Философия и методология науки

      Преодолеть  этот раскол между теорией и опытом, дав теоретическое объяснение их разногласию и объяв все в одной теории, попытались — каждый по-своему — Демокрит, Платон, а затем и Аристотель. «Создания этих трех героев греческого мышления, — как отметил В. Виндельбанд, — отличаются от учений всех предшественников своим систематическим характером. Все трое дали обширные, законченные системы науки. Такой характер их учения приобрели, с одной стороны, вследствие разносторонности проблем, с другой — вследствие сознательного единства их разработки. …Работа этих трех философов распространилась на всю сумму научных проблем» ¹².

      Демокрит (вслед за Левкиппом) выдвинул гипотезу о существовании атомов, мельчайших, неделимых, вечных, неизменных частиц, не воспринимаемых чувствами, но постигаемых только умом. Все существующее и наблюдаемое в мире, а также души животных и людей нашло объяснение в теории Демокрита как видимые результаты чисто механических движений, столкновений и сцеплений невидимых атомов. То есть Демокрит все свел к геометрии форм и движений атомов, объяснив все с точки зрения чисел, рационально мыслимых «количеств», а не чувственно мнимых «качеств». Он создал первую механистическую теорию. Вместе с тем следует заметить, что Демокрит применил гипотетико-дедуктивный метод построения теории, как это сделал и Платон: оба философа полагали, что если чувственный опыт не дает достоверного, непротиворечивого знания, то теория должна основываться на гипотезе, которую выдвигает ум, а не навевают чувства.

      Важную  роль в становлении научного образа мысли сыграли софисты. Они показали, что ни одно утверждение, ни одно понятие, ни одна теория не может претендовать на абсолютную истинность. Релятивизм софистов способствовал разрушению догматического образа мысли. Софисты (Протагор, Продик, Гиппий) первыми стали исследовать способы доказательств и речевые средства, создав тем самым предпосылки для

      17 

      формальной логики и языкознания. У софистов впервые преподавание «мудрости» (которая скорее была все-таки риторикой, чем философией) стало оплачиваемой профессиональной деятельностью.

      Зачатки диалектики, проявившиеся у софистов, развил Сократ. Его диалектика стала играть уже не только негативную роль (опровержение догматических утверждений), но и положительную роль как искусство корректного обсуждения какого-либо предмета, искусство исследовательского диалога. К. Поппер считал Сократа образцом необходимого для науки «подлинного рационализма», которому свойственна интеллектуальная скромность, способность к аргументации, диалогу, взаимной критике и умение прислушиваться к критике ¹³.

      Платон, как и Демокрит, основал свою философскую теорию на гипотезе, гипотезе о существовании идей, и осуществил гипотетико-дедуктивное построение теории. Как и Демокрит, он полагал, что из восприятий видимых вещей возникают только мнения, а подлинное знание возможно о невидимых, умопостигаемых вещах, но у Демокрита таковыми являются материальные частицы — атомы, а у Платона — нематериальные идеи.

      По  Платону, материальные вещи обусловлены  идеями. Но если материальное и нематериальное не могут каузально воздействовать друг на друга, как возможна связь между ними? Отношения между ними опосредовано математическими объектами. Возникновение вещей происходит путем математического оформления «беспредельного» (пространства). Беспредельное, стремясь к благу (высшей идее), оформляется согласно числам (пределам) ¹⁴. Физическое тело стало у Платона математическим понятием.

      С точки зрения Платона, нельзя с помощью  чувств получить знания о вещах, ведь вещи и чувства изменчивы, и суждения, основанные на чувственном восприятии, будут непостоянны и относительны, поэтому такие суждения будут мнениями, а не твердыми знаниями. Только математический подход обеспечивает познание неизменных структур в вещах. Вообще знание возможно только относительно того, что неизменно, идеально.

      В связи с этим Платон считал, что изучение математических дисциплин готовит ум человека к познанию (припоминанию) идей. К математическим наукам Платон относил (в порядке убывания их чистоты) арифметику, геометрию, стереометрию, астрономию и музыку. Изучение математики приучает человека усматривать идеальные формы за материальными вещами и готовит его ум к усвоению диалектики, науки, стоящей выше даже математики. Диалектикой Платон называл совокупность логических действий (прежде всего действий различения и обобщения), которые позволяют постичь идеи и их соотношения друг с другом.

      18 

      Платоновская  Академия способствовала развитию и  авторитету математической и астрономической науки в Древней Греции.

      У Аристотеля основным предметом научного познания становится сущность, само то, что есть, сами вещи в их действительном существовании, а не обособленные от них общие идеи. «...Ничто высказываемое как общее не есть сущность» ¹⁵.

      Математика, с точки зрения Аристотеля, не должна подменять физику, основанную на чувственном опыте или играть роль фундамента физики. Скорее наоборот, физические объекты являются основой для математических предметов как абстракций от чувственного опыта. По словам П. П. Гайденко, Аристотель «создал физику как науку, отличную от математики, имеющую другой предмет и другие задачи, чем те, которые решает математика» ^16.

      Аристотель  восстановил в правах наблюдаемую реальность, не объявлял чувственное восприятие вещей мнимым (как Парменид и Платон) или темным (как Демокрит) знанием. В науке о природе, как полагал Аристотель, «надо идти от вещей, [воспринимаемых] в общем, к их составным частям: ведь целое скорее уясняется чувством, а общее есть нечто целое, так как охватывает много наподобие частей» ¹⁷.

      По  определению Аристотеля, «сущность… есть то, что она есть, не будучи чем-то другим» ¹⁸. Сущность — это подлежащее, то о чем высказывается что-либо. Сама же она не служит для высказывания о чем-то другом: «Сущность, называемая так в самом основном, первичном и безусловном смысле, — это та, которая не говорится ни о каком подлежащем и не находится ни в каком подлежащем…» ¹⁹ Значит, если, к примеру, о кувшине как о подлежащем, как о сущности говорят, что он красивый, то красота, приписываемая кувшину, не есть сущность, которая существовала бы сама по себе. Нельзя красоту или благо и т. п. превращать в самостоятельно существующие идеи, гипостазировать их, как это делал Платон.

      В отличие от Платона Аристотель не отвергал познание изменяющихся природных вещей. Наоборот именно их движение и изменение проявляет и характеризует их сущность. Сущности именно так и существуют — в смене явлений. Явления одной и той же сущности, сменяют, отрицают друг друга, противоречат другу, но не противоречат сущности, которую они являют. Противоречиям свойственно единство, поскольку в них проявляется одна и та же сущность. Череда явлений сущности — это энтелехия, осуществление сущности. Явления — это не обманчивые призраки истины, а явления самой истины, ее действия, ее энергии. Сущность познается через ее явления.

      19 

      За  сменой явлений стоит одна и та же сущность. Поэтому вещь как сущность доступна познанию, ведь если бы вещь была только изменчивой, о ней нельзя было бы сказать ничего определенного, т. е. знание о ней было бы невозможно. При всех движениях, изменениях сохраняется один и тот же, тождественный себе субстрат вещи.

      Субстрат  характеризуется в аспектах его  материи и его формы. Материя и форма существуют не сами по себе, обособленно друг от друга, чтобы потом соединиться в какой-то вещи. Они представляют собой два аспекта одной сущности. Сущность является носителем противоположностей, не будучи тождественной ни с одной из них.

      Предшественники Аристотеля гипостазировали противоположности, а потом безуспешно пытались их соединить: у Парменида это бытие и небытие, у Платона — идеи и материя. Аристотель преодолевает теоретические трудности предшественников тем, что предполагает противоположности изначально связанными в одной сущности, в одном субстрате. Эти противоположности представляют собой не самостоятельные сущности, а продукты абстрагирующего мышления, различающего и выделяющего их из их принадлежности одной действительной сущности. «...Все противоположности всегда относятся к субстрату, и ни одна не существует отдельно. …Ни одна противоположность не есть начало всего в собственном смысле слова…» ²⁰ В таком случае, например, материя как одна из противоположностей не должна приниматься за начало всего.

      Как видно, Аристотель во всем ищет середину, не только в своей этике, но и в онтологии и в гносеологии. Подобный подход имеет место и в логике, созданной Аристотелем, а именно: крайние (больший и меньший) термины силлогизма (умозаключения) связываются посредством среднего термина, благодаря чему получается необходимый вывод. Средний термин в силлогизме выражает суть бытия той вещи, о которой идет речь в силлогизме. По словам Аристотеля, «суть бытия [вещи] как причина есть средний термин» ²¹; «ибо… знать, что именно есть [данная вещь], и знать причину [ее] бытия — одно и то же» ²². Посредством силлогизма в логике Аристотеля приводятся в необходимую связь, опосредуются крайности: общее и единичное (частное).

      О силлогистике Аристотеля Лейбниц отзывался как о важнейшем открытии человеческого духа, своего рода универсальной математике ²³.

      Наиболее  достоверным началом мышления Аристотель считал принцип, именуемый законом [не]противоречия и гласящий: «…невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному

      20 

      и тому же в одном и том же отношении…» ²⁴ Этот же принцип применим и к бытию: «…в одно и то же время быть и не быть нельзя…» ²⁵

      Аристотеля  считают одним из основателей  биологии. В нескольких его трактатах  о животных а также в трактате «О душе» применяются как эмпирический, так и теоретический подходы к познанию живой природы. В качестве теоретических средств для осмысления эмпирических данных используются понятия начала, цели, произведения. Применяемый Аристотелем метод можно охарактеризовать как классификационно-описательный.

      В целом определяя понятие науки, признаки научного образа мысли, Аристотель отмечал, что «…научность (epistēmē) — это доказывающий, [аподиктический], склад…» ²⁶ «…Наука — это представление (hypolēpsis) общего и существующего с необходимостью, а доказательство (ta apodeikta) и всякое инознание исходит из принципов, ибо наука следует [рас]суждению…» ²⁷

§ 9. Зарождение опытных наук

      Христианское  мировоззрение Средневековья сыграло  двойственную роль в эволюции науки. С одной стороны, оно принижало  значение науки по сравнению с  верой, с другой стороны, оно принесло идеи, которые способствовали зарождению экспериментально-математического естествознания.

      Математика, астрономия, физика в течение длительного  периода Средневековья просуществовали без существенных изменений в том виде, какой им придали ученые Античности. Однако под влиянием христианского средневекового мировоззрения возникли предпосылки для становления опытных наук, которое произошло, собственно, в XVI–XVII вв. К числу таких предпосылок относятся:

      1. Снятие принципиального противопоставления естественного (физика) и искусственного (механика). Для древних механика была не частью физики, а искусством создания машин. Она представлялась не познанием природы, а изготовлением того, чего нет в природе. Казалась неуместной мысль о том, что естественное можно объяснять исходя из знаний об искусственном. Но по христианским представлениям весь мир — творение Бога. Поэтому все является «искусственным», а весь мир — это огромный, сконструированный Богом механизм. Он может быть понят на основе законов механики. Уже в позднем Средневековье о природе говорили как о machina mundi, машине мира. А раз так, уже не кажется странным, что люди могут сами создавать и испытывать природные явления подобно тому,

      21 

      как создаются детали машины. Вещи и природные процессы можно конструировать, как и механизмы. Умение же человека создать работоспособный механизм является свидетельством, что человек знает принципы действия данного механизма (вещи, явления). Впоследствии механика стала основой физики как науки о природе.

      2. Устранение разрыва между небесным и земным мирами. Античные ученые полагали, что надлунный и подлунный миры различаются по своей природе. В надлунном мире небесные светила без внешних толчков совершают вечные, идеально правильные круговые движения, тогда как в подлунном мире вещи двигаются не вечно, а только пока на них действуют внешние силы, и движения их не циклические, не правильные, не повторяющиеся с определенной закономерностью. Христианские догматы о божественном творении мира из ничего и о боговоплощении способствовали идее единства небесного и земного миров. Небесный мир так же не вечен, как и земной, они созданы Богом по единому замыслу, и Бог способен присутствовать в мире. Идея единства мира, всеобщности его законов подразумевается в основополагающих трех законах Ньютона и законе всемирного тяготения.

      3. Представление о господстве человека над природой. Если в эпоху Античности человек представлялся как обычное природное существо, то согласно Библии благословил Бог человека властвовать над всей землей. Сознание людьми своего превосходства и власти над природой способствовало ее изучению, освоению и эксплуатации, развитию естествознания и техники. Однако в период Средневековья человеческие возможности познания и использования природы были скованы религиозными представлениями о грешности и ничтожестве человека перед Богом. Лишь в эпоху Возрождения люди начали чувствовать себя соавторами и сотрудникам Бога, достойными того, чтобы знать и преобразовывать мир.