Проблемы демократии в современном мире

Стараниями российских "либералов" (а точнее - тех сил, которые за ними стоят) российское государство  забыло, особенно во времена президентства  Б.Ельцина, о том, что оно должно быть обществом взаимного страхования против своекорыстия своих членов. Вмешательство государственной власти следует, конечно, свести к минимуму. В России это означает (или, по крайней мере, должно означать) ограничение бюрократического вмешательства в дела общества и бизнеса, замену его профессиональным, прежде всего экономическим, регулированием, - не более того, но и не менее.

Демократия - это не своеволие  сильных и богатых, это - в идеале - отстаивание интересов большинства  народа, даже если оно пока эти интересы не артикулирует сколько-нибудь явственно, и учет интересов меньшинства.

Конфликт альтернативных способов приобщения масс к цивилизации

Здесь мы, пожалуй, подошли  к расшифровке своеобразия современной  российской ситуации. Коротко говоря, оно заключается в следующем: народ пока не может возвыситься до демократии (сколько веков его подавляли, внушали, что политика - не его дело), "зазор" между "демократическим" и "народным" до сих пор сохраняется; а государство, "образованное общество" еще не в состоянии стать народными, демократическими.

В отличие от стран Запада, где демократия, как правило, венчала  собой долгий путь либерально-рыночного  развития, в России, вследствие специфики  ее истории, провозглашение демократических  свобод стало прологом к рыночной экономике и либерализации политических отношений. Необходимость действовать  по-новому, не дожидаясь, пока созреют  заинтересованные в переменах общественные силы, придает государственной власти колоссальный исторический ресурс - она  становится зачинателем и орудием  модернизационных преобразований.

Однако радикальная ломка  старых укладов жизни, особенно если она носит тотальный характер, ведет к "расчеловечиванию", жертвами которого становятся не только приверженцы  старых обычаев, но и нормально развитые, в принципе удачливые, сильные, "рукастые" люди. Так не раз уже случалось в российском прошлом.

Нечто похожее происходит в России после 1991 г. Демократический  переворот привел к власти представителей старого советского и партийного слоя, более всего подготовленного  к политическому и экономическому господству в изменившихся условиях. Оказавшись у "руля", они прежде всего организовали "обвальную приватизацию", т.е. фактически разграбили государственную собственность, разрушили старую социальную инфраструктуру. Миллионы людей лишились средств к существованию. Криминал получил такую "подпитку", что о нем можно говорить как о "равноправном" партнере бизнеса и власти. Сегодня криминальный по происхождению российский крупный капитал стремится обрести государственные гарантии условий своего функционирования, однако чиновничий аппарат отвечает ему требованием "поделиться".

И все же, думается, главное  препятствие развитию в России процесса демократизации - не криминал, хотя он достиг невиданных размеров, а приватизация государственной власти - института, который должен обладать достаточными силой и весом, чтобы противостоять  эгоистическим, зачастую даже антинациональным устремлениям "дикого" рынка, олигархических групп и зависимых от них СМИ. Экономическое неравенство неизбежна ведет к неравенству в возможностях, в доступе к власти, в способности воздействовать на нее, добиваясь своих целей. Характерный для переходных эпох вопрос "кто кого" звучит у нас следующим образом: сумеет ли государственная власть с ее коррумпированным бюрократическим аппаратом, слабой правоохранительной системой, бессильными прокуратурой и судом справиться с разгулом криминальной и полукриминальной стихии в экономике и общественной жизни?

Ответ на этот вопрос не предрешен. Дело не просто в нехватке "правильных" законов, главное - пока не сформирован  аппарат, способный пресекать нарушения  законов, руководствоваться в работе не собственными интересами, а интересами страны. Сделать это чрезвычайно  сложно. Власть по сей день не решается предать суду высокопоставленных коррупционеров и расхитителей. Трудно даже представить, чтобы некие силы в "верхах" решили всерьез разобраться в  том, куда делись средства иностранных  займов, на какие деньги государственные  чиновники с их скромной заработной платой строят себе особняки и дачи - в России и за рубежом - стоимостью в миллионы долларов. А судьи, которые  должны стоять на страже закона и которые  сознательно нарушают его? И после  всего этого кто-то еще сохраняет  надежду на поддержку власти обществом, на возможность беспрепятственного развития национальной экономики! Здесь - тупик, один из тупиков.

Надо, наконец, понять, что  политическая свобода и "диктатура  закона" не могут не предшествовать нормальному экономическому прогрессу  громадной страны. Но для этого  государственная власть - хотя бы ее верхние эшелоны - должна повзрослеть  в политическом отношении, т.е. осознать неизбежность конфликта разных форм и средств приобщения к современной цивилизации, подготовки её предпосылок и - главное - определиться, на чьей стороне она в данном конфликте выступает. Нельзя преодолеть старые и новые диспропорции, вовлечь в общественную жизнь новые группы людей, возвыситься до отстаивания государственно-национальных интересов страны, уповая на "просто" капиталистическое развитие, не задумываясь над типом экономической и социальной эволюции. А он-то сейчас - основная проблема, вокруг которой разворачивается ожесточенная борьба.

В нынешних условиях прогресс в России по своему экономическому содержанию может быть только капиталистическим. Назад, к государственному социализму и связанному с ним господству одной политической силы, дороги нет, даже учитывая антикапиталистическую  окрашенность протеста отдельных городских  и сельских слоев населения, Однако для капиталистического прогресса  в экономике, в общественной жизни  недостаточно практики и устремлений использующих государственную власть буржуазных групп - он требует также усилий, энергии других, небуржуазных, слоев. Назначение демократического режима как раз и заключается в том, чтобы обеспечить условия для политической самодеятельности всего общества (а не одних лишь собственников), видоизменяя тем самым не только состав сил, осуществляющих реформирование, но и, сплошь и рядом, способ преобразований.

Из сказанного, думаю, становится понятным, что противоречия между  модернизацией России (демократизация, рынок, конкуренция, отношения между  властью и бизнесом) и старой командно-административной системой превратились в конфликт альтернативных способов приобщения широких масс к  современной цивилизации - олигархически-бюрократического и государственни-чески-демократического. Результатом победы любого из них  будет современный капитализм. Вопрос заключается в том, какой ценой  утвердится капитализм в России, кто  и как определит его социальную форму, его политическую "физиономию".

Сегодня государство определяют силы, пришедшие к власти в период социального распада 1990-х годов, когда процессы разложения, дезинтеграции  далеко опережали формирование новой  общественной структуры. Это - слои и  группы, которые воспользовались  хаосом, порожденным "обвальной приватизацией". Все они выбрались "в люди" за счет лишения основной массы населения  элементарных условий существования, социальных гарантий. "То, что у  нас называют собственностью или  даже капиталом, - справедливо отмечает А. Фурсов, - часто не есть ни то, ни другое, но всего лишь продукт распада, экономическая  часть распавшегося присвоения".

Другими словами, слои и группы, числящиеся у нас по "ведомству" капиталистической модернизации, на деле таковыми не являются. Взятые сами по себе, они не в состоянии проложить  путь к современному капитализму  как особой, качественно определенной социально-экономической форме. Современный  капитализм как "светлое будущее" России способен возникнуть лишь при  условии становления новой структуры  власти, нового социума, изнутри развивающегося по законам капитала.

Социально-политическая незрелость народа

В чем же причины относительной  неудачи демократических реформ? На мой взгляд, они кроются в  гибельной психологической и  социально-политической незрелости народа, его политического общества - незрелости, в которой некого винить. Думаю, что  на нашем веку будут и другие попытки  демократизации - более продуманные, учитывающие накопленный опыт. Демократия, тем более в такой стране, как  Россия, не может сложиться за один раз - слишком сильны традиции имперского государства. Потребуется еще немало времени и усилий, прежде чем мы приобретем политическую систему, которая  сможет называться демократической. Она  не станет панацеей от всех российских бед и болезней, но какие-то важные исторические узлы должна будет развязать.

Среди них - упоминавшийся  выше "зазор" между "демократическим" и "народным", в результате чего появляются "безнародная" власть и "безвластный" народ. Демократическая практика власти и общества способна навести между ними мосты. Надо, наконец, признать, что территориальный принцип современной демократии оказался в России не вполне эффективным. Быть может, его стоило бы дополнить другими, "производственными", формами участия в делах государства (соучастие коллективов трудящихся а управлении, расширение прав профсоюзов, съезды по профессиям, создание на предприятиях разного рода неполитических организаций - экологических, женских, молодежных, спортивно-оздоровительных и т.д.). Вероятно, тогда появятся те, к кому будут прислушиваться и власть, и предприниматели, и "простые люди" и из кого впоследствии вырастут государственные деятели.

Еще одно препятствие на пути демократии в России - закрытость государственной  власти от народа, закрытость тотальная, порождающая коррупцию и громадные  злоупотребления. У нас пока еще  нет "настоящего -гражданского общества, но уже появились первые ростки того, что называется общественным мнением. С ним придется считаться. К сожалению, среди российских "верхов" очень много чиновников, слишком озабоченных своей карьерой и доходами, чтобы решиться ответить на все вопросы и тем самым сделать существующую власть хотя бы немного прозрачней, и крайне мало "государственных людей". Ответ "простого человека" в этой ситуации - полное равнодушие к выборам, к политике вообще.

Как уже говорилось, попытки  России догнать ушедшие вперед западные страны не раз создавали ситуации - и это повторилось в 1991 г., - когда  перемены навязывались раньше, чем  вызревали заинтересованные в них  и, главное, способные действовать  в соответствии с ними политические силы. Парадокс: государство проводит реформы "сверху", опираясь на бюрократию или "партию власти", одновременно отстраняя от активного участия  в преобразовании общественных отношений  иных политических акторов, даже разделяющих  идеологию перемен. В результате серьезного политического оппонирования  действиям власти нет.

Развитие содержания демократии, форм и методов борьбы за неё

Идея демократии разделяет  судьбу общих, абстрактных идей, которые  пережили несколько эпох, всякий раз  наполняясь - по мере развития истории - новым конкретным содержанием. Соответственно, облик и характер демократической  идеологии, задачи, решение которых  она имеет в виду, могут быть поняты лишь в результате анализа  специфических и сложных условий, придавших ей значимость и смысл.

Если говорить о сегодняшнем  историческом этапе не только России, но и западного мира, то приходится констатировать, что вместе с ростом самодостаточности экономических процессов уменьшается активная роль специфически социальной сферы, которая все больше приспосабливается к нуждам экономического социума и все менее способна к реализации гуманистических целей. В России эта глобальная тенденция проявилась, как было показано выше, в полной победе "экономического либерализма" над либерализмом в собственном смысле этого слова, видевшим в свободе средство обеспечить всем людям полное развитие их личности, в эрозии идеи гражданственности, в колонизации "общественного" "частным", в растущем безразличии людей к решению долгосрочных задач.

Что из этого следует? Прежде всего, думается, речь должна идти о  модификации форм и методов борьбы за демократию. В начале XXI века средства решения задачи демократизации не могут быть простыми.

Когда-то демократия - в ее радикальных вариантах - означала доминирование  низших классов над высшими, большинства  над меньшинством, в умеренных  же версиях она исходила из единства всех слоев общества на базе консенсуса разных интересов. Демократическая парадигма строилась на постулате о том, что "народ" является высшей инстанцией и мерилом истинности всякой политической теории, что именно он выступает субъектом истории, ее главной движущей силой, и его действия по определению носят прогрессивный характер. Предполагалось, что любой частный интерес должен в конце концов уступить место общему, народному. Возможность суммирования индивидуальностей в "общем деле", идея гражданственности не подвергались никакому сомнению - считалось, что гражданин совместно с другими гражданами в состоянии самостоятельно, без посредников, определить права и обязанности, привилегии и обязательства членов соответствующего общества. Отсюда - требование равного доступа к власти, критика любых институтов, отстраняющих граждан от политических решений. Сегодня этот комплекс демократических идей не соответствует ситуации, сложившейся и на Западе, и в России.

Трагический опыт осуществления  в нашей стране "диктатуры пролетариата" (позже - "общенародного государства"), громадное разрастание функций  государства и, наконец, тотальная  бюрократизация управления в 1990-е годы показывают, что демократизация общества, опирающаяся только на идею гражданственности, на гражданские доблести, неизбежно  терпит крах. Дело не только в том, что  воспитание населения в гражданском, демократическом духе - процесс крайне длительный и трудный, особенно в  России с ее громадным разрывом между  доходами "низших" и "высших" слоев, с неравным доступом к ресурсам самоутверждения личности, со слабым интересом к политике. Проблема конкретнее, драматичнее. Гражданственность, гражданское общество не могут появиться в России и стать основой демократии, пока новый режим сохраняет главные черты старого, пока у выборных органов (Государственной Думы и Совета Федерации) нет реальных рычагов влияния на политические решения верхних (да и средних} эшелонов власти.