Постмодерн в философии XX века

Министерство спорта, туризма и  молодежной политики РФ.

Федеральное государственное общеобразовательное  учреждение высшего профессионального  образования «Волгоградская государственная  академия физической культуры».

.

 

 

Реферат на тему:

 

«Постмодерн в философии XX века»

 

 

 

 

 

Выполнила: студентка 2 курса

208 группы

Евдокимова Валерия

                                                                       Проверил: Данакари Л.Р.

 

 

 

 

 

 

 

Волгоград  2012.

 

 

 

Содержание:

Введение

1. Вопросы и проблемы модерна  и постмодерна

1.1 Прошлое и современность

1.2 Проблема бытия в философии  модерна и постмодерна

2. Модернистский и постмодернистский  дискурс

2.1 Этапы дискуссии о модерне  в философии Ю. Хабермаса

2.2 Специфика постмодернистского  дискурса

3. Фарсмодерн

Заключение

 

Введение

 

Модерн, модерность - это интегральная характеристика европейского общества и культуры, сегодня она все чаще используется в философских и социологических концепциях для обозначения этапа становления и эволюции промышленного общества, приходящего на смену традиционному. В философской культуре XX в. распространено отождествление современности с утверждением и торжеством научной рациональности индустриального общества. Современность ассоциируется со свободой от безоговорочного диктата традиций и патернализма власти, со свободой суждений и выбора, с динамизмом общественных процессов и с наличием жестких стандартов, императивов, несоблюдение которых означает потерю социального статуса, отлучение от предписанной роли. В этом контексте современность как философскую проблему исследуют М. Вебер, Т. Адорно, Дж. Дьюи, Ф. Хайек, Ж.-Ф. Лиотар, П. Рикёр, Р. Рорти, X. Арендт, Г. Маркузе, М. Хоркхаймер, М. Фуко и, конечно, Ю. Хабермас. Ее философские составляющие -- вопросы о судьбах разума в истории, о логике осуществления эмансипаторских, цивилизационных, модернизаторских проектов, о возможностях и границах средствами рациональности обеспечить свободу человека. Сегодняшние аргументы философского знания о современности продолжают многие идеи Т. Гоббса, Д. Юма, Ж.Ж. Руссо, И. Канта, Г. Гегеля, А. де Токвиля, К. Маркса, Ф. Ницше, Б. Кроче, М. Хайдеггера, К. Ясперса.

 

1. Вопросы и проблемы модерна  и постмодерна

1.1 Прошлое  и современность

Новое время начало трансформировать античную идею объективного бытия: бытие  стало субъективным. В ХХ веке этот процесс углубился и теперь даже абсолют - Бог стал зависеть от априорной внутренней установки человека на поиски безусловного. И все же Новое время не отказалось от античной традиции поиска опоры для человеческого существования. Место Бога занял человеческий разум. Торжествовали рационалистические проекты Возрождения и Просвещения -- великих эпох, выразивших доверие разуму и признавших его право на законодательство во всех сферах жизни.

XX век ознаменовался  крестовым походом против разума, а это означало разрыв с  античной традицией. «Наше ученичество  у греков кончилось: греки не  классики, -- заявил в начале века  испанский философ-идеалист Ортега-и-Гассет (1883-1955), -- они просто архаичны -- архаичны и конечно же… всегда прекрасны. Этим они особенно интересны для нас. Они перестают быть нашими педагогами и становятся нашими друзьями. Давайте станем беседовать с ними, станем расходиться с ними в самом основном».

Что же представляет собой  это «самое основное»? Во-первых, греческое  понимание бытия как чего-то сущностного, неизменного, неподвижного, субстанционального. Отказ от всякого рода субстанциональности  стал нормой философствования в XX в. Во-вторых, отказ от признания разума в качестве опоры человеческого существования; разуму было отказано в кредите доверия  со стороны человека и общества XXв.

Отказ от античной традиции в понимании бытия имеет серьезные  культурные последствия. Отказавшись  от Бога («Бог умер» -- Ницще), не надеясь более на разум, человек XX в. остался один на один со своим телом. Начался культ тела, сменивший культ духа и разума, а это -- главный признак язычества. Язычество, или, вернее, неоязычество конца XX в. быстро распространилось по планете благодаря телевидению и другим средствам массовой информации. Ночные эротические и порнографические телепрограммы взяли на себя своеобразную функцию организаторов массовых оргий на манер дионисейских, но с несравненно большим количеством участников.

На смену «онтологическому нигилизму» (М. Хайдеггер) пришло отрицание  разума и разумности человеческого  существования, что явно проявилось также в нашей стране после  развала СССР, закончившегося «парадом суверенитетов» и бессмысленными, жестокими  межнациональными и межрелигиозными  войнами и кровавыми распрями. Нарастающий ужас осознания бессмысленности, безопорности, алогичности, неразумности жизни стал фактом нынешней истории страны. Именно в таком смысле мы «вписались» в западную цивилизацию.

Психологический портрет  современного европейца, мировоззрение  которого не содержит ни опоры на Бога, ни опоры на разум, очень образно  рисует Ортега-и-Гассет: человек напоминает избалованного ребенка с присущим ему беспрепятственным ростом жизненных запросов и, следовательно, безудержной экспансией собственной натуры, а также врожденной неблагодарностью ко всему, что дало ему жизнь и облегчило ее. Философ сравнивает современного человека с «взбесившимся дикарем», именно «взбесившимся», ибо «нормальный» дикарь чтит традиции, следует вере, табу, заветам и обычаям.

В XX в. люди пытаются уйти от переживания страха, сопровождающего  разочарование в возможностях разума быть опорой, правила которой создаются  людьми и ими же произвольно изменяются. Наш век рекомендует людям  не быть очень серьезными, ибо никто  не знает, как правильно жить, никто  не вправе диктовать, какой должна быть жизнь. Все оправдано тем, что  ничего в этом мире нет навеки. Надо жить, но знать, что ни в чем нет опоры, и нет таких ценностей, которые выступали бы в качестве эталонов истинности и меры бытия.

Изменение мировоззрения  в ХХ веке повлекло за собой не только новую постановку вопроса о бытии, но и пересмотр стиля и правил интеллектуальной деятельности. Появилась  философия постмодерна. Она представляет собой отказ от греческой традиции который, сделал явным тот факт, что в мировоззрении людей, в их менталитете произошли глубокие подвижки-изменения. Постмодерн в философии -- это трансформация классического образа философии. Поэтому нельзя считать, что постмодерн пришел на смену модерна и что в хронологическом порядке он есть нечто, возникшее после модерна. Постмодерн в философии живет рядом с классикой, как Кьеркегор жил рядом с Гегелем, принял его диалектику, чтобы потом разрушить ее.

1.2 Проблема  бытия в философии модерна  и постмодерна

Ставится ли проблема бытия  в философии модерна и постмодерна, а если -- да, то как она решается?

Чтобы ответить на данный вопрос, вернемся в древнюю Грецию. Парменид ввел в философию проблему бытия как чего-то устойчивого, неподвижного, вечного, находящегося за миром конечных явлений. Но в это же самое время другой философ -- Гераклит -- предложил грекам иное толкование бытия. Он заявил, что бытие по своей сути есть вечное изменение, процесс, развитие, движение. Грекам предстоял выбор: они, как нам известно, предпочли парменидовскую трактовку бытия. Несколько огрубляя проблему, можно сказать, что постмодерн востребовал гераклитовскую версию бытия, что сразу же повлияло на сложившиеся традиционные для Европы формы философского мышления, а также на его словесное выражение в тексте: философские тексты потеряли границы, отличающие их от иных текстов, например, художественных.

Философ постмодерна отказывает разуму в правах, всякую претензию  на поиск истины объявляет ложной, отказывается от построения философской  системы, не признает подчинение мышления заданным формам и законам, утверждает, что словесно-языковое выражение  мысли всегда случайно, считает, что  наиболее адекватной формой ее передачи служит внерациональная словесная  текучесть.

Эти особенности философского текста прямо связаны с изменением отношения к бытию. В постмодернистском  философском произведении отсутствует  все объясняющий концепт: за описываемыми явлениями нельзя обнаружить никакой  глубинной сущности, будь то Бог, Абсолют, смысл жизни, Истина, Разум и т. д. Сущности, которая, во-первых, служила  бы условием возможности существования  этих явлений, во-вторых, гарантировала  бы возможность их постижения, в-третьих, являлась бы смысловым центром как для автора, так и для читателя, не допуская возможности бесконечного множества интерпретаций или истолкований содержания текста.

Философский текст становится многосмысленным, авторы его не претендуют на истинность своих исследований-рассуждений. Они часто рассматривают себя в качестве участников бесконечной коммуникации, бродят по ее каналам, меняя адресат. Источник первоначального сообщения теряется в неопределенном прошлом, постичь которое нельзя принципиально. Философы, литераторы, поэты получают информацию-послание неизвестно откуда, передают ее дальше наугад, без определенного адреса, искажая ее.

Философия теряет свои границы, очертания философского текста размываются  и начинают существовать в каком-то «рассеянном» виде -- внутри стихов, фильмов, музыкальных произведений и т. д. Возникает ситуация, когда акт философствования практически уже не зависит от профессиональной подготовки и более того последняя рассматривается как помеха. Философия становится уже не профессиональной деятельностью, к числу философов постмодерна XX в. относят писателей А. Белого, В. Хлебникова, М. Пруста, Е. Шварца, кинорежиссеров С. Эйзенштейна, Феллини и др.

«Все дозволено», «ничего  не гарантировано» -- главный пафос сознания постмодерна. Все «священное» и «высокое» воспринимается как результат самообмана людей, иерархия «тело -- душа -- дух» давно разрушена, а духовность и душевность воспринимаются как признаки слабоумия и шизофрении. Человек больше ни во что не верит, ему уже «нечем» верить.

В философии постмодерна  человеку рекомендовано не строить иллюзии по поводу обретения новых ценностей (ведь прежние, как мы отметили, уже разрушены), а просто воспринимать жизнь как она есть, без попыток диктовать, какой ей быть. Мир повседневности и обыденности превращается в главную ценность и главную тему философских размышлений. В этом мире господствуют сиюминутные интересы конечных эмпирических индивидов, каждый из которых считает себя законодателем своих этических, эстетических, политических и иных устремлений. Добро, Истина, Красота -- эти Абсолютные ценности -- оттеснены на периферию общественной и индивидуальной жизни и сознания.

Философия больше не работает с категориями сущность, закон, причина  и др., с помощью которых воспроизводился устойчивый порядок бытия, его определенность. Главной характеристикой общества и природы объявляется неопределенность. Возникло целое научное направление -- синергетика, которое исходит из признания в качестве принципа самодвижения материи возникновение порядка из беспорядка, хаоса,

Итак, модернистская и  постмодернистская философия в  своем понимании бытия не начинает, а завершает старую линию развития той культуры, в которой «бог умер». Подлинно же новое толкование бытия  в философии будет возможно в  том случае, если сформируется мировоззрение, в корне отличное от современного. Но это вопрос будущего.

2. Модернистский и постмодернистский  дискурс

2.1 Этапы дискуссий о модерне в философии Ю. Хабермаса

В 80-90-х годах, когда термины "модерн" и "постмодернизм" стали  определять философские, эстетические, этические дискуссии, принявший  активное участие в этой дискуссии  Ю. Хабермас одним из первых привел в систему разрозненные идеи и умонастроения и возвел их истоки к понятиям и формулам, возникшим еще в XIX в. Инициатором спора о модерне - как эпохе "нового времени" - Хабермас считает Гегеля. "Гегель не был первым философом, который принадлежал новому времени, но он был первым, для кого эпоха модерна стала проблемой. В его теории впервые стала явной констелляция модерна, осознания времени, эпохи и рациональности". В качестве специфических черт эпохи модерна Гегель выделил и подчеркнул "беспокойство", внутреннее брожение, быструю динамику, непрерывность преобразований и рождения нового; силу дифференциации и обособления, диалектически синтезированную с силой объединения, интеграции

Выражая одну из центральных  идей современного гегелеведческого дискурса, Хабермас справедливо отметил: "Гегель прежде всего открыл принцип нового времени - принцип субъективности. Из этого принципа он объясняет и преимущества нововременного мира, и его кризисный характер: этот мир осознает себя одновременно как мир прогресса и отчуждения духа. И поэтому первая попытка осознать эпоху модерна в понятиях была объединена с критикой модерна". Субъективность как принцип модерна расшифровывается у Гегеля через индивидуализм, право на критику, через автономию деятельности и через особую значимость идеалистической философии.

Учения левых гегельянцев, правых гегельянцев и Ницше Хабермас рассматривает как "три перспективы" дальнейшего обсуждения "проекта модерна". Хабермас считает, что ряд идей второй половины XIX в., выдвинутых гегельянцами и марксистами, по существу не претерпел изменения в "постмодернистской" критике со стороны Ницше, Хайдеггера, Лакана, Фуко и Деррида. Это уверенность, что разум в эпоху модерна стал инструментом власти, угнетения, контроля. И все же гегельянцы и марксисты возлагали надежды на обновленный разум, способный до основания преобразовать царство превращенных форм и иллюзий. В этом отношении позиция Ницше была кардинально отличной: "он отказался от ревизии понятия разума и распрощался с диалектикой Просвещения" (S.I 06-107).

В хайдеггеровской "деструкции" модерна, в ряде пунктов примыкающей к идеям Ницше, Хабермас особо выделяет и подробно (на примере текста "Бытия и времени") прослеживает попытку Хайдеггера разрушить центральную опору философии модерна - философию субъективности с ее теорией взаимодействия субъекта и объекта. передаются самому бытию. Хайдеггер вообще отказывается от иерархии мышления, которое отыскивает нечто "первое", основополагающее, исходное, будь то проект традиционной метафизики или трансцендентализм от Канта до Гуссерля. И хотя Хабермас доказывает, что в философии Хайдеггера остается немало от опровергаемой "философии субъекта", становится ясно: хайдеггерианство дает решающий импульс для постмодернистского "устранения субъекта" из философии. Вместе с тем на примере Деррида Хабермас показывает, что и хайдеггеровское учение французские постмодернисты стремятся "преодолеть", односторонне толкуя Хайдеггера как "завершителя" эпохи модерна.

Важнейший для постмодернизма шаг делается, согласно Хабермасу, в хайдеггеровском толковании языка: "Для Хайдеггера язык образует медиум истории бытия; грамматика языковых образов мира обеспечивает мощное доонтологическое познание бытия. Хайдеггер удовлетворяется, собственно, тем, чтобы обозначить язык в качестве дома бытия; несмотря на указанное языку привилегированное положение Хайдеггер никогда не исследовал язык сколько-нибудь систематически. И вот тут в дело вступает Деррида". Он использует лингвистику, как она была разработана де Соссюром, для целей критики метафизики. Он делает реальные шаги от философии сознания к философии языка, что, согласно Хабермасу, и является принципиальным отличием философии постструктурализма. Анализируя грамматологию Деррида, его философию письма, Хабермас показывает, что и у Деррида, как и у Хайдеггера, несмотря на все претензии, не преодолеваются ни философия субъекта, ни философия сознания. Главный же упрек в адрес Деррида со стороны Хабермаса: в грамматологической деконструкции Деррида мы встречаемся с "мифологизацией общественных патологий"; в противовес авторитету Священного писания утверждается - чуть ли не в качестве Библии - бессвязное, путаное, эзотерическое "письмо"; место "некомпетентной", угнетающей индивида науки занимает непомерно возвеличенная лингвистика. Деррида близок к "анархическому желанию взорвать континуум истории" (S.214).