Истинна

Так, усматривал истину и  ее критерий в интеллектуальной интуиции. Первое правило метода Декарта требует принимать за истинное все то, что воспринимается в ясном и отчетливом виде и не дает повода к какому-либо сомнению, что вполне самоочевидно.

Критерий истинности, по Декарту, наиболее действен через отчетливость, которая позволяет четко различать факты и обеспечивать ясность. Иначе говоря, обеспечивать силу переживания. Например, ясность сама по себе, в случае сильной и разлитой по всему телу, но четко не локализованной боли, еще не означает отчетливости. «Может быть ясным восприятие, не являющееся отчетливым, но не существует отчетливого восприятия, которое не было бы одновременно ясным». А интуиция в качестве критерия истины – это состояние умственной самоочевидности. Однако признать разум в качестве критерия истины не представляется возможным уже потому, что он становится судьей себе самому. Получается, что истинность знания, полученного разумом (мышлением), проверяется самим разумом.

Альтернативная точка  зрения предложена сенсуалистами. Так, идеалистический сенсуализм выдвигает четыре критерия истинности. Первый из них исходит из яркости или тусклости ощущений. Однако градация того или другого весьма субъективна и неустойчива. Второй заключается в одновременности приблизительно одинаковых восприятий у нескольких людей (так называемая интерсубъективность). Этот критерий тоже несостоятелен, ибо апелляция к мнению даже большинства не освобождает знание от заблуждений. Например, очень долгое время считалось, что Земля неподвижна, и что Солнце вращается вокруг нее. Третий состоит в согласованности ощущений. Но та же мысль о покое Земли была согласованной, однако, от этого она не стала истинной. Четвертый критерий дополняет третий: истинной бывает не всякая согласованность, но только такая, которая проста, обозрима и удобна для усвоения. Это фактически то положение, которое позже получило название "принципа экономии мышления". Такая "Экономия" бывает двух видов: объективно оправданной и чисто субъективной. Краткость и точность теории имеет определенное значение, если теория к тому же верно отражает объективную реальность. Такой известный философ, как Беркли, является сторонником субъективистской "экономии", ибо для него "экономичнее" ощущать сами ощущения, нежели ощущать объективно существующие реальные объекты.

 

Но такие критерии истины, к сожалению, страдают общим  для них недостатком: они субъективны, основаны на сознании человека и поэтому  не могут служить объективным  мерилом истины.

Наиболее близка к  концепции Аристотеля точка зрения Канта. Что есть истина? – спрашивает Кант. Она "есть соответствие знания с его предметом". Но вопрос заключается в том, чтобы найти всеобщий и верный критерий истины для всякого знания.

Кант считал, что единый критерий истины относительно содержания знания не может быть дан. Его просто нет. Критерий истины может быть найден лишь в отношении формы знания. Им могут быть необходимые и всеобщие правила логики. Все, что этим правилам противоречит, ложно. Но и этот критерий недостаточен, ибо могут быть знания, сообразные с формами логики, но противоречащие предмету знания. Поэтому логика может определять лишь ложность, но не истинность определённого высказывания.

Критерием истины могут  служить следствия, выводимые из научных положений (понятий). «Чем больше имеется истинных следствий из данного понятия, – говорит Кант, – тем больше признаков его объективной реальности».

Но у этой концепции  тоже выявлялись недостатки. Поэтому  стало ясно, что критерий истины должен быть объективным, то есть не зависящим  от разума (сознания) человека.

Современный взгляд на предмет.  Новейшие тенденции в развитии вопроса  о критерии истины: XX век.

Несмотря на видимую  завершённость марксистской теории о критерии истины философы  ХХ века продолжали интересоваться этим вопросом. По-моему, наибольшее развитие этот вопрос получил у теоретиков неопозитивизма.

Неопозитивизм (логический позитивизм) ХХ в. иначе, чем предшествующие философские теории, толкует предмет  философии. По их мнению, предметом  философии является формально-логический язык науки, который приобретает статус новой "онтологии". Опираясь на это положение, неопозитивисты основой мира стали считать критерием логические суждения (предложения). Л. Витгенштейн писал, что мир есть совокупность фактов или атомов, представляющих собою не что иное, как протокольные (простые) предложения. Поэтому они предложили прежде всего классифицировать предложения по их содержательности. Появилось три класса предложений: антинаучные, вненаучные и научные (истинные и ложные).

 

1.Неподлинные, бессмысленные предложения, по Р. Карнапу, являются антинаучными. Они фактически не являются предложениями. Примером тому могут служить фразы "Луна умножает четырехугольник" или "Сапоги всмятку".

 

2.Философские предложения Р. Карнап объявил вненаучными, поскольку они не поддаются сравнению с фактами. В их состав входят понятия, которые невозможно определить из-за их непроверяемости (например, "абсолют"). Логический позитивизм отрицает значимость "традиционной" философии, считая, что она возникла из потребности дать выход "чувству жизни", которое нельзя выразить рациональным путем. Наиболее адекватным выражением этого чувства Карнап считает искусство. "Вероятно, музыка является наиболее чистым средством выражения чувства жизни, так как она в сильнейшей степени свободна от предметности". То есть философия – это суррогат искусства, а философы – "музыканты, лишенные способности к музыке".

 

3.Научные предложения в свою очередь делятся на истинные и ложные (заблуждения). Следовательно, эти предложения требуют проверки, то есть соответствующего критерия истины.

 

В неопозитивизме возникло два понятия истинности. Первое из них рассматривает истинность как  соответствие предложений чувственным  данным или "факту". Второе – как  логическую взаимную согласованность  предложений. Возникает вопрос, что означает в неопозитивизме "факт" в качестве гносеологической категории? В конечном счете неопозитивисты пришли к утверждению, что "факт" – это все то, что может стать предметом логически мыслящего сознания. Факт – это то или иное состояние сознания субъекта или изменение его. Неотъемлемым признаком "факта" является возможность выразить его в описывающем его предложении, чаще всего называемого "протокольным". Примером такого протокольного предложения может служить, скажем, "Собака есть животное". Таким образом, в неопозитивизме речь идет не об объективных фактах, а лишь о логических выражениях, которые и принимаются за объективно реальное. Их бытие определяется наличием сознания и речью, то есть субъективными способностями человека.

Поскольку научные предложения включают в себя истинные и ложные, потребовалась проверка истинности предложений. Эмпирический критерий их истинности получил в неопозитивизме название "принцип верификации". Согласно принципу верификации, проверка предложений осуществляется через сопоставление их с фактами чувственного опыта субъекта. Предложения, не поддающиеся опытной проверке, считаются бессмысленными. Предложения, поддающиеся проверке, считаются научно осмысленными. Действие принципа верификации сводится к следующему: предложение истинно, если оно подтверждается фактами-переживаниями и если могут быть указаны воображаемые факты, которые, если бы они были реальными, это предложение опровергали; предложение ложно, если оно опровергается фактами-переживаниями и если могут быть указаны воображаемые факты, которые, если бы они были реальными, это предложение подтверждали.

Но принцип верификации  встретился с определенными трудностями, вставшими на его пути. Одной из них стала проблема так называемой верифицируемости общих научных  положений, составляющих фундамент науки, поскольку именно в них формулируются законы природы, не верифицируемые через протокольные предложения, так как невозможно проверить все единичные инстанции. Это привело к тому, что неопозитивисты вынуждены были удалить законы природы из области научных суждений. Но эта операция не устраивала и самих неопозитивистов. Поэтому К. Поппер заменяет верификацию фальсификацией. Суть ее сводится к тому, что отыскивается способ указания на такие эмпирические условия, при которых гипотезы (общие предложения) будут ложными. Иначе говоря, некоторые основные (базисные) предложения, а по существу опытные факты, этим предложениям противоречат. Отсутствие опытного опровержения гипотезы считается свидетельством не в пользу ее истинности, но только оправданности. А опытное опровержение гипотезы свидетельствует о ее ложности, что является более надежным знанием. Но и принцип фальсификации не принес желаемого успеха, поскольку не позволял успешно наращивать научные знания. Принцип фальсификации позволял только опровергать знания, а не утверждать их. Тогда Поппер К. заменил фальсификацию фальсифицируемостью (опровергаемостью), способностью предложения, при наличии определенного рода фактов, оказаться ложным. То есть, что несмотря на отсутствие опытного опровержения, имеется возможность такого опровержения.

Так же неопозитивизм  в качестве критерия истины использует и проблему интерсубъективности  различных положений науки, то есть во взаимной согласованности предложений  друг с другом. Но и этот принцип долго не просуществовал, поскольку в конечном итоге он привел к утрате познавательного содержания анализируемых предложений науки.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава III.Истина в информационном обществе.

 

Здесь следует определить основные особенности, появившиеся в информационном обществе. Это в первую очередь общемировая интеграция, высокие темпы глобализации и всеобщая информатизация.

Одна из важнейших  проблем заключается в том, что  современное общество, ведущей характеристикой  которого становится глобальная всепроникаемость и вседоступность информации, ее креативные возможности на уровне создания, потребление и влияние на все сферы жизни цивилизации,[1] может демонстрировать снижение потребности своих граждан в самой разумности. На первый взгляд, такая постановка вопроса представляется спорной, логичнее предположить, что, обладая обширным информационным багажом, общество становится духовно богаче, нравственно совершеннее, а, следовательно, более здравым в своих действиях. Разве не на это указывал еще в XVII в. в своей «Ареопагитике» (речи к английскому парламенту о свободе печати) Д.Мильтон, призывая своих соотечественников отбросить оковы монаршей цензуры, с целью достижения «высшего предела гражданской свободы, какого только могут желать рассудительные люди»?Однако реальная ситуация оказывается намного сложнее. Расширение информационного потока в современном обществе, что в обыденном сознании чаще всего расценивается как благо, не во всех случаях оказывается таковым.

Теоретический до поры до времени вопрос о том, не вызовет ли возрастающий информационный поток дискомфорт в современном обществе, из чисто интеллектуальной плоскости уже перешел в плоскость реальную. Все более создается впечатление, что мировое сообщество не только не в состоянии «переварить» изо дня в день увеличивающийся поток фактов, цифр и сведений, но и психологически сникает под их напором. Внедрение в повседневную жизнь Интернета с его свободным обменом информации — бесспорным свидетельством научно-технического прогресса — породил немалые сложности духовно-нравственного характера. Можно констатировать, например, мощное информационное давление, которое оказывают так называемые благополучные страны на страны менее развитые, посредством чего имидж последних оказывается далеко не всегда в лучшем свете, а подчас и сознательно дискредитируется. Активное использование Интернета, помимо этого, ставит на повестку дня вопрос соблюдения этики, решение которого в рамках неограниченного распространения и получения информации существенным образом затруднено. Получается, что процесс расширения возможностей информационного поля (пространства), внешне очень привлекательный, не гарантирует защиты самих прав и свобод, более того — способен ущемить достоинство целых народов и больших социальных групп, не говоря уже об отдельных индивидах.

Дело, однако, не только в  Интернете. Он лишь одна из составляющих информационного поля, в рамках которого реализуют себя социально-политические, экономические, духовные и иные отношения. Это поле, под которым мы понимаем единство многообразных по способам и формам передачи информационных потоков, функционирует в конфликтной социальной среде, сотканной из множества противоречий, как глобальных, так и межличностных.

Именно засчет обилия информации и свободы ее распрострнения и выражения появляется новый вопрос – о месте истины в информационном обществе. Вспомним популярную идею - фильма «Матрица». Кто может доказать, что мы живем, а не спим? Из-за неустойчивости современного общества такие вопросы появление таких теорий вполне обоснованы. Как в старом анедоте: «Кто сказал, что небо голубое – может просто мы все дальтоники?»

 

Не потому ли так притягательна  истина, что она по определению  неабсолютна? В таком случае, можно  сказать, что любые поиски истины в конечном итоге направлены на создание собственной, относительной, но персонифицированной истины. В таком случае, этот процесс должно рассматривать как часть самопознания личности. Следовательно, меняется и само определение истины. В информационном обществе под истиной следует понимать непреложную веру отдельного индивида, основывающую его мировоззрение, убеждение и жизненные принципы. При этом несмотря на то, что любая из таких истин относительна, она не может и не должна быть насильственно опровергнута (хотя это не отменяет споров и сомнений в процессе поиска, который, разумеется, в какой-то момент жизни человека стабилизируется, но не заканчивается). Здесь следует сослаться на Всемирную Декларацию Прав Человека, в особенности отметив  статьи, касающиеся свободы убеждений, вероисповеданий, мирных собраний. Соответственно, в информационном обществе утверждается свобода убеждений и полная толерантность к чужим верованиям, а критерии истины заменяются критериями веры. Кроме того, следует отметить особенности толерантности, как качества личности, которое противопоставляется стереотипности и авторитаризму и считается необходимым для успешной адаптации к  новым неожиданным условиям. (Brislin R.W., 1981). Излишне упрощая явления окружающего мира, люди, не обладающие толерантностью, проявляют категоричность, оказываются неспособными к изменениям. В связи с этим выделяются два аспекта толерантности:

 

- внешняя толерантность  (к другим) - убеждение, что они  могут иметь свою позицию, способны  видеть вещи с иных (разных) точек  зрения, с учетом разных факторов;

 

- внутренняя толерантность  (к неопределенности) – способность  к принятию решений и размышления  над проблемой, даже если не  известны все факты и возможные  последствия.