Постмодерн в философии XX века

 Все стремятся помочь  тому, кто в этой помощи меньше  всего нуждается, что означает  на практике максимальное внимание  общества наиболее обеспеченным и минимальное -- самым обездоленным, что задает весьма своеобразную (радикально антихристианскую) систему предпочтений и целей и во многом определяет нормы общественного поведения. Мораль есть система правил поведения, которым должны следовать другие, т.е. эгоцентричное противопоставление личных целей общественным. Управляет тот, у кого больше денег, а не тот, кто больше знает и лучше умеет, следовательно, последнее слово почти всегда за крупными собственниками, выступающими в такой ситуации в анекдотической роли "специалиста по всем проблемам". Демократия людей и вещей, т.е. в денежном измерении, которое является подавляюще главенствующем в рыночном сообществе, люди соизмеримы с вещами. Подобная ситуация критически далека от формулы древних -- "Человек есть мера всех вещей" и несомненно лучше описывается сомнительной формулой -- "деньги есть мера всех вещей и всех людей". В бытовой повседневности деньги и соответствующие им вещи зачастую ставятся выше людей. Как справедливо отмечал русский философ Н. Федоров "... если борьба за существование, т.е. борьба между людьми за вещь, признана условием прогресса, то вещь как цель должна быть предпочтена людям как средству; каждый и ценит других людей лишь как союзников в деле приобретения вещей". Этот ряд, разумеется, может быть продолжен. У вышеприведенной формулы есть немного скрытое глобальное политическое содержание. Большая политика называется большой, потому что она определяет жизнь очень большого количества маленьких людей -- людей, желают они того или нет, жестко подчиненных политическому управлению.

Между внешне гуманным утверждением о том, что выше упомянутого демократического консенсуса нет ничего (ни Иисуса Христа, ни Аллаха, ни, наконец, увядшей западной объективной истины философии) и  субъективным повелеванием крупных собственников при внимательном взгляде нет никакой гуманитарной дистанции. Любые заявления о демократическом управлении современным западным миром являются глубоким и талантливым фарсом. Мир, лишенный статуса объективности, открыт для лжи и насилия. Дело в том, что всякая идеология, не являющаяся общепризнанной системой взглядов всего населения не может быть объективной и истинной, а значит всякий раз делит людей на "избранных" (элиту) и "остальное" население, находящееся в постоянном неведении и заблуждении, исполняя привычную роль аристотелевских "говорящих орудий труда". С другой стороны, "толпа не может быть философом" (Платон), а Хайдеггер в цитированной выше статье замечает "...философия никогда не сможет опровергнуть обыденный рассудок, так как он глух к ее языку: она не посмеет пожелать когда-нибудь его опровергнуть, потому что обыденный рассудок слеп, чтобы видеть то, что она открывает взору, созерцающему сущность". И все же невозможно согласиться с утверждением Хайдеггера о том, что научное мировоззрение и есть просто мировоззрение. Сказать так, значило бы лишить собственного мировоззрения подавляющее большинство людей, которые, конечно же, почти всегда пользуются чужими мнениями и суждениями -- неважно, является ли это мнением научного авторитета или "авторитета" бандитской группировки, однако именно с этой необразованной "толщей" людей сверяется, в конечном счете, всякая истина, какая бы дистанция не отделяла интеллектуала от массового человека -- человечество есть единый организм.

Состояние фарса, в котором  находится современное западное общество, является, на мой взгляд, следствием засилья буржуазных интерполяций в  сознании людей, т.е. такой ситуации, когда система взглядов и предпочтений, принятых в капиталистической тусовке  крупных собственников и их топ-менеджеров, усилиями принадлежащих им СМИ подобострастно, преданно и настойчиво внедряется в головы обывателей-потребителей. Помимо вышеупомянутого ресентимента, этого почти космического начала злобы, зависти и тайного недоброжелательства, в капиталистическую систему "ценностей" входит также его ближайший родственник -- недоверие людей друг к другу, которому рыночная жизнь обучает всякого самыми жестокими способами при ближайшем знакомстве с ней. История сохранила для нас высказывание, может быть главного практического "отца" рыночной экономики, Натана Ротшильда -- «Я не доверяю тому, кто мне должен, т.к. он не заинтересован в возврате долга, но я в не меньшей степени не доверяю и тому, кто мне не должен, т.к. стремясь одолжиться у меня, обязательно постарается ввести меня в заблуждение». Любые финансовые пузыри, наблюдавшиеся в Истории и наблюдаемые в сегодняшней нашей жизни, всегда означают введение в заблуждение некоторого количества людей, т.е. основаны на пренебрежении моральными нормами. Как справедливо говорит Стросон (в цитированной выше статье), моральное очень тесно связано с объективным, т.к. "чувство вины и долга выводят за пределы того, что частным образом затрагивает отдельного человека". Поэтому лишение человека объективной установки, свойственное современным политическим технологиям, неизбежно несет разрушение оснований морального, нетехнологизируемого в принципе, и делает проблематичной доброжелательную коммуникацию, оставляя на поверхности бездушную учтивость менеджеров-приказчиков.

Потребительское общество формирует главную интригу жизни  человека бюрократически -- вокруг избыточных предметов комфорта, вокруг облегчения быта, оставляя за кадром (или на языке еврейской каббалы -- за занавесом) глубинные уровни человеческого существования. Состояние имманенции достигается отождествлением бытования и бытия, что является фарсом по определению. Основной задачей современной философии мне представляется противостояние духу и смыслу буржуазного сознания.

Заключение

В современном мире человек  все реже начинает задумываться о  своем существовании с духовной точки зрения. Вставая с кровати  утром, уходя на работу, человек вливается  в стремительный поток неизвестно куда бегущих людей, не задумываясь  о том, что ждет его впереди. Люди уже не ходят в церковь, не произносят молитв, их «жизнь» наполнена стремлением удовлетворить «насущнейшие» потребности - в еде, сне…

«Бог умер…»

Ставший таким популярным, лозунг открыл перед людьми не ограниченные никакими моральными и нравственными  догмами возможности, которые были недоступны им в период античности, Средневековья, Возрождения, когда  даже за мысль о не существовании  Бога человек подвергался мучительным  пыткам и не менее жестокой смерти. Святая Инквизиция делала свое дело исправно и с особым старанием.

Сегодня модерность предстает как характеристика жизнедеятельности людей через определенный набор процедур и институтов, отождествляемых с современностью. По мнению модернистов, модерность «глубоко и по существу социологична». Они не согласны с исходной установкой доктрины информационного общества («знание есть власть»); большее знание о мире не гарантирует большей власти над ним. Для сторонников модерна универсум общественных событий не перекрывается человеческим опытом. Технологический контроль за социальными институтами в глобальных масштабах невозможен.

Обратим внимание на одну особенность  культуры постмодерна. С одной стороны, она сформировала установку на неприятие  резких социальных изменений, но, с  другой стороны, находясь в пространстве и времени «цивилизации молодых», она жаждет ускорения, изменения  жизни, ее темпов. Учтем и тот факт, что постмодерн есть реализация желания  прорваться к новому, просто новому как таковому. Как же разрешается  это реальное противоречие? Заложенная в «цивилизации молодых» тяга к быстрому и резкому изменению жизненных  событий и процессов нашла  к концу XX века выход в тех сферах бытия, которые не имеют прямого  отношения к социальному устройству. Это, например, индустрия моды, темпы  изменения которой часто превосходят  разумные возможности производства и вообще здравого смысла; спорт, где  результаты давно уже перестали  быть «человекоразмерными»; музыкальные ритмы, темпоральная частота которых, помноженная на невероятно высокий уровень децибел, делает их несоизмеримыми с ритмами не только человеческого тела; но и Космоса в целом. Быстроту и натиск, установку на радикальные изменения постмодернистская цивилизация молодых сконцентрировала в культурном пространстве связанном с телом и его потребностями.

Именно поэтому сейчас все человечество должно задуматься, куда оно катится по пологой наклонной  прогресса и не пора ли задуматься не только о бренном теле, но и  о бессмертной душе.

Список литературы:

1. Хабермас Ю. Автономия и солидарность. Лондон-Нью-Йорк, 1992.

2. Хоркхаймер М., Адорно Т. В. Диалектика просвещения. Пер. с нем. М., 1997.

3. Ю. Хабермас, «Теория коммуникативного действия» (1981).

4. Ортега-и-Гассет. Эстетика. Философия культуры. 1991

5. Ортега-и-Гассет. Что такое философия. М., 1991

6. Постмодернизм и культура // Вопросы  философии, 1993, № 5.

7. Сергей Ожиганов. Фарсмодерн //Вечерний Минск № 2 от 5 января, 2005