Бунт  против капиталистического «общества  потребления» закончился поражением «новых левых». Уже в середине 1970-х гг. политический и экономический кризис в западных странах «заставил» повзрослевших революционеров вписываться в существующую капиталистическую систему, против которой они еще несколько лет назад боролись. Некоторые бывшие «революционеры», в частности французские «новые философы» Анри-Бернар Леви, Андре Глюксман и др., постепенно отказались от своих радикальных взглядов и впоследствии удачно вписались в критикуемую ими ранее общественную систему, заняв профессорские должности в престижных университетах. Другие бывшие «новые левые» заняли места в банках и офисах крупных корпораций.

     К современным ультралевым можно отнести движение нонконформистов, представителей некоторых мистических ориенталистских направлений, антиглобалистов, зеленых и др. Пафос всех этих направлений остается старым – борьба с так называемым новым капитализмом.

     Идеологию независимости киберпространства проповедует и современный сетевой неоанархизм, связанный с хакерскими объединениями. Принципы работы в сети Интернет напоминают идею «свободных ассоциаций» классических анархистов, в частности М. Бакунина и П. Кропоткина. Хакеры проповедуют некоммерческий обмен информацией и принципиальное равенство всех участников общения в Интернете, где поддержание порядка зависит целиком и полностью от самодисциплины. Принципиальное отличие от классических форм анархизма заключается в том, что сетевой неоанархизм направлен, прежде всего, против крупных корпораций, а не против государства. Как классические, так и современные разновидности анархизма выступают за радикальные методы борьбы с государством и властью как таковой. Однако нельзя рассматривать анархический протест только как нигилистический, отрицающий порядок, добро и справедливость. В отрицании современного несправедливого уклада общественной жизни неоанархисты обнаруживают определенную долю позитивности и созидательности, надежду на будущую справедливость, свободу и равенство.

     Рассмотрим  вкратце этаизацию общественного  сознания. Взаимоотношение между  государственными структурами и  остальными сферами общества на протяжении всей истории приобретали различный  характер: от их слияния в неразличимом единстве, т.е. полного огосударствления, до обособления друг от друга. Этатизм есть проявление политизации общества. В этом отношении докапиталистические (античность и средневековье) общественные структуры были пронизаны «политическим бытием», т.е. носили этатистский характер. Огосударствление выражается сильнее в обществе, где его структуры не дифференцированы, т.е. не разделены на различные сферы - экономическую, политическую, моральную и др. Поэтому крайними формами этатизма являются деспотические государства и примыкающие к ним тоталитарные общества. Гегель в своей работе «Философия права» (1820) отмечал, что форма государственного устройства, где политическая и экономическая сферы «столь непосредственно соприкасаются», может в любую минуту «непосредственно превратиться в состояние жесточайшей тирании или анархии (примером служит римская история) и оказаться уничтоженной». Судьба римской истории в полой мере была повторена историей социалистического общества [8].

     Когда экономика утверждает себя в качестве самоорганизующейся системы в современном (т.е. капиталистическом) обществе, то фиксируются реальные барьеры для вмешательства государства в экономические процессы. Но при этом "наступление" государства на хозяйственный механизм не прекращается, более того, оно имеет тенденцию наращивания. По времени этатизация включает в себя несколько этапов, которые совпадали с кризисами свободной конкуренции и монополистической конкуренции. Промышленные и банковские монополии, финансовый капитал не только шли на союз, но и были готовы подчиниться государству. При всем этом в принципе не изменялись ни природа хозяйственного механизма, ни его самоорганизация.

     Тенденция к усилению государственного влияния  в обществе имеет много оснований:

     давление  отдельных классов и социальных слоев;

     стремление  с помощью государства решать собственнические и хозяйственные  проблемы;

     укрепление  господства или, наоборот, равенства  и социальной справедливости;

     выполнение  государством общественных функций, требующих  крупных материальных и финансовых затрат, а иногда и действенного контроля над производством (в связи с обороной, ведением войны и т.д.).

     В начале 20 в. этатизм в некоторых  буржуазных странах называли политику государственного капитализма. Наибольшее распространение термин «этатизм»  получил применительно к Турции. Принцип этатизма был принят Кемалем Ататюрком и включен в 1931 в программу Народно-республиканской партии и (в 1937) в Конституцию Турецкой Республики как официальная экономическая доктрина. Политика этатизма позволила Турции добиться ускоренного развития национальной экономики. После 2-й мировой войны 1939—45 в связи с усилением влияния крупной буржуазии правительство Турции отошло от политики этатизма, доктрина этатизма была вытеснена теорией «смешанной экономики». В 60-е гг. был выдвинут лозунг «нового этатизма».

     Представителями этатистского типа политического сознания в России в конце XIX-начале XXвв. были, например, либералы Б.Н.Чичерин, М.М.Ковалевский, либерал, конституционный демократ С.А.Муромцев, социал-демократ Г.В.Плеханов, социалисты-революционеры В.М.Чернов, А.Ф.Керенский, коммунисты В.И.Ленин, Л.Д.Троцкий, Н.И.Бухарин, И.В.Сталин и многие другие.

     В Советском Союзе усиленно насаждался советский вариант восточного деспотизма с возвратом к непосредственному  бюрократическому управлению хозяйственным процессом или тотальному распоряжению его результатами государством, что исключало экономическую самодеятельность общества и, следовательно, по определению, экономические ограничения политической власти.

     Процессы  этатизации являются объектом не утихающих споров и продолжают сохранять свою злободневность. 
 
 
 
 
 

     2. Феномен толпы  и охлократия

     Понятия «чернь», «сброд» известны еще с  античности. Чего только стоит воспоминание о римском плебее, жаждущем «хлеба и зрелищ» и блаженно вопившем при виде людей, раздираемых львами! Для романтиков всех сортов предметом  гордости было то, что они не принадлежат толпе. Аристократы постоянно демонстрировали презрение к низшим интересам простонародья. Но только социологи XIX века придали проблеме толпы принципиальное научное значение. И первым из них был французский социолог Г. Лебон. В 1890-е гг. он опубликовал ряд работ, важнейшей из которых является «Психология масс».

     «Феномен  толпы» чаще всего возникает в  обстоятельствах, когда люди оказываются  на грани выживания. Паника при наводнениях  или землетрясениях, голодные или  чумные бунты, мятежи из-за непомерного повышения налога на хлеб, соль или спиртное. Бесправные низы знали цену расправы со стороны властей и шли на бунт только потому, что воспринимали настоящее как конец света. Это была крайность. Позитивных результатов такой бунт не приносил, но не для них он и предназначен.

     Формулировка  термина "толпа" по Лебону, не носит оценочных характеристик - это название человеческого коллектива, имеющего особые черты, не сводящиеся к совокупности черт составляющих его индивидов, социальная система, если использовать современный термин.

     В толпе исчезает личность, чувства  и мысли индивидов толпы нивелируются, она обладает как бы единой душой (этот принцип выражается в "законе духовного единства толпы").

     Индивиды  толпы не обязательно должны присутствовать в одном месте. Достаточно, чтобы они обладали единообразием мыслей и чувств. Например, толпу может составлять, целый народ. Образование толпы не зависит от количества составляющих элементов - толпу могут составить и несколько человек, а с другой стороны, если нет необходимых условий, и сто человек не превращаются в толпу. Жизнь толпы также весьма различна по продолжительности. Коллективная душа толпы бессознательна, это слово у Лебона достаточно неопределенно (в отличие, скажем, от Фрейда), однако ясно, что в бессознательном главную роль играют расовые наследственные компоненты. Именно благодаря им индивиды и могут объединяться в толпу, сознательное же их разъединяет.

     Поскольку в толпе доминируют бессознательные  составляющие, толпа заурядна, попросту говоря, глупа, хотя может состоять из умных и образованных людей. "В толпе может происходить накопление только глупости, а не ума. "Весь мир", как это часто принято говорить, никак не может быть умнее Вольтера, а наоборот, - Вольтер умнее, нежели "весь мир", если под этим словом надо понимать толпу". В толпе индивид, с одной стороны, вследствие численности массы, приобретает "сознание непреодолимой силы", а с другой - поскольку толпа анонимна - теряет чувство ответственности.

     В толпе индивиды "заражают" друг друга своими чувствами, мыслями и действиями, механизмы этот в гипнозе и внушении. Восприимчивость к внушению в толпе приводит к тому, что у индивидов как бы исчезает, "засыпает" сознательная личность и они становятся автоматами, готовыми на любые действия, в том числе на самопожертвование. Индивиды в толпе напоминают первобытных людей - им свойственны буйство, свирепость, энтузиазм, героизм, хотя в изолированном состоянии каждый индивид и может быть вполне разумным.[9] Например, присяжные иной раз выносят приговоры, противоречащие здравому смыслу, в отдельности же каждый из них не принял бы абсурдного решения. Впрочем толпа способна не только на злые поступки, она способна и на героизм - все зависит от того, какое внушение ее было сделано.

     1.2 Основные характеристики толпы

     А) Импульсивность. Толпа не в состоянии сдерживать свои влечения. Они настолько сильны, что их не может подавить даже инстинкт самосохранения. Но влечения толпы и возбудители, действующие на нее, весьма разнородны, поэтому толпе свойственно непостоянство, изменчивость. Внезапно она может переходить от кровожадности к великодушию и наоборот. Лебон отмечает, что данные (и многие другие) свойства толпы наблюдаются у "существ, принадлежащих к низшим формам эволюции, как-то: у женщин, дикарей и детей". "Толпа похожа на листья, поднимаемые ураганом и разносимые в разные стороны, а затем падающие на землю".

     Б) Внушаемость. Толпа чаще всего находится в состоянии выжидательного внимания, что делает ее подверженной внушению. С помощью психического заражения внушенные конструкции передаются всем индивидам.

     Поскольку толпа лишена критического мышления, она чрезвычайно легковерна, "невероятное  для нее не существует". Самое  обычное явление принимает для  толпы гипертрофированный размер, поскольку она "мыслит" образами, а не понятиями.[10]

     Не  различает толпа объективное  и субъективное, часто принимая собственные  образы за реальность. Поэтому и  возникают коллективные галлюцинации, причем на их появление не влияет степень  образованности индивида, если он принадлежит к толпе и поддался ее влиянию.

     В) Максимализм. Толпа не знает оттенков, видит все преимущественно в черно-белом изображении. Подозрение сразу же приобретает качество очевидности, антипатия - ненависти.

     К сожалению, преувеличение чаще всего обнаруживается в отрицательных чувствах толпы, это можно связать с атавизмами первобытного человека, которые подавляются у изолированного индивида страхом наказания. Отсюда агрессивность толпы, выливающаяся в насилие.

     Г) Авторитарность и  консерватизм. Поскольку толпа постоянно впадает в крайности, она может либо принять идею целиком и относиться к ней как к абсолютной истине, либо полностью ее отвергнуть, т.е. толпа не анализирует, но верует, ее не свойственны сомнения.

     Поэтому толпа авторитарна и нетерпима, она не переносит какого-либо прекословия. Малейшее несогласие оратора вызывает ярость и влечет его изгнание, а если оратор будет упорствовать и не принял меры предосторожности, то и угрозу его жизни. Толпа восстает только против слабой власти. Если же сила власти меняется, как это часто происходит, то толпа переходит от рабства к анархии и наоборот. Однако, поскольку в толпе господствует бессознательное, она по природе консервативна.

     Д) Нравственная спонтанность. Толпа безответственна и ветрена, поэтому если с нравственностью связывать постоянное следование соответствующим нормам, то толпу, скорее, надо назвать морально индифферентной - она способна и на высокий героизм, и на низкое злодейство.

     Е) Образность и аналогичность "мышления". Идеи становятся доступными толпе только в том случае, если они представлены в форме ярких образов, т.е. толпа оперирует не с идеями, но с идеями-образами, поэтому чтобы какая-нибудь сложная идея достигла толпы, ее необходима существенно видоизменить.

     Толпе не свойственна формальная логика, поэтому в ней могут уживаться самые противоречивые представления. Для толпы характерна логическая ошибка "поспешного обобщения". Речи, произносимые перед толпой, совершенно нечитабельны, нелогичны, но именно такие речи и действуют на нее.