Мышление и язык

Наблюдения за больными, у которых было перерезано мозолистое тело, соединяющее две половины мозга человека, показали, что разделение полушарий создает две независимых сферы сознания в одном мозгу. То, что левое полушарие способно «производить» и «понимать» речь, а правое нет, приводит некоторых советских исследователей к такому выводу: мыслительные процессы в левом полушарии могут быть представлены в словесной форме непосредственно, а происходящие в правом – только после передачи соответствующих сигналов в левое и преобразования там в речь. Данные, полученные относительно функциональной асимметрии правого и левого полушарий головного мозга человека13, указывают на диссоциацию и последующую ассоциацию чувственно-образных и абстрактно-логических составляющих мыслительного процесса. Нейродинамические системы, ответственные за те субъективные состояния, которые протекают на несловесном уровне, обладают относительной автономией. Речь идет не только о субъективных состояниях в форме непосредственных чувственных образов, но и о синтетических образах несловесного мышления.

Основную функцию визуального мышления психологи усматривают в его способности упорядочивать значения образов. Так, американский эстетик и психолог Рудольф Арнхейм полагает, что никакую информацию о предмете не удастся непосредственно передать наблюдателю, пока этот предмет не будет представлен в структурно ясной форме. «В ходе такого мыслительного процесса запутанная и бессвязная ситуация с неопределенными отношениями структурно перестраивается, организуется и упрощается, пока наградой разума за его труд не станет образ, который делает значение видимым»14.

Такого рода восприятия схватывают абстрактные черты предмета, а визуальное мышление, по Р. Арнхейму, и опирается, прежде всего на них (не на слова). Вот что он пишет по данному поводу: «Если у человека имеется общее представление о кристалле или земном шаре, то на его представление не будет оказывать какого-либо влияния точка восприятия этого объекта. Это бесспорно, так как визуальное понятие об объекте в основном базируется на всеобщности восприятия со всевозможных сторон. Однако это есть визуальное понятие, а не словесное описание, полученное в результате мыслительного абстрагирования от знания, приобретаемого посредством перцептивного опыта. Интеллектуальное познание помогает иногда сформулировать визуальное понятие, но лишь в той степени, в какой понятия могут быть переведены в атрибуты зрительного восприятия»15. В философском смысле это означает, что визуальное мышление в той форме, в какой оно понимается Р. Арнхеймом, позволяет онтологизировать результаты абстрактно-вербального мышления.

Появился ряд работ в области психологии, где визуальное мышление относят к наглядно-образному мышлению16. Что же представляет собой наглядно-образное мышление? Особенности форм мышления получили основательное освещение в онтогенетических исследованиях детского мышления, которые дают весьма ценный материал для восстановления филогенеза мышления и сознания. Выделяется наглядно-действенное, наглядно-образное и понятийное мышление.

Основной признак наглядно-действенного мышления – тесная, неразрывная связь мыслительных процессов с действиями, преобразующими познавательный предмет, принципиальная невозможность решить поставленную задачу, не совершая практических действий. «Наглядно-действенное мышление направлено на выявление наиболее близко лежащих к «поверхности», но все же скрытых свойств предметов и явлений. Восприятие здесь уже бессильно»17.

В ходе наглядно-действенного мышления формируются предпосылки для более сложной формы – наглядно-образного мышления, когда решение определенных задач может быть осуществлено субъектом без участия практических действий. «Стадия наглядно-действенного мышления сменяется стадией интеллекта, который представляет собой форму наглядно-образного мышления»18. В ряде исследований, проведенных советскими учеными (Б.Г. Ананьев, О.И. Галкина, Л.Л. Гурова, А.В. Запорожец, В.П. Зинченко, Е.И. Игнатьева, Е.Н. Кабанова-Меллер, Т.В. Кудрявцев, А.А. Люблинская, Н.Н. Поддьяков, С.Л. Рубинштейн, Ф.Н. Шемякин, И.С. Якиманская и др.), убедительно доказана важная роль образного мышления при выполнении разного рода деятельности, решении практических и познавательных задач. Наглядно-образное мышление является не только предпосылкой понятийного мышления, но выполняет и специфические функции, которые не могут быть осуществлены другими формами мышления. При понятийном мышлении сущность объекта воспроизводится посредством оперирования понятиями, где главную роль играют различного рода вербализованные суждения, умозаключения и т.д.

Умственная деятельность неоднородна: она может протекать как в процессе оперирования словами, так и оперирования пространственными структурированными схемами; интервал между предельно символизированными вербальными средствами наглядно-иконическими изображениями заполнен самыми разнообразными промежуточными знаковыми формами. Сейчас психологи говорят о существовании двух полярных типов внутренних умственных действий. Первый тип – умственные действия, являющиеся результатом интериозации устойчиво повторяющихся практических действий и проявляющиеся как логические операции. Что касается второго типа, то, согласно утверждению С.Л. Рубинштейна, «всякая внешняя материальная деятельность человека уже содержит внутри себя психические компоненты… посредством которых осуществляется ее регуляция». Развивая эту мысль, можно предположить, что в процессе построения внешнего действия одновременно формируется и определенное внутреннее действие, которое не только управляет внешним действием, но и объединяет отдельные операции последнего в целостную систему. Внешнее действие – это система операций, объединяемая внутренней схемой. То есть, второй тип – это умственные действия, формирующиеся одновременно и в тесной связи с внешними действиями как управляющее ими звено. Причем не представляется возможным определить, являются ли внутренние действия этого типа следствием прямой интериоризации практики. Этот второй тип внутренних умственных действий «существенно отличается от внешней предметной, предметно-чувственной деятельности как по содержанию, так и по структуре».

Дело в том, что второй тип умственных действий формируется под влиянием двух факторов – его чувственно-модальный «материал» является своеобразно редуцированной предметной чувственностью. Схематически напоминающей восприятие внешних предметов, но вместе с тем данный материал структурно компонуется так, что перестает непосредственно походить на то, что в данный момент воспринимается извне. Такая трансформация детерминирована ранее накопленным интеллектуальным опытом, знаниями об окружающем мире в целом, понятийными структурами. Примерами могут служить физико-теоретические образы мирового эфира или волнового пакета, сопряженные с понятиями абсолютно неподвижного пространства и волновой функции. Именно указанный тип умственных действий, обусловленный, с одной стороны, непосредственным созерцанием, а с другой – абстрактно-логическим мышлением, и составляет основу визуального мышления. С его помощью продуцируются наглядные образы скрытых от непосредственного взора наблюдателя связей и отношений предметов, на нем зиждется творческое воображение ученого, художника, инженера.

Таким образом, за происхождение визуального и вербального мышления ответственны разные типы умственных действий и средств, которые в своем взаимодействии и взаимопроникновении обеспечивают целостность и разносторонность рациональной формы мышления.

Среди предложенных в психологической литературе определений обсуждаемого слоя слабо вербализованной субъективной реальности наиболее адекватным представляется следующее: «Визуальное мышление – это человеческая деятельность, продуктом которой является порождение новых образов, создание новых визуальных форм, несущих определенную смысловую нагрузку и делающих значение видимым. Эти образы отличаются автономностью и свободой по отношению к объекту восприятия».

Визуальное мышление выполняет специфические познавательные функции, которые диалектически дополняют понятийное исследование объекта. При этом оно способно эффективно отражать практически любые категориальные отношения реальности (пространственно-временные, атрибутивные, каузальные, телеологические, экзистенциальные и др.), но не через обозначение этих отношений словом, а через их воплощение в пространственно-временной структуре, в трансформациях и динамике чувственных образов.

Визуальное мышление имеет синтетический характер: оно возникает на основе вербального мышления, но за счет соединения с трансформированными чувственным материалом во многом теряет свой вербализованный характер. Психологические эксперименты свидетельствуют, что конструкторский образ, как правило, являет собой органический сплав из 60 – 80% зрительной информации и 4- 20% вербальных определений, причем зрительная информация нередко соотносима с умозрительными конструкциями, не имеющими прямых аналогов в существующей практике. Вместе с тем, как было отмечено раннее, невербализованное знание в образах визуального мышления при определенных условиях может быть вербализовано.

Глава III. Мышление и искусственные кибернетические системы

К настоящему времени остаются недостаточно изученными общие закономерности функционирования головного мозга как органа мышления, как командного пункта, определяющего поведение организма. Стало очевидным, что мозг – очень сложная система, для исследования которой требуется вся сумма знаний, накопленных различными науками. В связи с этим особый интерес представляют перспективы подхода к мозгу как к кибернетической системе.

Известно, что кибернетика представляет собой науку об общих законах получения, хранения, переработки и передачи информации в сложных системах, будь то живая клетка, целостный организм, социальный коллектив, электронное устройство. В контексте рассматриваемого вопроса очень важно напомнить, что появление кибернетики было подготовлено развитием всего комплекса научных знаний, прежде всего физиологии и психологии высшей нервной деятельности. В частности, основоположники кибернетики Н. Винер, У. Эшби и др. неоднократно ссылались на достижения школы И.П. Павлова, создавшей объективный метод исследования управленческой функции центральной нервной системы, выдвинувшей идеи саморегуляции, обратной связи и т.д. В свою очередь, кибернетика оказывает огромное и все возрастающее воздействие на понимание мозговой деятельности.

На стыке кибернетики с физиологией и психологией высшей нервной деятельности обнаруживаются важные философские проблемы. К ним относятся вопросы о принципиальном отличии мозга от искусственных кибернетических систем, о границах мозга от искусственных кибернетических систем, о границах и перспективах кибернетического подхода к изучению высшей нервной деятельности, о возможности моделирования функций мозга.

Принадлежность головного мозга к кибернетическим системам обнаруживается и в основных принципах его деятельности, что наглядно прослеживается, в частности, на принципе обратной связи. На этой несомненной принадлежности мозга человека к кибернетическим системам и строятся довольно успешные попытки смоделировать те или иные функции нашей психической деятельности с помощью искусственных кибернетических устройств.

Естественно, возникает вопрос: как далеко может зайти процесс подобного моделирования? И дело не только в технических трудностях имитации головного мозга, хотя они сами по себе очень значительны (головной мозг – сложнейшая система тесно связанных нервных элементов, количество которых достигает 14 миллиардов; при весе около 1,5 кг потребляет 25 – 30 ватт энергии и обладает памятью 1015 двоичных единиц; современная вычисляющая и «размышляющая» машина содержит, в лучшем случае, десятки тысяч элементов, имеет вес в сотни килограммов; мощность, исчисляемую киловаттами, память – до 500 тыс. двоичных единиц).

Решая этот вопрос, следует учитывать принципиальное отличие мозга от искусственных кибернетических систем. Прежде всего, мозг человека – продукт миллионов лет биологического и тысячелетий социального развития, самая же совершенная электронная машина принадлежит к физической форме движения материи. В нашей мозговой деятельности присутствуют электронные процессы, но она не сводится к ним. Мышление как свойство мозга неотделимо от чувств, воли, от всего богатства психической жизни человека, формирующейся в процессе его общественного развития. Только человек, но не животное и тем более не машина ставит себе цели. Поэтому машина носит вторичный характер: она не может обладать инициативой и воображением и выполняет только ту программу, которую в нее вложил человек. Создаваемые «самообучающиеся» машины, которые учатся на своих достижениях и ошибках, могут это делать лишь потому, что конструктор предусмотрел для них свойство упрощать решение задач, отбрасывать лишние ходы и т.д.

Любая кибернетическая машина только отражает, но не сознает. Машина считает, но не сознает, что считает; она моделирует, но не сознает, что моделирует; она переводит с одного языка на другой, но не сознает этого. Характерна в этом отношении статья, помещенная некоторое время назад в одной из канадских газет. В адрес местного фермера пришло уведомление о том, что на балансе его текущего счета числятся неоплаченными покупки на сумму 00.00 долларов. Иными словами, все, что раннее закупал фермер, он оплатил сполна, цент в цент. И поскольку он никому ничего не должен, фермер выбросил сообщение электронно-счетной машины в мусорный ящик. Однако это отнюдь не устроило машину. В течение трех месяцев она повторяла свои подсчеты, уведомляя фермера о том, что ему следует погасить несуществующую задолженность. Затем последовало зарегистрированное под определенным номером письмо, в котором содержалось строгое предупреждение: если фермер и дальше будет задерживать оплату по уведомлениям компьютера, то ему придется иметь дело со специальной службой, занимающейся сбором недоимок. Чтобы не доводить дело до этого, находчивый фермер выписал банковский чек на сумму 00.00 долларов и направил его для оплаты. Через несколько дней он получил ответ, в котором компьютер выразил благодарность за выполнение его требования.

Есть ещё один часто обсуждаемый вопрос: может ли машина быть умнее своего создателя? Категорически отрицательный ответ, который дается большинством неискушенных людей, носит, скорее, эмоциональную, чем рациональную окраску. Дело в том, что возможность машины превзойти своего создателя в определенном смысле действительно реализуется. Кибернетическая машина в этом отношении не представляет исключения: человек для того и создает любое орудие труда, любой прибор, чтобы превзойти самого себя (усилить свою руку с помощью лопаты или экскаватора, увидеть с помощью телескопа и микроскопа то, что недоступно непосредственно глазу и т.п.).