Истина как центральная проблема познания

Парадоксально, но факт: в  науке каждый шаг вперед – это  открытие и новой тайны, и новых  горизонтов незнания. Это процесс, уходящий в бесконечность. Человечество вечно  стремилось приблизиться к познанию абсолютной истины, пытаясь максимально  сузить «сферу влияния» относительного в содержании научного знания. Однако даже постоянное расширение, углубление и уточнение наших знаний в принципе не может полностью преодолеть их вероятность и относительность. Получается, что научное знание представляет собой всего лишь тянущуюся из глубины веков цепь догадок, лишенных устойчивой опоры достоверности.

2.4      Конкретность  истины

Конкретность истины –  один из основных принципов диалектического  подхода к познанию – предполагает точный учет всех условий, в которых  находится объект познания. Конкретность – это свойство истины, основанное на знании реальных связей, взаимодействия всех сторон объекта, главных, существенных свойств, тенденций его развития. Так, истинность или ложность тех  или иных суждений не может быть установлена, если не известны условия  места, времени и т. д., в которых  они сформулированы. Суждение, верно  отражающее объект в данных условиях, становится ложным по отношению к  тому же объекту в иных обстоятельствах. Верное отражение одного из моментов реальности может стать своей  противоположностью – заблуждением, если не учитывать определенных условий  места, времени в роли отражаемого  в составе целого. Например, отдельный  орган невозможно осмыслить вне  целого организма, человека – вне  общества. Суждение «вода кипит при 100 градусах по Цельсию» истинно лишь при условии, что речь идет об обычной  воде и нормальном давлении. Это  положение утратит истинность, если взять так называемую тяжелую  воду и изменить давление.

Каждый объект наряду с  общими чертами наделен и индивидуальными  способностями, имеет свой уникальный «контекст жизни». В силу этого  наряду с обобщенным необходим и конкретный подход к объекту: нет абстрактной истины, истина всегда конкретна. Истинны ли, к примеру, принципы классической механики? Да, истинны применительно к макротелам и сравнительно небольшим скоростям движения. За этими пределами они перестают быть истинными.

Принцип конкретности истины требует подходить к фактам не с общими формулами и схемами, а с учетом конкретной обстановки, реальных условий, что никак несовместимо с догматизмом. Особенную важность конкретно исторический подход приобретает  при анализе процесса общественного  развития, поскольку последний совершается  неравномерно и к тому же имеет  свою специфику в различных странах.

2.5      Противоречивый  характер истины

Противоречивость истины как широкой и общей гносеологической категории раскрывается в ленинской  теории истины теории, являющейся неотъемлемой частью теории познания диалектического  материализма.

Основным тезисом материалистической диалектики в учении об истине является признание ее объективной природы. Объективная истина – это такое  содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, т.е. не зависит ни от человека, ни от человечества. Другими словами, в  познании нельзя абстрагироваться, с  одной стороны, от человека, от его  деятельности, от субъективности, а  с другой – в самом познании есть содержание, которое не зависит  от субъекта (человека и человечества), от которого в равной степени нельзя абстрагироваться. Такая постановка проблемы отражает суть материалистической диалектики и ее противоположность как субъективизму, так и метафизическому материализму, «ибо можно отрицать элемент относительного в тех или иных человеческих представлениях, не отрицая объективной истины, но нельзя отрицать абсолютной истины, не отрицая существования объективной истины»[11].

Нельзя абстрагироваться от субъекта потому, что, во-первых, познание всегда было и будет человеческим, относительным к уровню развития науки и практики и, во-вторых, только точная оценка элемента субъективности в знании позволяет провести грань  между истиной и заблуждением. И метафизики, и субъективисты грешат прежде всего тем, что отказываются дать точную оценку субъективности знаний, поскольку первые игнорируют субъективность либо ищут рецепты ее полного устранения; вторые вообще стирают грань между субъективным и объективным, а следовательно, между истиной и заблуждением.

Весьма характерно в этом смысле замечание В.И.Ленина по поводу заявления П.Дюгема о том, что «закон физики, собственно говоря, не истинен и не ложен, а приблизителен». «В этом «а», - писал В.И.Ленин, - есть уже начало фальши, начало стирания грани между теорией науки, приблизительно отражающей объект, т.е. приближающейся к объективной истине, и теорией произвольной, фантастической, чисто условной...»[12]. В то же время можно и нужно абстрагироваться от субъекта, с тем чтобы, во-первых, признавать наши ощущения образами внешнего мира, считать мир богаче, живее, разнообразнее, чем он кажется, понимать, что «относительные истины представляют из себя относительно верные отражения независимого от человечества объекта, - что эти отражения становятся все более верными»[13], и, во-вторых, уметь видеть истинность наших знаний именно в соответствии их с действительностью и сознательно стремиться к повышению степени такого соответствия. Сам же факт соответствия знания объекту, поскольку такое соответствие достигнуто, не зависит ни от человека, ни от человечества.

В каком отношении находятся  субъективное и объективное в  знании, зависит от уровня развития данной теории. Противоречие между  тем и другим постоянно развивается. Оно разрешается в одних отношениях и обостряется в других с развитием  человеческого познания и практики. Наука постоянно вскрывает субъективный характер наших знаний, но она же находит и способы преодоления  этой субъективности, перехода к объективному рассмотрению (правда, тоже отягощенному субъективностью, но уже в каких-то иных отношениях).

Диалектика субъективности и объективности знаний в развитии истины находит свое внешнее выражение  в борьбе гипотез, догадок, мнений, претендующих на научность, а также в оценках  истинности этих догадок и мнений. С одной стороны, «всякое первоначальное знание о принципиально новом, будучи объективно заблуждением, не сознается  как таковое его творцами. Такое  осознание приходит впоследствии, когда  уже возникает истинное знание о  принципиально новом»[14]; с другой стороны, «на первых этапах своего существования  это истинное знание большинством воспринимается как заблуждение, зачастую как заблуждение  в его превосходной степени —  абсурд»[15].

Таким образом, учение об объективной  истине предполагает четкое различение истины как соответствия мысли объективной  реальности, и мнения об истине, т. е. оценки той меры, в какой истинно  наше знание. Соответствие характеризует  непосредственное отношение высказанной  мысли к тому объекту действительности, который отражает данная мысль. Исторически  условна форма, в которой выражено знание, а не факт его соответствия действительности.

Повышение степени соответствия требует уточнения, изменения, развития или даже замены этой мысли другой, относящейся к тому же объекту  действительности. Мнение о степени  ее соответствия всегда исторически  обусловлено уровнем развития познания и практики, существующими традициями и установками и со временем может  быть заменено на противоположное мнение.

Итак, объективная истина – это объективное содержание субъективного по своей форме  образа действительности, оценка же истинности знания – это субъективное мнение по поводу того, имеется или отсутствует  такое содержание у образа. Соответствие мысли и действительности возможно в определенном отношении и в  определенных пределах, оценка истины касается того же образа, но взятого во всем его объеме и соотнесенного с действительностью как целым.

Так, гелиоцентрическая теория в том виде, как она была сформулирована Коперником, была истинной поскольку устранила геоцентризм предшествовавшей теории, однако в то же время она была и неистинной, коль скоро включала идеи о конечности мира (о сфере неподвижных звезд), круговом характере орбит планет, эпициклах и т.д.; оценка же ей давалась в целом, во всем ее содержании.

Оценки тоже развиваются  и изменяются: они могут быть перенесены с целого на детали, сменяться на противоположные и т.д. Изменение оценок зависит от развития не только того конкретного знания, которое оценивается, но и множества других знаний, от общей культуры. Так, победа коперниканской концепции была обусловлена не только развитием этой теории, но и успехами в физике и борьбой нового мировоззрения со средневековой схоластикой и духовным гнетом религии.

Существует еще одна особенность  соотношения объективной истины и ее оценки. Понятие истины характеризует  мысль (скажем, формирующееся новое  знание на каком-либо этапе его развития) с точки зрения соответствия ее действительности, тогда как оценка выражает признание  или непризнание ее истинности, принимая в расчет прежде всего не это соответствие действительности (еще не установленное точно), а меру соответствия нового знания существующему, старому. Мысль может оцениваться как неистинная и при условии очевидного соответствия ее действительности, но когда она находится в явном несогласии с системой имеющихся знаний. Так, идея невозможности построения вечного двигателя была признана учеными лишь в XVIII в., хотя еще Леонардо да Винчи приводил веские аргументы в ее пользу. Или другой пример: великие ученые XVIII в. вопреки очевидным фактам отвергали мысль о существовании метеоритов как «грубое суеверие».

В то же время при согласии какого-либо утверждения с накопленным  знанием неполнота его соответствия действительности не препятствует оценке этого утверждения как истинного. Об этом свидетельствует, например, существование  на протяжении столетий астрологии.

Поскольку развитие знания противоречиво и включает борьбу различных концепций, подчас имеющих  разное мировоззренческое и идеологическое содержание, постольку базис оценок оказывается «разорванным», вследствие чего одна и та же мысль может  оцениваться разными людьми по-разному. В конечном счете совпадение истинности теории и ее оценки обусловлено исторически, проверяется практикой, в которой в конечном счете воплощается суверенность человеческого мышления.

Но если истина и ее оценка не сразу и не полностью совпадают, то это еще не означает их независимости  друг от друга. От оценки (т.е. от признания  или непризнания) нового знания существенно  зависит его последующее развитие: привлечение сил и средств  к его обоснованию и совершенствованию  или отбрасывание его. Оценка может  ускорять или тормозить становление  нового знания, выдвигать частные  несовершенства нового знания в качестве аргументов его неистинности и, наоборот, частичные соответствия считать  решающими доказательствами его  истинности. Было бы неправильно думать, что ошибки такого рода – дела минувших дней, времен господства схоластики и  теологии. С одной стороны, внедрение планирования и регулирования в науку, ускоряя темпы научного прогресса, способствует повышению роли авторитета отдельных личностей в науке и может служить источником волюнтаризма в оценке новых знаний; с другой стороны, превращение науки в такую сферу деятельности, в которой заняты сотни тысяч ученых, благоприятствует расширению спектра направлений научных поисков, снижая тем самым подобную опасность. Но в итоге борьбы субъективного и объективного, истины и оценки истинности возможность таких ошибок не устраняется полностью.

Необходимо заметить, что  непонимание диалектики субъективных и объективных начал в познании, гиперболизация роли первых ведет к  релятивизму. Диалектика истины как  развивающегося процесса подменяется  «диалектикой» борьбы субъективных оценок истинности с вытекающим отсюда преувеличением роли формы по отношению  к содержанию познания. На место  истины ставятся «организующие формы  опыта», «естественные классификации», «парадигмы» и тому подобные формальные моменты знания. В основе этого  лежит субъективизация реальной диалектики познания. Отношение субъекта и объекта сводится к координации «Я» и «не Я», объективность – к «интерсубъективности», соответствие между мыслью и действительностью – к «внутриструктурным» отношениям синтаксического, семантического и прагматического характера.

Между тем диалектика познания как важная часть материалистической диалектики требует постоянного  преодоления «субъектоцентризма», превращения субъект-объектного отношения в отношение: «он (человек, человечество) и природа (общество, познаваемое)».

В диалектике познания понятие  объективной истины, выражающей отношение  соответствия между конкретной мыслью и отражаемой - в ней действительностью, приобретает еще один, чрезвычайно  важный смысл обозначения того, к  чему приближается познающая мысль. Для диалектики характерно признание  объективной истины не только как  соответствия между мыслью и действительностью, но и как того высшего этапа, к  которому приближается знание в процессе его развития. Объективная истина как процесс выражает самую сущность перехода от незнания к знанию. Этот переход имеет этапы, стадии и  характеризуется такими свойствами (признаками), как абсолютность и  относительность.

Признание абсолютной истины как высшего итога, к которому стремится познание, принципиально  разделяет релятивизм и диалектику. Для всех форм релятивизма такого итога в познании либо вовсе не существует (никакое «конечное описание»  объекта невозможно), либо предел познанию ставят свойства самого человеческого  мышления.

Другая сторона понятия  абсолютной истины характеризует меру соответствия мысли и действительности. В.И. Ленин отмечал, например, «что в  каждой научной истине, несмотря на ее относительность, есть элемент абсолютной истины»[16].

Отношение между первой и  второй сторонами абсолютной истины также диалектично и противоречиво, как сам процесс познания. Это  отношение было бы чрезвычайно простым, если бы познание сводилось лишь к  прибавлению новых знаний к имеющимся. Но в силу неисчерпаемости объекта и в то же время ограниченности любой из научных теорий для познания характерно не только приращение знаний, но и преобразование имеющихся. В связи с этим качественно и количественно меняются как истинное знание и аспекты, в которых устанавливается соответствие его с действительностью, так и развитые формы, в которых закрепилось устоявшееся знание; они сменяются исходными образами формирующегося нового знания и т.д.