя. После ее смерти у него была найдена  лента, принадлежавшая ей, которую он в действительности украл. Он утверждал, что ее ему дала некая горничная, которую он любил. Ему поверили, и  она была наказана. Его оправдание странно: 'Безнравственность никогда  не была от меня дальше, чем в этот жестокий момент. И когда я обвинял  бедную девушку - это противоречиво, но это действительно так, - моя  привязанность к ней была причиной того, что я делал. Я вспомнил о  ней и свалил свою вину на объект, который первым пришел мне на память'. Это хороший пример того, как в  этике Руссо 'чувствительность' занимает место всех обыкновенных добродетелей.

После этого  инцидента к нему дружески относилась мадам де Варенс, обращенная, подобно  ему, из протестантства, - прелестная дама, которая получала пенсию от короля Савойи в знак признания ее заслуг перед религией. В течение девяти или десяти лет большую часть  времени он провел в ее доме. Он называл  ее 'maman' даже после того, как она  стала его любовницей. Некоторое  время он делил ее с доверенным слугой. Все жили в величайшей дружбе, и, когда доверенный слуга умер, Руссо  испытывал горе, но утешал себя мыслью: 'Хорошо, что, во всяком случае, я получу его платье'.

В ранние годы его  жизни были периоды, когда он жил, как бродяга, путешествуя пешком и имея самые ненадежные источники  существования. В один из таких периодов у товарища, с которым он путешествовал, на улицах Лиона случился эпилептический припадок. Руссо воспользовался собравшейся  толпой, чтобы покинуть своего товарищ;) в самый разгар припадка. В другой раз он стал секретарем человека, которому представился как архимандрит, путешествующий к гробу Господнему. А однажды  он имел дело с богатой дамой, изображая  себя шотландским якобитом по имени  Даддинг.

Однако в 1743 году с помощью знатной дамы он стал секретарем французского посланника в  Венеции, пьяницы по имени Монтегью, который передоверил всю работу Руссо, но не заботился о том, чтобы  платить ему жалованье. Руссо  работал хорошо, и неизбежная ссора  возникла не по его вине. Он прибыл в  Париж, чтобы постараться добиться справедливости. Каждый допускал, что  он прав, но в течении долгого  времени ничего не делалось для восстановления справедливости. Раздражение этой волокитой  настроило Руссо против существующей формы правления во Франции, хотя в конце концов он получил жалованье, которое причиталось ему.

Приблизительно  в это время (1745) он встретился с  Терезой Левассер, которая была служанкой  отеля в Париже. Он жил с ней  до конца своей жизни (это не мешало ему заниматься другими делами). Он имел от нее пять детей, которых  отдал в воспитательный дом. Никто  не мог понять, что привлекало его  в ней. Она была безобразна и невежественна. Она не умела ни читать, ни писать (он научил ее потом писать, но не читать). Она не знала названий месяцев  и не умела считать деньги. Ее мать была жадной и скупой. Обе они  использовали Руссо и его друзей в качестве источника дохода. Руссо  утверждал (правдиво или нет), что  у него никогда не было любви к  Терезе. В последние годы она пила и бегала за конюхами. Вероятно, ему  нравилось чувствовать, что он, несомненно, был выше ее в финансовом и интеллектуальном отношении и что она была полностью  зависима от него. Он всегда чувствовал себя неуютно в обществе великих  и искренне предпочитал простых  людей: в этом отношении его демократическое  чувство было вполне искренним. Хотя он никогда не вступал с ней  в официальный брак, но обращался  с ней почти как с женой, и все знатные дамы, которые  находились с ним в дружеских  отношениях, вынуждены были ее терпеть.

Его первый литературный успех пришел к нему довольно поздно. Дижонская академия объявила премию за лучшее сочинение на тему 'Принесли ли науки и искусства пользу человечеству?' Руссо ответил отрицательно и  получил премию (1750). Он утверждал, что  науки, письменность и искусства  являются худшими врагами морали и, создавая бедность, являются источниками  рабства, ибо как могут быть опутаны  цепями те, кто ходит нагим, подобно  американским дикарям? Как можно  ожидать, он за Спарту и против Афин. Он прочитал 'Жизнеописания' Плутарха в возрасте семи лет, и они оказали  очень сильное воздействие на него. Он особенно восхищался жизнью Ликурга. Подобно спартанцам, он принимает  успех в войне как испытание  достоинства. Тем не менее он восхищается 'благородным дикарем', которого искушенные европейцы могут победить в войне. Наука и добродетель, утверждает он, несовместимы, и все науки  имеют неблагородное происхождение. Астрономия проистекает из суеверий астрологии, красноречие - из честолюбия, геометрия - из скупости, физика - из тщеславного  любопытства. И даже этика имеет  своим источником человеческую спесь. Об образовании и об искусстве  книгопечатания следует сожалеть. Все, что отличает цивилизованного человека от необученного варвара, есть зло.

Получив премию и внезапно достигнув славы этим сочинением, Руссо начал жить в  соответствии с принципами, изложенными  в этом сочинении. Он усвоил простой  образ жизни и продал свои часы, сказав, что ему больше не надо знать  времени.

Идеи первого  сочинения были разработаны во втором трактате - 'Рассуждение о неравенстве' (1754), который не был премирован. Он утверждал, что 'человек по натуре своей  добр и только общество делает его  плохим' - антитеза доктрине первородного греха и спасения в церкви. Подобно  большинству политических теоретиков его века, он говорил о естественном состоянии, хотя отчасти гипотетическом, как о 'положении', которое не существует больше, возможно, никогда не существовало, вероятно, никогда не будет существовать и о котором тем тем не менее  необходимо иметь представление, для  того чтобы правильно судить о  нашем теперешнем состоянии'. Естественный закон должен быть выведен из естественного  состояния, но, поскольку нам не известно о естественном человеке, невозможно определить закон, первоначально предписанный или наилучшим образом подходящий ему. Все, что мы можем знать, - это то, что воля тех, кто подчинен ему, должна сознавать свою подчиненность, и это должно прямо вытекать из голоса природы. Он не возражает против естественного неравенства в отношении возраста, здоровья, ума и пр., но только против неравенства, возникающего из-за привилегий, дозволенных обычаем.

Происхождение гражданского общества и последующего социального неравенства следует  искать в частной собственности. 'Первый, кто напал на мысль, огородив участок земли, сказать: 'Это мое', - и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества'. Он утверждает далее, что заслуживающая  сожаления революция вводит металлургию  и земледелие. Зерно есть символ нашего несчастья. Европа - это наинесчастнейший континент, потому что она имеет  больше всех зерна и железа. Чтобы  уничтожить зло, необходимо лишь отвергнуть цивилизацию, так как человек  по природе добр и дикарь, когда  он сыт, находится в мире со всей природой и является другом всех существ (курсив мой. - Б. Р.).

Руссо послал это  сочинение Вольтеру, который ответил (1775): 'Я получил вашу новую книгу  против рода человеческого и благодарен вам за нее. Не было еще случая, чтобы  такие способности использовались для того, чтобы сделать всех нас  глупыми. Каждый стремится, читая вашу книгу, ходить на четвереньках. Но, так  как я утратил эту привычку за более чем шестьдесят лет, я  чувствую, к несчастью, что не смогу  приобрести ее вновь. Не могу я отправиться  и на поиски дикарей Канады потому, что болезни, на которые я осужден, вызывают необходимость пользоваться услугами европейского хирурга, потому, что в тех местах продолжается война, и потому, что наш пример сделает дикарей почти такими же плохими, как мы сами'.

Не удивительно, что Руссо и Вольтер в конце  концов поссорились Чудо в том, что  они не поссорились раньше.

В 1754 году, когда  он стал знаменитым, родной город вспомнил о нем и пригласил посетить его. Он принял приглашение, но, поскольку  только кальвинисты могли быть гражданами Женевы, он вновь вернулся к своей  старой вере. Для него уже стало  обычаем говорить себе как о женевском  пуританине и республиканце, и после  своего обращения он думал жить в  Женеве. Он посвятил 'Рассуждение о  неравенстве' отцам города, но они  не были довольны этим. Они же желали быть только равноправными обыкновенными  горожанами. И оппозиция не была единственным препятствием к жизни  в Женеве Кроме того, было другое, даже более серьезное, и оно заключался в том, что приехал Вольтер, для  того чтобы жить там. Вольтер бы. создателем пьес и энтузиастом театра, но Женева по пуританским соображениям запретила все драматические  представления. Когда Вольтер попытался  добиться отмены запрещения, Руссо  встал на сторону пуритан: дикари никогда не играют пьес; Платон не одобрял  их; католическая церковь отказывалась женить или хоронить актеров; Боссюэ называет драму 'школой разврата'. Случаи для нападения на Вольтера был  слишком хорош, чтобы его упустить, и Руссо сделал себя поборником аскетической добродетели.

Это не было первым публичным разногласием этих двух знаменитых людей. Поводом для первого публичного разногласия было землетрясение  в Лиссабоне (1755), о котором Вольтер  написал поэму, где высказывал сомнение в том, что Провидение правит миром. Руссо негодовал. Он комментировал: 'Вольтер, по видимости всегда веривший в Бога, в действительности никогда  не верил ни во что, кроме дьявола, поскольку его лицемерный Бог  есть преступное бытие, которое, согласно ему, находит всю свою радость  в том, чтобы причинять зло. Абсурдность  этой доктрины особенно возмущает в  человеке, который одарен всяческими благами и который с высоты своего собственного счастья стремится  вселить в своих близких отчаяние путем жестокого и ужасающего изображения серьезных бедствий, от которых он сам свободен'.

Руссо, со своей  стороны, не видит основания для  таких волнений по поводу землетрясения. Это очень хорошо, что некоторое  количество людей должно быть убитыми  теперь и в будущем. Кроме того, жители Лиссабона пострадали потому, что они жили в семиэтажных  домах. Если бы они были рассеяны в  лесах, как это следовало бы людям, то они не пострадали бы.

Вопросы теологии землетрясений и морали сценических  игр вызвали жестокую вражду между  Вольтером и Руссо, в которой  все философы приняли чью-либо сторону. Вольтер смотрел на Руссо как  на злобного сумасшедшего; Руссо говорил о Вольтере, что это 'трубадур бесчестья, прекрасный ум и низкая душа'. Возвышенные чувства, однако, должны были найти выражение, и Руссо написал Вольтеру (1760): 'Я ненавижу вас действительно, поскольку вы так желаете этого. Но я ненавижу вас как человек, которому более подобало бы любить вас, если бы вы этого пожелали. Из всех чувств, которыми было полно мое сердце по отношению к вам, осталось только восхищение тем, что мы не можем отказаться от вашего прекрасного гения и любим вас за ваши работы. Если в вас нет ничего, что бы я мог почитать, кроме ваших талантов, то это не моя вина'.