Кризис античного полиса и учение об идеальном государстве Платона как его выражение

     Говоря  о платоновской классификации и  характеристике несовершенных форм государственного устройства, один из крупнейших советских знатоков античной философии В. Ф. Асмус отмечал, что  «в основе ее лежат наблюдения Платона  над существовавшими в различных  частях Греции видами государственного устройства различных греческих  полисов»¹⁷. С такой оценкой, конечно же, нельзя не согласиться, вместе с тем она недостаточно проявляет одно существенное обстоятельство платоновского анализа различных принципов государственного строительства. Дело в том, что перед Платоном стояла задача не эмпирического описания различных существующих в современной ему Греции государственных устройств, а проникновения в их сущность. Конструирование идеальных образцов, чистых беспримесных типов, выяснение принципиального несовершенства того или иного государственного строя – вот цель и смысл платоновской классификации.

     Проводя свой анализ реально существующих несовершенных  государственных форм, в сравнении  с разработанной им моделью идеального справедливого государственного устройства, Платон исходит из понимания справедливости как ценности, благодаря которой  в государстве, поскольку оно  выполняет свое предназначение, наличествуют расчлененность, иерархичность и  целостность, что, собственно говоря, и  делает возможной и необходимой  совместную жизнедеятельность людей. Характеризуя платоновское понимание  справедливости и вытекающее из него представление о главных функциях государства, Гегель в своих «Лекциях по истории философии» писал: «Справедливость  отдает вообще должное каждому особенному определению и возвращает его  вместе с тем в целое». И о  государстве: «Без сословий, без этого  деления на большие массы, государство  не представляет собой организма: эти  великие различения суть субстанциальные  различения»¹⁸.

     Не  контролируемый государством, осуществляющийся по случайным основаниям, без учета, прежде всего, нравственных достоинств и недостатков конкретной личности переход граждан из одного сословия в другое является величайшим злом для государства. Более того, нарушение  сословной иерархии – показатель того, что государство не справляется  со своим предназначением, и причина  его «полнейшей гибели», «...вмешательство... сословий в чужие дела и переход  из одного сословия в другое, – утверждает Платон, – величайший вред для государства и с полным правом может считаться высшим преступлением», и далее: «... сделает справедливым государство – преданность своему делу у всех сословий... причем каждое из них будет выполнять то, что ему свойственно»¹⁹. Идеальное справедливое государство Платона, эталон, на сравнении с которым построена его классификация государственных устройств, состоит из трех сословий: правителей-философов, воинов-стражей и дельцов-ремесленников, земледельцев и т. п. В нашу задачу не входит сколько-нибудь подробный пересказ рисуемых Платоном подробностей идеального общественного устройства, мы отметим лишь несколько его существенных черт.

     Строя свое образцовое государство, Платон исходит, прежде всего, из двух посылок: естественного  неравенства людей и необходимости  для них совместной жизни. В силу этого сословное деление должно осуществляться таким образом, чтобы  общественное положение человека в  максимальной степени соответствовало  его личностным, прежде всего, нравственно-интеллектуальным достоинствам, и с другой стороны  – так, чтобы наиболее эффективно удовлетворять потребности людей  и общественных слоев во взаимообслуживании, соответствовать принципу взаимодополнительности сословий. Не имеющей достаточных  оснований оказывается поэтому  интерпретация платоновского государства  как носящего классовый характер, выражающего интересы аристократии. Совершенное государство устроено таким образом, что оно служит не меньшинству или большинству, выражает не интересы того или иного  слоя, сословия, а все их ставит на службу целому. Например, стражи служат не своим личным интересам, а «заботятся о государстве в целом и  его процветании»²⁰. Каждое сословие выполняет определенные, необходимые для существования общества функции и, тем самым, увеличивая благосостояние всех посредством взаимоудовлетворения, обеспечивает свои собственные интересы: «надо предоставить всем сословиям возможность иметь свою долю в общем процветании соответственно их природным данным»²¹. Правители государства должны следить за тем, чтобы сословные перегородки не были препятствием для продвижения талантливых и благородных людей. Не факт рождения от родителей, принадлежащих к определенному сословию, а личные достоинства, природные задатки и склонности – вот единственное основание причисления гражданина к тому или иному сословию в справедливо устроенном государстве Платона. Распознавание и установление природных свойств и склонностей подрастающего поколения – главная задача правителей: «...бог требует, прежде всего и преимущественно, чтобы именно здесь они оказались доблестными стражами... и, если ребенок родится с примесью меди или железа, они никоим образом не должны иметь к нему жалости, но поступать так, как того заслуживают его природные задатки, то есть включать его в число ремесленников или земледельцев; если же родится кто-нибудь с примесью золота или серебра (у низшего сословия. – Ю. Д.), это надо ценить и с почетом переводить его в стражи или в помощники»²².

     Важнейшим теоретическим основанием, своего рода аксиомой, на которой строится модель идеального государства, было для Платона  положение о взаимоадекватности миров человеческой личности и государства  в целом.

     Законы, правящие космосом, едины, а значит, сущность, структура и функции  микрокосма-человека и макрокосма-государства  аналогичны и являются результатом  действия идеальных начал. «Справедливый  человек нисколько не будет отличаться от справедливого государства по самой идее своей справедливости»²³. Поэтому соответствующее идее справедливости совершенное государство Платона устроено таким образом, что в нем осуществлена иерархическая соподчиненность и гармоническое сочетание основных начал во имя целого. Разуму, способности рассуждений, соответственно философам, подобает господствовать, яростному, аффективному, волевому началу, то есть воинам-стражам, – быть вооруженной защитой и «охранять свободу», подчиняясь первому началу, а оба этих начала должны управлять началом вожделеющим, неразумным и косным – соответственно дельцами, ремесленниками и земледельцами.

     Характеризуя  платоновскую концепцию государственного строя, А. Ф. Лосев писал: «По своей  природе каждое сословие находится  в таком наружном и смысловом  отношении к двум другим сословиям, что все эти три сословия оказываются  неразрывным целым. В идеальном  «Государстве» Платона каждый делает то, что свойственно его природе  и не может заходить в другие области, которые обслуживаются другими  специалистами. Максимальное разделение труда и максимальное единство его, несмотря на многоразличие его проявлений – это основная характеристика учения Платона о государстве, о справедливости и о личной жизни отдельных  граждан»²⁴.

     Как известно, философское учение Платона  исходит из принципа аксиологического, онтологического, гносеологического  примата мира идеального бытия, умопостигаемых сущностей перед миром эмпирической действительности. С этой точки зрения диалог «Государство» – теоретико-познавательное произведение (не случайно значительная его часть посвящена собственно гносеологическим проблемам). В нем Платон пытается решить задачу постижения сущности государства, сконструировать чистый идеальный тип, конкретизировать образец совершенного государственного устройства, раскрыть природу, идею государства как такового. В этой связи представляется не адекватной распространенная в философской литературе оценка «Государства» Платона как утопии. Вот, например, что пишет в комментариях к этому диалогу В. Ф. Асмус: «Это модель «идеального» государства, то есть такого, которое должно было бы по убеждению Платона существовать, но которого до сих пор еще не было и не существует нигде в реальности. Тем самым диалог «Государство» включается в литературный род или жанр так называемых утопий»²⁵. Эта же характеристика платоновской концепции с подобной же аргументацией повторяется и в посвященных древнегреческой философии учебных пособиях и монографиях²⁶. Сразу же приходится заметить, что, вообще говоря, любой проект, будь он проектом домика из детских кубиков или проектом коммунистического строя, существует идеально, отнюдь не становясь «тем самым» утопическим. Но дело даже не в этом, ведь «идея Платона есть смысл, смысловая сущность и определение той или иной вещи, самый принцип ее осмысления, ее порождающая модель» и «в платоновском идеализме вещь есть функция идеи»²⁷.

     Таким образом, можно сказать, что, изображая  идеальное государство, Платон в  прямом смысле слова рисовал его  с натуры, с формально-гносеологической точки зрения (как ее понимал Платон), он не более чем художник, срисовывающий  яблоко на блюдце, различие лишь в том, что Платон избрал средствами для  своего подражания-мимесиса не зрение и краски, но умозрение и слова, а предметом – государство. Для  него высказанное в «Государстве»  – понятийное выражение того, что  «можно видеть умственным взором»²⁸.

     Платон  не воображает, он именно изображает, познает, во всяком случае, субъективно, он не более  творец своего «Государства», чем Ньютон – сформулированного им закона всемирного тяготения. Перед Платоном в «Государстве» стоят, прежде всего, познавательные, а не проективные задачи. Он не измышляет, а осмысляет, не творит, а проникает в сотворенное. Характеризуя платоновское понимание взаимоотношений идеальносущей и эмпирической реальности, А. Ф. Лосев отмечал: «Платоновская идея оказывается субстанционально данной, порождающей моделью и всего космоса, и всего, что находится внутри этого космоса»²⁹. Поэтому Платона не интересуют возможности создания утопического государства всеобщего благоденствия и счастья, объективное познание идеально сущего образца и возможностей строить эмпирическое существование государства исходя из его познанной сущности, максимально приближаясь к ней, – вот его цель.

     Согласно  общепринятому определению утопия – «изображение идеального общественного  строя, лишенное научного обоснования»³⁰. Именно это качество (научная, теоретическая необоснованность, а отнюдь не идеальный характер) и делает ту или иную модель или проект утопическими. Смысл и цель утопии – изображение желаемого, максимально наилучшего; ее принцип – безразличие к обоснованию собственной истинности, к возможности собственного осуществления; она, если угодно, гносеологически не релевантна. Поэтому во всякой утопии, по справедливому замечанию В. Ф. Асмуса, «имеется элемент фантастики»³¹. В этой связи особенно показательным становится, что, квалифицировав «Государство» как утопию, Асмус не приводит доказательств ее фантастичности³². Э. Д. Фролов, стремясь подтвердить разделяемую им оценку концепции Платона как утопической, утверждает, что последний сам признавал ее фантастичность: «Признавая фантастичность своего проекта, он (Платон. – Ю. Д.) подчеркивал, однако, его идеальную образцовость и готов был радоваться любым попыткам хотя бы частичного его воплощения в жизнь»³³. При всем уважении к этому известному исследователю античной общественной мысли приходится признать, что данное утверждение неосновательно. Он соединил несоединимое для Платона, в объективно-идеалистической концепции последнего возможно что-то одно: либо «признание фантастичности проекта», либо «подчеркивание его идеальной образцовости», во всяком случае, если слово «фантазия» употребляется в общепринятом значении, то есть как вымысел. Но дело даже не в этом. Мы, например, не обнаружили указанного признания Платона ни в тех фрагментах, к которым отсылает Фролов в подтверждение своей мысли, ни вообще в тексте «Государства». Более того, Платон прямо говорит, что его работа не имеет ничего общего с фантазией: «Считать, что какая-нибудь одна из этих двух возможностей (установление совершенного государства. – Ю. Д.) или они обе – дело неосуществимое, я лично не нахожу никаких оснований. Иначе нас справедливо высмеяли бы за то, что мы занимаемся пустыми пожеланиями»³⁴. Платон в «Государстве» не мечтатель, его интересует не желаемое, а истинное и потому осуществимое, реально возможное: «Осуществление такого строя вполне возможно, и о невозможном мы не говорим»³⁵.

     Другое  дело, что Платон адекватно представлял  ограниченные возможности реального  воплощения любых идеальных моделей  и проектов. Он прекрасно понимал, что изображенный им идеальный образец  должен лишь служить эталоном, указывающим  цели и средства совершенствования реально существующих государственных устройств: «Может ли что-нибудь быть исполнено так, как сказано?.. Уже по самой природе дело меньше, чем слово, причастно истине... Так не заставляй же меня доказывать, что и на деле всё должно полностью осуществиться так, как мы это разобрали словесно. Если мы окажемся в состоянии изыскать, как построить государство, наиболее близкое к описанному, согласись, мы сможем сказать, что уже выполнили твое требование, то есть показали, как можно это осуществить»³⁶.

     Таким образом, предпринятое Платоном в «Государстве»  исследование представляет из себя попытку  познания сущности, идеи государства  как социального феномена в целях  проведения на основе результатов этого  познания сравнительного анализа причин несовершенства эмпирически существующих государственных форм и поиска средств  реального установления такого государственного строя, который находился бы в  максимально возможном соответствии с действительной сущностью государства.

     Об  этом хорошо сказал Кант в «Критике чистого разума», в подразделе «Об  идеях вообще», где он специально рассматривает гносеологическую корректность и познавательное значение платоновской теории идеального государственного устройства. «Хотя этого совершенного строя  никогда не будет, тем не менее  следует считать правильной идею, которая выставляет этот maximum в качестве прообраза, чтобы, руководствуясь им, постепенно приближать законообразное общественное устройство к возможно большему совершенству». И здесь же комментарий относительно «утопизма» Платона: «Платоновская  республика вошла в пословицу  как якобы разительный пример несбыточного совершенства, возможного только в уме досужего мыслителя... Между тем было бы гораздо лучше  проследить эту мысль внимательнее и осветить ее новыми исследованиями (там, где великий философ оставил  нас без своих указаний), а не отмахнуться от нее, как от бесполезной, под жалким и вредным предлогом  того, что она неосуществима»³⁷.

     Заметим также, что характеристика платоновской теории государственного устройства как  утопической является результатом  игнорирования требования оценивать  любую теорию, прежде всего, исходя из ее собственных, а не противоположных  ей принципов и критериев. Более  того, такая характеристика социально-философского исследования Платона оказывается нетворческой, приводит к невозможности ответственной постановки главного содержательного вопроса – насколько соответствует истине платоновское раскрытие сущности государства. А ведь только такая постановка вопроса является единственно правомерной и продуктивной для социально-философского познания, поскольку его целью является конкретизация и прояснение понятия государства.