Научное познание и его специфика. Уровни научного познания: эмпирический и теоретический

Введение ………………………………………………………………………….3

1.Научное познание  и его особенности ..……………………………………….4

1.1 Научная рациональность. История развития представлений  о научной   рациональности ..……………………………………………………………….4

1.2 Научная интуиция…………………………………………………………..9

1.3 Три блока  основания науки   .……………………………………………..9

2. Приёмы, методы  и уровни научного познания……………………………..11

2.1 Приёмы научного  мышления. Метод, его сущность  и аспекты ……….11

2.2 Общенаучные  средства познания………………………………………...13

Заключение………………………………………………………………………18

Список использованной литературы…………………………………………..19 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение. 
 

 Я выбрала  тему «Научное познание и его специфика. Уровни научного познания: эмпирический и теоретический», так как она  представляет для меня интерес. Мне хотелось бы узнать больше о научном познании и его особенностях.

 Цель  данной работы – на основе широкого круга литературы исследовать научное  познание.

 Основные  задачи работы – выявить особенности  научного познания, что такое эмпирический и теоретический уровни научного познания и какие методы познания применяются на этих уровнях.

 Основным  источником работы является учебник  для вузов Алексеева П.В. и Панина А.В. «Философия», изданный в Москве издательством «Проспект» в 1997 году. Этот источник наиболее полно, достоверно и объективно раскрывает все основные вопросы, связанные с научным познанием. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1.Научное познание и его особенности. 

 Познание  – процесс целенаправленного  активного отображения действительности в сознании человека. В ходе познания выявляются разнообразные грани бытия, исследуется внешняя сторона и сущность вещей, явлений окружающего мира, а также субъект познавательной деятельности- человек – исследует человека, то есть самого себя. Результаты познания остаются не только в сознании конкретного, что-либо познавшего человека, но и передаются из поколения в поколение, главным образом, с помощью материальных носителей информации: книг, рисунков, объектов материальной культуры.

 Познавательная  деятельность человека сформировалась задолго до возникновения науки как специфического способа духовно-практического освоения действительности. Когнитивный элемент органически вплетён во все вненаучные способы духовной деятельности человека. В науке этот элемент является основным и доминантным, подчиняющим себе все другие стороны духовной деятельности. 

1.1 Научная рациональность. История развития  представлений о  научной рациональности. 

 В самом  общем виде рациональность понимается как постоянная апелляция к доводам  разума и рассудка и максимальное исключение эмоций, страстей, личных мнений при принятии решений, касающихся судьбы познавательных утверждений.

   Предпосылкой научной рациональности является тот факт, что наука осваивает мир в понятиях. Научно-теоретическое мышление прежде всего характеризуется как понятийная деятельность. Именно оперирование понятиями и позволяет науке выполнять основные познавательные функции: описание, объяснение и предсказание явлений определённой предметной области. И именно поэтому каждая наука имеет собственный язык, собственную предметную область исследования и собственный метод. В плане рациональности научное познание характеризуется ещё двумя чертами – это доказательность и системность. Эти качества отличают научное познание от обыденного. В основе системности и доказательности  лежит логическая взаимозависимость научных понятий и суждений.

   В истории философского мышления  можно выделить ряд этапов  в развитии представлений о  научной рациональности.

•   На первом этапе, начиная с античности, господствовала так называемая дедуктивистская модель научной рациональности. В этой модели научное знание представлялось в виде дедуктивно упорядоченной системы положений, в основании которой лежали общие предпосылки, истинность которых устанавливалась внелогическим и внеопытным путём. Их истинность как бы непосредственно усматривалась «очами разума» после его определённой подготовки к этому. Все же остальные положения выводились из общих посылок дедуктивно. Рациональность учёного в этой модели заключалась в доверии авторитету разума при принятии исходных предпосылок и жёстком следовании правилам дедуктивной логики при выведении и принятии всех остальных суждений. Можно сказать, что в этой модели рациональность в значительной степени сводилась к логической детерминированности мышления учёного. Эта модель лежит в основании метафизики Аристотеля, физики Декарта и наиболее яркое своё воплощение она получила в «Началах геометрии» Эвклида.
•   В XVII-XVIII веках, с зарождением экспериментальных наук, обнаружилось, что только доводов разума и логической принудительности научного мышления недостаточно для понимания научной рациональности.

      В рамках научной рациональности пришлось искать место «доводам опыта и эксперимента». Такая попытка была предпринята в рамках индуктивистской модели научного знания и научного метода, основы которой были заложены Ф.Бэконом и развиты в работах Д.С.Милля. В этой модели определяющим фактором доказанности или обоснованности научного знания выступает опыт, факты, полученные в ходе наблюдения и эксперимента, а функции логики сводятся к установлению логической зависимости положений различной общности от фактов. Но поскольку дедуктивная логика не может транслировать истинность в индуктивном направлении (от фактов к общим положениям, к законам), была поставлена задача создания индуктивной логики, правила которой позволяли бы это делать. В этой модели научной рациональности последняя отождествлялась с эмпирической принудительностью научного мышления, с апелляцией к «доводам опыта». Но уже во второй половине XIX века обнаружилось, что индуктивная логика не имеет надёжного логического обоснования и поэтому выводы, полученные на её основе, не имеют доказательного значения.

      Ещё ранее это понял Д.Юм. Он признавал тезис, что эмпирическое естествознание базируется на индуктивных рассуждениях, но в то же время полагал, что последние не имеют надёжного логического оправдания. Из этого он сделал вывод, что всё наше опытное знание является разновидностью «животной веры». Тем самым неявно признавалось, что опытное познание является в своей основе иррациональным. В последующем был предпринят ряд попыток преодоления парадоксов индуктивистской модели с помощью использования понятия вероятности. Другой путь выхода заключался в разработке так называемой гипотетико-дедуктивной модели научного знания и научного метода. Но все эти попытки успеха не имели, хотя и обогащали представления о научной рациональности. 

•    В 50-х годах XX века проблема научной рациональности оказалась в центре внимания научной общественности. Внимание к этой проблеме привлёк К.Р.Поппер. Он поставил задачу преодоления иррационалистической интерпретации научного познания Д.Юма. Вместе с тем он подчеркивал, солидаризуясь в какой-то степени с индуктивистами, что «доводы опыта» в эмпирическом естествознании должны иметь решающий характер. Но парадоксальность его подхода к решению проблемы рациональности заключалась в том, что он с самого начала в принципе отвергал возможность доказательства истинности научных положений на основе фактов. Он считал, что мы просто не располагаем для этого необходимыми логическими средствами. Дедуктивная логика транслировать истинность в индуктивном направлении не может, а индуктивная логика является «мифом». В нашем распоряжении, согласно Попперу, есть только один способ дедуктивного рассуждения, который позволяет ставить нам судьбу законов и теорий в зависимость от опыта – это modus tollens дедуктивной логики, известной со времён Аристотеля. Применительно к научному знанию это означает, что если из принятой нами теоретической гипотезы «Т» выводится эмпирически проверяемое следствие «е» и при проверке оказывается, что оно опровергается, то с логической необходимостью считается опровергнутой и проверяемая теория. И это, согласно Попперу, единственный надёжный логический механизм, позволяющий принимать во внимание опытные данные при решении судьбы теории. Опора на этот «механизм» является единственным шансом спасения науки как рационального предприятия.

      Основным критерием научной рациональности является не доказуемость и подтверждаемость знания, а его опровергаемость. Только та теория является научной, и соответственно рациональной, которая допускает такие мыслимые эмпирические ситуации, которые она запрещает, и актуальная проверка которых могла бы её опровергнуть. Класс таких потенциально мыслимых эмпиричесих ситуаций называется классом потенциальных фальсификаторов теории. Научная деятельность сохраняет свою рациональность до тех пор, пока сохраняется фальсифицируемость её продуктов в виде законов и торий. Но последнее возможно только в том случае, если в науке сохраняется постоянное критическое отношение к выдвигаемым теоретическим гипотезам, и готовность отбросить теорию в случае факта её актуальной фальсификации.

      Свою концепцию Поппер именует как «критический рационализм», в которой рациональность отождествляется с критическим отношением к результатам научного исследования. Такая модель научной рациональности предполагает  и определённую гносеологическую трактовку научного знания. У Поппера она выражалась в двух базисных тезисах: тезис гипотетизма и тезис фаллибилизма. Тезис гипотетизма утверждает принципиально положительный, гипотетический характер научного знания, а тезис фаллибилизма – принципиальную подверженность научного знания ошибкам, которые в ходе научного познания должны элиминироваться.

      Соответственно свою модель научного метода он именует методом «догадок и опровержений».

      Издержки попперовского подхода к сохранению рациональности велики. Во-первых, пытаясь преодолеть иррационализм юмовской трактовки научного знания как «животной веры», Поппер вынужден признать принципиально предположительный характер  научного знания – знание только догадка. Но разница между утверждением, что знание – разновидность живой веры, и утверждением, что оно является догадкой, не особенно существенная. Во-вторых, та модель рационального поведения, которую Поппер предлагает науке, настолько жёсткая и упрощённая, что ни один реально работающий учёный не может ей следовать. Как замечал неоднократно ученик Поппера И. Лакатос, в реальной науке не всякое опровержение ведёт к отвержению теории. Каждая великая научная теория, как замечает Лакатос, «зарождается, развивается  и умирает в океане эмпирических аномалий». Можно также добавить, что хотя критическое отношение к получаемому знанию является одним из характерных признаков рационального научного мышления, в реальной науке присутствует и догматический элемент, который позволяет учёным, вопреки обнаруженным эмпирическим опровержениям и логическим противоречиям, продолжать сохранять приверженность теории, надеясь на успешное преодоление этих противоречий в будущем. Это означает, что кроме логической и эмпирической детерминанты  научного мышления в нём действуют и другие детерминанты, которые логико-эмпирической моделью рациональности не принимаются в расчёт.

•   В 60-80-х годах в философии появился ряд работ, которые значительно обогатили наше представление о научной рациональности. В этом отношении примечательны работы Т.Куна и И.Лакатоса. Т.Кун в своей книге «Структура научной революции» развивает так называемую «парадигмальную модель» научного знания, в рамках которой научная деятельность является рациональной в той степени, в которой учёный в своей деятельности руководствуется определённой дисциплинарной матрицей, или парадигмой, принятой научным сообществом. Парадигму он определяет как «одно или несколько прошлых научных достижений, которые в течение некоторого времени признаются определённым научным сообществом как основа для  развития его дальнейшей практической деятельности».

     По мнению Куна, научный этап  развития в той или иной  области   исследования и начинается  с момента принятия научным  сообществом определённой парадигмы,  которая упорядочивает научную  деятельность.

      Английский философ И.Лакатос связывает новое понимание научной рациональности с понятием «исследовательской программы», которая имеет сходство с куновским понятием парадигмы. Согласно Лакатосу учёный действует рационально, если в своей деятельности придерживается определённой исследовательской программы, даже вопреки возникающим в  ходе её развития противоречиям и эмпирическим аномалиям. Однако возникает вопрос: насколько рационален сам вопрос принятия «парадигмальных образований» в науке?

      Согласно Куну, процесс принятия и смены парадигм полностью рационального объяснения не имеет. Этот процесс имеет социально-психологическую природу и, согласно Куну, смена парадигм имеет сходство с религиозным переворотом. И.Лакатос трактует принятие исследовательской программы как конвенцию, в основе которой лежат рациональные соображения логико-методологического  и эмпирического характера. Однако в той степени, в какой любая конвенция является актом свободного выбора между альтернативами, говорить о логико-эмпирической детерминированности акта принятия исследовательской программы нельзя. Здесь содержится иррациональный момент.

      С точки зрения внутреннего совершенства и концепция Куна, и концепция Лакатоса далеко не безупречны. Но идея выделения  парадигмальных образований в научном познании имеет внешнее оправдание, а именно, она находит своё подтверждение в реальной истории науки; в настоящее время влиятельность этой идеи в современной философии не вызывает сомнений.